Трудоустройство - Вадим Александрович Оришин Страница 34

Стреляли слева, и женщина попыталась найти укрытие, но спрятать громоздкую броню было не так-то просто. Ещё выстрел, пуля пробивает перегородку, за которой она пряталась. Второй ждёт. Будут стрелять по очереди, чтобы один из стрелков всегда мог среагировать после выстрела напарника.

В другой части комплекса началась активная перестрелка со взрывами. Ей быстро стало ясно, что пока основная часть защитников занимает внимание одних нападавших, снайперская группа будет охотиться за одиночками или отдельными парами.

Тихо ругаясь, Стерва подтянула к себе тело напарника и, сняв несколько гранат, наобум бросила куда-то в направлении стрелков. Несколько взрывов подняли облака пыли, во все стороны полетели осколки, стуча по стеклу и посуде, в ушах поселился тихий гул.

Короткая очередь откуда-то спереди и по броне бьют пули. Она наудачу отвечает, без особой надежды на результат. Хватает с тела Саранчи гарпунострел и начинает отступать к коридору, где у неё будет только одно направление угрозы. Хотела взвести дымовые гранаты, но Саранча придавил их своей тушей.

Бахает тяжёлая винтовка, удар в плечо заставляет её пошатнуться. Женщина даёт очередь из автомата в направлении стрелка, и тут же резко валится назад. Стреляет вторая винтовка, пуля прорезает воздух там, где только что была она сама. Стерва замирает, ожидая. Впереди мелькает силуэт противника. Выстрел гарпунострела, тяжёлый стальной болт находит цель.

Обрадованная результатом, Стерва поднимается на ноги и рывком преодолевает остаток расстояния до коридора. Делает шаг. Сознание практика успевает увидеть и осознать три противопехотные мины и их срабатывание. Среагировать тело не успевает.

Грохает строенный взрыв. Поражающие осколки не могут пробить основные элементы брони, но режут мягкие уязвимые места. Да и общий вес осколков, единовременно врезавшихся в женщину, отбрасывает её на метр назад. Оглушение, дезориентация, боль.

Бойцы ИСБ появляются через пару секунд. Тяжёлая винтовка, направленная на голову в защитном шлеме. Прямо в лицо. Выстрел.

В другой части базы грохают взрывы. Устав стрелять по постоянно скрывающимся и прячущимся в закутках собственного дома солдатам, Леонид отобрал у напарника гранатомёт и начал стрелять в любое движение. Они прошли раздевалку и попробовали углубиться в административную часть комплекса, но там и заглохли, встретив ожесточённое сопротивление. Защитники теряли людей, но плотный огонь винтовок, поток гранат и даже пехотные мины, всё это останавливало вторженцев. Костюмы давали хорошую защиту, но не делали человека внутри неуязвимым.

— Держи.

Леонид толкнул пустой гранатомёт Петуху. Впереди лежало пересечение коридоров, спроектированное так, чтобы осложнить жизнь наступающим — у него было всего одно укрытие — неудобная стенка. А защитники базы прятались за десятком укрытий, из которых выкурить их было не так-то просто, но у Леонида ещё остались козыри.

— Ненавижу эту штуку.

Из сумки, закреплённой пониже спины, был извлечён стальной полуметровой длины цилиндр. Устройство казалось монолитным, ни кнопок, ни видимых глазу швов. Мужчина зашвырнул цилиндр поближе к противникам и достал пульт управления. Выкрутил тумблер на полную и вдавил красную кнопку.

Устройство протяжно загудело, заискрилось. И начало шарахать молниями по всему, что имело проводимость. Молнии повыбивали все лампы, превратили в пепел всю проводку, обжигали стены, куда попадали случайно. А ещё они заживо жарили людей.

Леонид толкнул вперёд Петуха и пошёл сам. Устройство не будет работать долго, надо успеть воспользоваться преимуществом. Нападающие открыли огонь по защитникам, добивая тех, кто ещё оставался жив. Пару раз ухнул гранатомёт, после чего Петух переключился на автомат. Леонид заливал всё вокруг из пулемёта. В них молнии тоже били, слегка щипая разрядами тока, но изоляция костюмов справлялась. Десяток секунд боя, и нападающие успевают даже зайти в тюремный блок, прежде чем устройство сгорает окончательно.

Нападающие спешно перезаряжают оружие. Петух спрашивает:

— Пойдём обратно?

— Нет, проверим тюремный блок. Эти умники могли засадить цели в камеры, чтобы спрятать. Прикрывай сзади.

Глава 22

Леонид был старым, совершенно отбитым воякой. Сын графа, поступил в кадетский корпус и обучался, дабы стать офицером Имперской Армии. В каком-то смысле ему не повезло. Не выделяющийся средней руки курсант, в возрасте четырнадцати лет он вместе с товарищами отправился на учения. Настоящие учения, в действующую дивизию, контролирующую вассализированную империей территорию. Обычное дело, стандартная практика для Российской Империи. Курсанты должны понимать, что население завоёванных территорий требует жёсткой руки для поддержания порядка, требует узаконенного насилия.

Афганистан уже несколько лет был относительно спокойной территорией, никаких крупных волнений, лишь обычное фоновое недовольство, привычное для сателлитов Великого Государства. Но именно в этом году начало восстание. Настоящее большое восстание, вовлекающее в себя почти всё население провинции. Для Леонида обычная практика в одно мгновение обернулась настоящей жестокой войной. Момент, разделивший жизнь юного курсанта на «до» и «после». Семь месяцев сплошного непрерывного праздника крови, насилия и жестокости.

Афгани не щадили завоевателей, применяя всю изобретательность, придумывая самые страшные и жестокие казни. Леонид бывал в плену. Его пытали, просто для удовольствия. Изуродовали лицо шрамами. А когда надоело, его раздели, подрезали сухожилия на ногах и бросили в горах. Парень на одних руках дополз до какой-то пещеры и спрятался там. Слизывал конденсат с камней и жевал траву. Ждал, пока зарастут ноги. Смог встать на ноги и вернуться к своим. А затем до конца войны с особой жестокостью уничтожал восставших.

Вернулся домой, в родное гнездо под Екатеринбургом, другой человек. Злой, жестокий, упивающийся чужими страданиями. Избил брата, посмевшего грубо отозваться о нерасторопности Имперских Войск, подавляющих восстание. А затем изнасиловал сестру, насмехавшуюся над его изуродованным лицом.

Ушёл из дома и присоединился к карающим отрядам, «Серому Батальону». Двадцать лет Леонид жил, карая, убивая, подавляя и уничтожая. Двадцать лет крови и жестокости. А затем убил командира во время пьяной драки. Последние четыре года он был цепным псом на коротком поводке. Рыпнуться нельзя — хозяева открутят ему голову без тени сомнений. Оставалось только служить и ждать подходящего момента.

И за прожитые годы Леонид отточил своё чутьё опасности. Угрозу он чувствовал отлично, везде и всегда. Никто и никогда не мог подобраться к нему незаметно. Никто и никогда не мог завести его в ловушку. Никто и никогда…

До этого момента.

Противник двигался беззвучно, появившись внезапно, откуда-то сбоку. Удар в голову, прямо по бронированному шлему, казалось, взболтал содержимое черепа. На несколько долгих секунд Леонид напрочь перестал воспринимать окружающую реальность, забыв, кто он, где находится, что делает, какой сейчас вообще год.

Иван действовал стремительно. Оглушив первым ударом ведущего, он тут же метнулся в сторону. Второй противник, чей обзор сильно сужал шлем, увидел, как покачнулся его