Белый Z на лобовой броне - Михаил Александрович Михеев Страница 34

Тамара выслушала его, скривилась, а потом с усмешкой ответила:

– Перед правилами дорожного движения все равны. И за рулем, и идущие пешим драпом. Они об этом постоянно забывают, а то и вовсе демонстративно не замечают, но ведь это так. Мужчина, женщина, взрослый, ребенок, здоровый, инвалид, молодой, старый… Какая разница? В обычных условиях приходится часто подстраиваться под хамов, просто оттого, что разбираться с дорожной полицией при аварии – лишний геморрой. Даже если ты прав. И пешехода оправдают в любом случае. Но вот сейчас я даже тормозить не собираюсь.

– И кто из нас после этого ненормальный?

Откровенно говоря, где-то в глубине души Виталий был с ней согласен. Но показывать это он считал непедагогичным, а потому дальше развивать тему не стал, предпочтя деликатно замолчать. Тамара, видимо, поняла, а может, ей просто было все равно. А потом стало и вовсе не до разговоров.

Двигатели ревели совсем иначе, чем прошлой ночью. Колонна грузовиков, неспешно ползущих по дороге, состояла не из КрАЗов. Машины импортные, звук тоже… импортный. Потому как дизеля на «мерседесах» и «вольво» все же немного другие, выхлоп тоже. Конечно, сейчас все смешалось (это называется глобализация), но дьявол кроется в деталях, и отличить машины на звук совсем несложно.

– Что за черт!

– Чего ругаешься? – Тамара удивленно повернулась к нему.

Виталий протянул ей ПНВ:

– Что видишь?

– Грузовики…

– Что на бортах намалевано?

– Z. V еще…

– Это не наши машины. Откуда здесь машины с такой символикой?

– Может, трофейные?

– Ага. И идут они с запада. Так, пинай нашего журналиста, и галопом за мной. Что-то здесь нечисто.

– Может, ну его?

– Он журналист. – Виталию просто не хотелось оставлять итальянца одного и при машине: мало ли что ему на ум взбредет. Но для спокойствия Тамары он предпочел найти другую причину. – Стало быть, сумеет лучше снять и, случись что, преподнести в нужном ключе.

Уловка, шитая белыми нитками, конечно, однако Тамара не стала спорить. Пинками заставила попытавшегося увильнуть от участия в ночной пробежке Леоне вылезти из спального мешка, в двух словах разъяснила ему расклады. К чести своей, итальянец сообразил, что перед ним шанс на реальную сенсацию. Микроскопический, но лучше, чем ничего. И ногами перебирал шустро… Правда, они все равно опоздали.

Поселок горел. Более всего он напоминал сейчас муравейник, в который бросили спичку. Только если там мураши отчаянно стараются потушить огонь, то здесь и сейчас процесс шел абсолютно противоположный.

Одни люди тащили из домов вещи, другие эти самые дома поджигали. Ну а третьи спокойно, с какой-то прямо-таки нечеловеческой деловитостью сгоняли в кучу последнюю группу. И если три первые были одеты в относительно единообразный камуфляж, то эти – кто во что горазд. И более всего они напоминали самых обычных гражданских, выдернутых кто из сортира, а кто из постели.

Виталий зло поморщился. Что сейчас будет происходить, он понял сразу. Видел уже, было дело, и не раз. Не здесь, правда, на Востоке, однако разница будет лишь в деталях, обусловленных национальным колоритом. А эти люди еще на что-то надеются, и в мыслях не допуская, что сейчас их будут убивать.

– Что они делают?

– Молчи и лежи.

– А…

– Не суетись под клиентом.

Сказал это Виталий так, чтоб отвлечь. Пускай соображает, оскорбление это или что-то еще. Сам же он лихорадочно настраивал камеру на трофейном телефоне. Модель своеобразная, из китайского топа. Как обычно, чтобы заставить такую правильно работать, надо хорошенько над ней попотеть, однако если справишься, то и результат будет шикарный. Камера, например, куда лучше, чем на корейских аналогах. Учитывая, что до места действия всего-то метров триста, есть шанс в деталях снять происходящее. Пригодится для суда.

Он бросил короткий взгляд налево. Ага! Леоне тоже снимает. Лежит, удачно выбрав место под кустом ивы, на лице азарт. Молодец, все же профи.

Виталий опять перенес взгляд на место действа. О-па! А вот и трупы в русской форме. Подтащили, бросили… Ну да, все правильно. Следы «российского присутствия» оставить должны. Уроды!

– Что они делают? Отвечай, не молчи!

– Да ничего. Сейчас устроят небольшой геноцид, потом обвинят Россию.

– А мы?

– А мы будем лежать и наблюдать. Поскольку нас только двое… ладно, трое, и ничего сделать мы физически не сможем.

– А…

– Лежи. – Виталий успел схватить Тамару за волосы и дернуть вниз прежде, чем она вскочила. Девушка зашипела от боли, но, к счастью, не заорала. – Тебя пристрелят, и все. И меня заодно.

– Это будет главная трагедия, – язвительно прошептала она в ответ.

– Ну как бы да. – Виталий опять начал наводить телефон. – Девушек средней наружности пруд пруди, а я один.

– Там же люди!

– Сколь мне известно, не просто люди, а граждане другой страны, работавшие в ней, там же платившие налоги. И люто нас ненавидящие, причем что с той, что с другой стороны. Так что нюансы их взаимного истребления мне не слишком интересны. А вот подстраховаться, собрать материал – это да, это нужно…

Возмущенное фырканье, но не дергается. Понимает его правоту. И включила инстинкт самосохранения – уже неплохо. Виталий же пребывал в раздумьях, и мысли, пришедшие в голову, были не самыми веселыми.

Он и впрямь не соврал Тамаре: ему не было жалко тех, кого здесь и сейчас положат. И потому, что был циником, и потому, что сталкивался с выходцами с этих мест раньше. На Кавказе, например. Или в Грузии, когда именно они управляли зенитными установками и качественно подпортили кровь русской авиации. Тем более у этих умников в качестве гимна вместо «помершей щени» сейчас куда лучше смотрелось бы «а тому ли я дала».

Так что какая жалость? Какие сантименты? Увольте. Конечно, решать, что с ними делать, будет не он, на то есть специалисты покомпетентней, однако и за несовпадение мыслей с генеральной линией партии никто не осудит.

Так вот, жалости не было, а вот трезвый расчет был. И он не говорил – орал, что фото и видеоматериалов вряд ли окажется достаточно. Люди верят в то, во что хотят верить. А учитывая, что весь мир сейчас желает поражения России, для ведения нормальной информационной войны требуются воистину железные доказательства. И он их добудет!

– …А ты сидишь здесь, – приказал он Тамаре, закончив объяснять диспозицию.

– Но…

– В глаз дам.

– Шуточки у тебя…

– А я серьезно. Просто без обид – надо же, чтобы кто-то присмотрел за журналюгой. Да и, случись что, ты будешь мне обузой.