Берс-2. И один в поле берс - Дмитрий Анатольевич Гришанин Страница 34

теперь происходило с ошеломительной скоростью. И первые десять алтарей сегодня мы избавили от скверны буквально за три часа. Дальнейший процесс немного замедлился из-за окончания наложенного на пита штрафа и необходимости делится в дальнейшим с Заразой ценным ресурсом с убитых стражей. Теперь мутаген с убитых ыыбжей доставался мне через раз, в остальных же случаях тушкой тараканоподобного стража лакомился рогатый проглот. Чавкающе-хрюкающее усвоение мутагена Заразой затягивалось на добрые полчаса, и это основательно притормозило наш лихой кавалерийский порыв. Пока пит насыщался своей законной долей мутагена, я коротал минуты вынужденного простоя охотой за низкоразвитыми тварями изнанки, лежбища которых в окружающих крестьянских домах угадывал на опыте предыдущих недель практически непрерывного «промысла» .

Лишь под вечер рутина опостылевших разборок с ыыбжами оказалась разбавлена яркой схваткой с другим зверем стадии король. У очередного оскверненного алтаря значок стража на карте вдруг обнаружился не под сортиром, а в колодце.

Стандартная бомбежка колодезного сруба в этот раз практически никаких полезных дивидендов нам не принесла. Выскочивший через пару секунд из-под груды тлеющих деревяшек жабоподобный злот тут же, как из катапульты, взвился на высоту заразиного полета (а это было метров двадцать от земли!) — крайне неприятно подобной прытью удивив привыкших к безнаказанности охотников.

Удивил, но не обескуражил. Предыдущие недели наземных рисковых схваток закалили и подготовили наш тандем к любым неожиданностям.

Мгновенно набрать высоту и избежать столкновения с нацелившимся злотом Зараза уже не успевал. Однако пущенный мною из впопыхах сотворенной, неуклюжей пятой стойки топор, хоть и отскочил от твердого, как гранит, лобешника жабы-переростка, смог все же частично сбить прицел злоту, и жгучие, парящие кислотой когти стража лишь вскользь оцарапали левое крыло завалившегося в сторону пита. В отместку же озверевший от боли Зараза каким-то чудом исхитрился запулить хвостом свежевывалившийся вонючий снаряд аккурат в неосмотрительно раззявленную широкую зубастую пасть злота.

«Жаба» инстинктивно сглотнула «добычу». И глотку злота тут же буквально расплескало от внутреннего взрыва, окатив пузо выруливающего в сторону грома-быка дымящимися кровавыми ошметками.

Получивший смертельную рану страж, потеряв концентрацию, плюхнулся на землю и забился в конвульсиях. Где я его вскоре благополучно добил кронным сдвоенным ударом…

— Денис, хорош в облаках летать! Сосредоточься! У тебя ж почти получилось! — окрик Психа вернул меня в суровую действительность опостылевшего загона.

— Муууу?.. — вторил наставнику озадаченно трясущий башкой пит.

— Черт, а я даже ничего не почувствовал, — растерянно пробормотал я, тряся оцепеневшими пальцами.

— Потому что почти получилось, а не получилось, — хмыкнул довольный Псих.

— Муууу!.. — подрыкнул ему с прежней издевкой быстро оправившийся Зараза.

— Гребаная тренировка, да сколько можно-то! Я уже пальцев не чувствую! — прорвало меня. — Все, шабаш! Давайте перенесем на завтра…

— Это не тебе решать, — покачал головой наставник. — Поплакался? Продолжаем… Раз!..

— Муууу!..

— Два!..

— Суки! — обреченно выдохнул я. Резко встряхнул кистями и, уставившись пристальным взглядом в шальные глаза грома-быка, попытался единым слитным движением пальцев обеих рук воспроизвести неприступную шестую стойку техники Живого камня…

Интерлюдия 7

Интерлюдия 7

Рукоять воткнутого в глаз твари меча вывалилась из ослабевших пальцев вместе с поверженным точным ударом чудищем, но мычащий от лютой боли сквозь стиснутые зубы Борис не спешил подбирать потерянное оружие. Окровавленными ладонями парень судорожно сжал огромную безобразную рану на правом бедре, оставшуюся после укуса вгрызня. Это чудище изнанки стадии вожак, поднырнув под мечом увлекшегося атакой другого противника воина, исхитрилось буквально за секунду вырвать своими крючкообразными зубами добрый килограмм плоти из ноги замешкавшегося и не успевшего отмахнуться мечом Бориса.

— Че встал, раззява⁈ — рявкнул на сына подорвавшийся на подмогу отец, после того как стремительным выпадом залитого кровью бердыша пригвоздил к каменному полу безобразную мешанину из когтистых щупальцев, едва не подобравшуюся тихой сапой к остолбеневшему Борису.

— Яяя неее… — заскулил было в свое оправдание тяжело раненый.

Но, не слушая его объяснений, Артем Любомудрович пихнул могучим плечом сына, отбросив на пару метров назад, в относительно безопасный тыл за своей спиной.

На неуклюжие падание и без того болючая рана отреагировала шокирующим сознание импульсом, и сомлевший Борис повалился в спасительное беспамятство…

Отключившийся парень уже не видел, как из-под утративших силу ладоней хлынул настоящий поток черной, отравленной крови. Как за минуту под ним ее набежала целая лужа. И как добравшийся наконец до раненого целитель мгновенно унял кровотечение, щедро плеснув на широкий укус парня молочного цвета жидкостью из пузатого кувшина. Под действием снадобья почти оторвавшийся от ноги кусок плоти, удерживающийся до этого лишь на ломтях кожи и окровавленной штанине, с выжигающим из раны яд шипеньем, сопровождающимся выделением желтоватого зловонного пара, встал на место, намертво запечатав кровавый поток.

Однако до полного восстановления раны, разумеется, было еще далеко. Порванные мышцы и сосуды в ноге окончательно срастутся только после нескольких сеансов оздоровительной медитации на алтаре. Пока же своим зельем целитель сотворил из куска поврежденной плоти на раненой ноге некое подобие заплатки — эдакий аналог плотной перевязки, но со стопроцентной гарантией исключения протечки крови, и (самое важное!) многократно выигрывающей в скорости предоставления раненому первой медицинской помощи… Вот и сейчас, позаботившись о раненом Борисе, целитель, тут же утратив к нему интерес, понесся дальше по стене помогать следующему истекающему кровью защитнику.

Оставленный же в восстановительном забытьи Борис не видел, как стремительно наливается зловещим фиолетом его запечатанное на поверхности, но оставшееся покоцанным внутри, бедро, обещая после пробуждения гамму весьма неприятных ощущений. Не слышал, радостных криков горстки товарищей, устоявших под яростным натиском выходцев с Изнанки и уцелевшим, всем бедам на зло, в очередной, четвертой уже за этот бесконечный день отчаянной мясорубке.

Борис крепко спал. Но даже подпитка целительным зельем не избавила сон его от намертво засевших в подсознании реалий сегодняшнего многоходового штурма. И парень заново переживал во сне кровавый день бесконечного сражения. А в коротких паузах между валами тварей изнанки (уже разбившихся об сталь защитников на стене и по новой набегающих из леса, с намерением завершить начатое предшественниками) Борис заново оплакивал смерти мене удачливых товарищей. Утешаясь лишь смутной надежной, что, если выжившие сегодня удержат городскую стену, у павших в этом аду появится через несколько дней девяностопроцентный шанс воскреснуть на родовом алтаре.

Если? Все упирается лишь в это пресловутое если…

А до сегодняшнего, до взблева пропавшего кровью и выпотрошенными потрохами, дня в стольном граде было трое суток блаженного спокойствия.

Затаившиеся в окрестных лесах выходцы с Изнанки не проявляли себя абсолютно. Люди же в осажденном городе, напротив, развили бурную деятельность, и все эти три дня, не покладая рук, латали и наращивали городскую стену. Даже сам батюшка-князь, вдохновляя личным примером подданых, как простой каменщик, участвовал в общих работах. Переносясь порталами от одного участка стены к другому (порой на противоположном конце), он, казалось, одновременно трудился всюду.

А пасторальный вид на пустые луга и леса вокруг стен в те сутки затишья с каждым днем перемирия укреплял в людях надежду, что обломавшие зубы об неприступный Белгород монстры, вовсе не затаились в подземных норах, а сбежали давно восвояси. Под занавес трехдневной паузы стали даже раздаваться призывы от возомнивших уже себя героями-победителями горячих голов: выступить из города и, разбившись на десяток-другой отрядов, скоренько прошерстить все окрестные леса, чтоб окончательно добить остатки явно деморализованного врага. Однако князь, собственноручно осадив пару самых рьяных кликуш, на корню пресек досужие домыслы, и предрек расхрабрившимся подданым скорое возобновление штурма города тварями изнанки.

Как и обещал Белан Тихомирович, аккурат по истечении третьих суток покоя и тишины окрестные леса вновь запаршивели выходцами с Изнанки, объявившимися там в прямом смысле слова из-под земли.

И с навалом на городскую стену первой рычаще-шипящей волны для Бориса и начался этот бесконечно-длинный кровавый день.

С первой волной штурма поднаторевшие за месяц отбиваться на стенах воины князя справились практически без потерь (несколько бытовых травм и ожогов, неизбежных в царящей во время штурма на стене толчее, понятное дело, не в счет). Добрая половина атакующих тварей