Броня Презрения - Дэн Абнетт Страница 34

II

Так значит, подумал Каффран, это и есть знаменитый Гереон. Место одной большой операции Призраков, в которой большинство Призраков не принимали участие. Те, кто ушел, и вернулся назад живыми, говорили о нем впоследствии скрытным, внушающим благоговение тоном, как будто это была темная тайна, которую они хотели забыть.

Оно совсем не было таким. Просто еще одно место, которое Архивраг отфесал. Конечно, должно быть было тяжело зарываться здесь, прятаться вместе с сопротивлением на оккупированном мире все то время. Каффран в этом не сомневался. Может быть, поэтому Роун, Варл и остальные говорили об этом так, как будто это было чем-то типа эксклюзивного испытания или посвящения, через которое они прошли, и никто другой больше не смог. Члены миссии Стурма все еще держались слегка в стороне.

Нет, Каффран не сомневался, что это было тяжелое путешествие, но другие вещи в космосе тоже ведь были тяжелыми.

Например, скучать по Тоне все то время, и друзьям, как Бонин, Варл и Ларкс. Думать, что он все мертвы и никогда не вернутся. Думать, что мертв Гаунт. Из-за этого Командование отдало Призраков на сторону, и вернуло назад их только тогда, когда он вернулся, как… — Призрак, — мягко, вслух, сказал Каффран. Лес вокруг него был тих. Сухие листья хрустели на легком ветру и холоде, бледный солнечный свет пробивался сквозь лесной полог. Он держал свою лазерную винтовку у груди и остановился.

Он мог слышать и чуять горящие поля на отдалении. Так как ветер менял свое направление каждые несколько минут, сквозь деревья летели сажа и пепел. Запах был резким. Горело что-то плохое.

Наступающие солдаты были почти тихи. Не было никакой возможности предположить размер пехотных войск, приближающихся к Кантиблу.

Это место должно было на многое ответить. Все было не тем же самым с тех пор, как Гаунт и остальные побывали здесь впервые, и они не было теми же самыми с тех пор, как вернулись назад. Это не было просто вынужденным вливанием остатков Белладонцев. Они были хорошими людьми и взаимоотношения были хорошими, такими же хорошими, как между Танитцами и Вергхастцами после войны в улье. На самом деле, Каффран скучал по Полковнику Вайлдеру, и сожалел о его утрате на Анкреон Секстусе.

Различия, которые на самом деле имели значение, не были большими. Это были мелочи. Это были месяцы, проведенные, чтобы справиться со смертью Гаунта только для того, чтобы выяснить, что он вернулся. Это было словно обратная печаль. Каффран почти негодовал по этому поводу, и он был не единственным.

Тона и он не были так же близки после Гереона. Все стало немного лучше погодя, но все равно было не так. Она сторонилась его. Он поначалу подумывал, было ли это какой-то разновидностью заразы Хаоса, но дело было не в этом. Она просто изменилась. Она видела такое, чего не видел он. Он больше не был кем-то, с кем она могла поговорить, по крайней мере, не о вещах, которые имели для нее значение.

Ладно, это изменится, начиная с данного момента. Он собирался сам попробовать на вкус печально известный Гереон. Он собирался узнать его так, как она знает его, и это поможет ему рассеять тьму между ними. Они вместе очистят Гереон, и вернуться к тому, с чего начали.

Каффран знал, что остальные испытали то же самое. Варл и Колеа всегда были близки, а Варл был самым большим шутником в подразделении, но с тех пор, как Варл вернулся, даже Колеа не удалось разговорить его о Гереоне.

Призраки шли мимо него. Каффран осознал, что он замедляет линию. Он пошел вперед сквозь пятнистый солнечный свет.

— Все в порядке, рядовой? — проходя мимо, спросил Харк.

— Да, сэр, — сказал Каффран, возвращаясь в игру.

Харк посмотрел на него с почти сочувственным выражением. — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он.

Каффран заморгал. Знает? О Тоне и Гереоне, и обиде на Гаунта, и –

— С нем все будет в порядке, — кивнул Харк и пошел вперед.

Каффран проклял себя, виновато и молча. Харк ошибался, потому что Каффран, настолько погрузившись в мысли, совсем не думал о том, о чем надо было. Совсем.

Далин. Фес!

Зайдя на пятьдесят метров в лес, Эзра ап Нихт остановился, медленно снял солнечные очки и заморгал на свету. Он притронулся пальцами левой руки к стволу дерева.

Гаунт говорил ему, что это Гереон, что они возвращаются на Гереон, но это не был Гереон. Это было мертвое место. Он мог чувствовать вонь смерти, так же уверенно, как человек может чувствовать вонь смерти от другого человека, пораженного болезнью.

Если это был Гереон…

Эзра снова надел солнечные очки и зарядил рейн-боу.

III

— Рервал? — тихо спросил Гаунт.

Адъютант Колеа вслушивался в свой передатчик еще немного, затем снял наушники.

— Бечевка докладывает, что они будут на позиции через десять минут, сэр, — сказал он.

— И когда они говорят о позиции, мы можем утверждать, что оба говорим об одном и том же месте?

— Я сейчас проверю их координаты, — сказал Рервал.

— Тогда хорошо, — кивнул Гаунт. — Бел?

Рядом, прислонив свой вокс-передатчик к стволу кривого дерева, личный адъютант Гаунта, Белтайн, аккуратно подстраивал его. Модифицированный громоздкой дополнительной силовой ячейкой и низкочастотным трансмиттером в форме S, его вокс был определенно нестандартным.

— Белтайн?

Белтайн покачал головой. — Ничего, сэр.

— Все еще ничего?

— Я попробовал Дневную Звезду и Фонарь Мотыля. Ничего.