Роман Глушков - Дрожь земли Страница 35

Все, что находилось за пределами Ангара, – мост, площадка, арка и внешняя поверхность ворот, – покрывал толстый слой грязи. Но внутри тоннеля было вполне чисто, сухо и тепло. Настолько чисто, что единственная грязь, на которую мы наткнулись, пока возвращались к выходу, оказалась ошметками, какие занес сюда дракон. При взгляде на царящий снаружи горячий, липкий ад, мне вмиг расхотелось выходить из мрачного Ангара на свет. Даже ненадолго. Это было абсолютно иррациональное желание – ведь и здесь, по всем предпосылкам, нас не ожидало ничего хорошего. И все равно я предпочитал выбирать из двух зол то, которое грозило прикончить нас в более комфортных условиях. И, не исключено, более быстрой и щадящей смертью, нежели варка заживо в озере кипящей грязи.

В крови у меня все еще свирепствовала адреналиновая буря, а в голове преобладал хаос, но я уже отчетливо понимал: тем путем, каким мы сюда попали, нам обратно не выбраться. Даже сейчас, когда нашему бегству вроде бы ничто не препятствовало. Теоретически у нас еще хватало времени на то, чтобы подняться по мосту на берег котловины, прежде чем она вновь заполнится до краев смертоносной жижей. Но практически мы не пробежали бы по наклонной тропе и дюжины шагов. Это не позволили бы сделать стекающие с нее потоки скользкой грязи. А пока мы убеждались бы в тщетности нашей затеи, ангарные ворота закрылись бы и отобрали у нас единственный шанс избежать грязевой купели.

Видит око, да зуб неймет – так вкратце выглядела ситуация с нашим вероятным отступлением. И даже благородная цель, которая привела нас в эти дьявольские чертоги, казалась мне теперь наивной и самоубийственной. Неужели для того, чтобы окончательно уверовать в гибель Пожарского, нам было обязательно загонять себя в безвыходную ловушку? Воистину чудовищную глупость я сморозил! Такой грех был бы еще простителен молодому, пылкому и недальновидному Георгию Дюймовому. Но мне, воплощению осторожности и хитрости (такой, кажется, комплимент отвесила мне вчера Арабеска?), не предугадать, в какую провальную авантюру я ввязываюсь, было равносильно вселенскому позору. И я им уже себя покрыл. С ног до головы. И обжигал он меня при этом гораздо нестерпимее, чем та грязь, что стекала со склонов возвышающегося над нами вулкана…

Впрочем, корить себя за допущенную фатальную ошибку было некогда. Я отринул все пораженческие мысли сразу, как только мы с Жориком обнаружили пропавшую соратницу по альянсу. Она не утонула в грязевой пучине и не разбилась о мост, чего мы больше всего опасались. Однако и удачным падение питерки назвать было нельзя. Единственное, в чем ей подфартило, – в том, что мы с Дюймовым не расшиблись при приземлении и бросились ей на выручку сразу, как только смогли.

Судя по всему, Динара сорвалась с «шестнадцатого» за три-четыре секунды до того, как он выпустил из когтей меня и Жорика. Упав на площадку у арки, питерка, очевидно, крепко ударилась о камень защищенной шлемом головой и отключилась. А затем прокатилась по скользкой грязи и осталась лежать без сознания прямо между разверзшимися воротами. И теперь одна из тысячетонных створ, закрываясь, толкала бесчувственную Арабеску навстречу другой створе, норовя с минуты на минуту расплющить ее вместе с оружием и доспехами.

Помогли мы Динаре, затащив ее в Ангар, или, напротив, обрекли на более незавидную смерть? Это должно выясниться очень и очень скоро. Но пока все мы живы, бросать друг друга на погибель было попросту недопустимо.

– Ты куда? – окликнул я Жорика, который, отпустив Арабеску сразу, как только мы заволокли ее вовнутрь, кинулся вдруг обратно, на арочную площадку.

– Ее ранец! – прокричал на бегу, не оборачиваясь, Дюймовый. – Вон он валяется! Нельзя его оставлять!

До полного закрытия ворот оставалось еще минуты две, и я не стал противиться инициативе напарника. Мы стояли на пороге чуждого нам мира, где вряд ли сумеем разжиться необходимыми вещами, продуктами и патронами. И потому терять целый ранец этого добра в преддверии нашей экспедиции под землю было не резон.

Скользя по грязи, как по катку, Жорик неуклюже добежал до середины площадки и подобрал Динарину поклажу. После чего вдруг замер, держа ранец в руке и таращась на мост. А точнее, на его противоположный, верхний край. Я хотел прикрикнуть на напарника, дабы он не разевал рот и шпарил во весь дух обратно, но когда тоже глянул вверх, вмиг понял, отчего Дюймовый замешкался.

Раптор! Ну конечно! Тот самый чертов попрыгун, которого я заметил еще с воздуха на подступах к котловине и которого мы затем обогнали. Тогда у меня мелькнула мысль, что этот биомех, как и мы, тоже направляется к Ангару. Но затем, в суматохе приземления, это умозаключение полностью вылетело у меня из головы. Равно как и сам Раптор, о котором я тоже успел позабыть.

Как выяснилось, напрасно. Он действительно двигался с нами одним и тем же маршрутом. И теперь не просто въезжал на мост, а и вел за собой «хвост» – знакомую нам четверку военных вертолетов. Хорошенько потрепав дракона, те, похоже, развернулись над котловиной и намылились обратно. Но, заметив несущуюся по пустоши мелкую дичь, решили зайти на второй круг и выместить на Рапторе не до конца растраченную злобу. Однако он оказался не лыком шит и благодаря своей прыгучести сумел-таки добраться до ведущего в Ангар моста.

Я уже обратил внимание на то, что тоннельные ворота закрывались медленнее, чем открывались. Вероятно, тот, кто присматривал за ними – человек? биомех? сам Троян? – нарочно не торопился блокировать вход, дожидаясь прибытия еще одного званого гостя. Тому оставалось лишь преодолеть спуск, что для шустрого мутировавшего броневичка являлось вопросом считаных секунд.

– Жорик, назад! – заорал я во все горло. – Бегом сюда, черт побери!

Дюймовому угрожал не только биомех, но и вертолеты. Они поливали Раптора из импульсных орудий и вряд ли остановятся, пока тот не достигнет тоннеля. Арочную площадку, посреди которой в данную минуту торчал сталкер, вот-вот должен был захлестнуть шквал снарядов. Кто раньше доберется до Жорика – чистильщики или Раптор, – не важно. Ни для кого из них он не являлся сколько-нибудь серьезным противником, и единственное его спасение заключалось в бегстве под защиту сдвигающихся ворот.

Они закрылись уже на три четверти, и внесенная нами в тоннель Динара лежала сейчас вне досягаемости чистильщиков и колес Раптора. Оставив ее, я топтался у уменьшающегося просвета, наблюдая за выскочившим наружу напарником. Который, к счастью, расслышал мой окрик и, прижав к груди подобранный ранец, метнулся обратно, прочь с опасного места.

Бежать до укрытия Черному Джорджу было всего ничего, но скользкая, будто масло, грязь мешала ему рвануть к воротам во всю прыть. И без того не отличающийся расторопностью, на сей раз он передвигался немногим лучше угодившей на лед коровы. Это был даже не бег, а какой-то шуточный танец, исполняемый вдобавок пьяным танцором. Вот только смеяться над откалываемыми Дюймовым коленцами отнюдь не хотелось. Если он допустит хотя бы одно неточное движение, поскользнется и упадет, смерть настигнет его до того, как парень успеет подняться на ноги.

Я с замиранием сердца следил поверх Жориковой головы, как Раптор устремляется вниз по спуску, а вслед за ним мчится порожденный снарядами вихрь из грязевых брызг и гранитных осколков. То, что он еще не накрыл биомеха, было заслугой его феноменальной прыгучести. Любой другой легкий колесный монстр на месте Раптора скатился бы к воротам по грязи юзом; слететь при этом в пропасть твари не могли – спуск был достаточно широким и ровным. Но наш прыткий попутчик не желал угодить под обстрел на финишной прямой. Въехав на мост, он тут же оттолкнулся от него и взмыл над гранитной поверхностью в своем коронном гигантском прыжке. А с учетом ее наклона скачок Раптора оказался и вовсе рекордным – чуть ли не в полтора раза длиннее обычного.

Возможно, драконья система орудийного наведения и угналась бы за таким шустриком, но «Пустельги» и «Громовержцы» за ним поспеть не могли. Их снаряды еще крошили верхнюю часть моста, а лихач уже достиг его середины. Я понадеялся, что при приземлении на скользкий съезд он перевернется, слетит в котловину и избавит нас сразу от двух зол. Но Раптор, коснувшись спуска, мигом встал на дыбы и, задрав передние колеса, пробороздил кормой дюжину метров гранита. После чего, снизив таким образом скорость, вновь, подобно мячу, подскочил в воздух. Разве что уже не так резво, как вначале. Но все равно летящий в свободном падении броневик производил устрашающее впечатление.

Второй прыжок биомеха вновь сбил с толку чистильщиков. А повторное торможение казенной частью о мост помогло Раптору выехать на арочную площадку без заноса, на скорости, благоприятствующей попаданию в проем между воротными створами. Я побоялся, что Раптор опять подпрыгнет и просто-напросто сметет очутившегося у него на пути Жорика. Но механическая тварь, судя по всему, опасалась поскользнуться и врезаться в перегородку, поэтому и двинула к арке обычным ходом. Выбрасывая из-под колес фонтаны грязи, биомех начал пересекать площадку и набирать ускорение, поскольку зависшие над котловиной вертолеты все еще могли нанести ему урон.