Вячеслав Шалыгин - Экзамен для гуманоидов Страница 35

– Тогда кто его заменил?

– Не знаю, так же, как не знаю ничего о шести дополнительных «саркофагах» в «красной зоне» и двадцати в зоне черного списка. Они не подключены к общей системе, и компьютер их просто не видит. Если бы я не пошла проверять в связи с путаницей обстановку лично, то обнаружить бы их не смогла. Крышки камер затонированы, лиц я не разглядела, может быть, биолог там… Только навряд ли, параметры на автономных дисплеях этих камер соответствуют очень тренированным спортсменам, а пропавший был самым обычным парнем. Здоровым, конечно, но не мастером спорта.

– Очень интересно, а количество подключенных к системе камер осталось прежним?

– Компьютер отвечает, что да, но кого-нибудь незнакомого не видит.

– Еще интереснее. Значит, или наш коллега никуда не исчезал, или его заменили кем-то компьютеру известным, но упрятанным в какой-то скрытый файл. Эту версию вы отрабатывали?

– Да, Ирина, бортинженер, перевернула всю программу. Никаких скрытых файлов. Биолога нет, шестнадцатая камера не пуста, но в двух экземплярах тоже никто не числится. Но, главное, она утверждает, что автономные «саркофаги» запрограммированы на одновременное включение в двести пятый день полета… Это ваша смена…

– Я уже подсчитал, – я начал понимать, что дело не в блондинке. – С Землей связывались?

– Да, но сначала они очень долго проверяли свои бумаги, потом отказывались верить, а теперь – сигнал идет так долго, что мы решили не медлить, чтобы не опоздать, если Ира ошибается в расчетах. Через десять дней связь вообще прервется, так что решать все вопросы придется вам.

– Не мне, а Сомову…

– Нет, Александр Николаевич, вам, – Галя нервно смяла промокший носовой платок. – На двадцать пятый день в системе проявился вирус. Все смены после десятой и все колонисты, кроме черного списка, от программы «побудки» отключены… только поддержание жизнедеятельности… Мы везем шесть тысяч банок с человеческими консервами…

Она снова расплакалась, на этот раз навзрыд. Я почувствовал, что бледнею, в глазах потемнело, но через секунду самочувствие вернулось в норму. Меня били и не так, ничего, выжил. Сейчас надо осмыслить ситуацию, побеседовать с остальными, и решение отыщется само собой.

Через пару минут мы уже вчетвером сидели в рубке. Я, невозмутимо попивая крепкий чай, слушал доклад Мишина. Переживающая больше всех Ирина сидела, опустив голову и то и дело шмыгая покрасневшим носиком, дополняла слова пилота профессиональными репликами. Что и говорить, ее братия напортачила, однако, брать на себя вину всего цеха ей не следовало. Не рационально. Впрочем, пусть прочувствует ответственность. Утешать ее я не собирался.

– Навигационный, управляющий и резервный компьютеры работают нормально, – Игорь говорил немного срывающимся голосом, но в целом выглядел спокойным и деловитым. – Проблемы только в системе жизнеобеспечения. С самим вирусом Ирина справилась, но ликвидировать последствия его деятельности без переключения системы на дублирующий аппарат не представляется возможным. Придется переустанавливать большую часть программы. Продублировать медицинский компьютер способен лишь «Навигатор», но это означает, что его придется отвлечь от основного дела, а до прибытия на планету это невозможно. Мы не сможем никого разбудить, пока не приземлимся, кроме…

– Кроме тридцати членов экипажа, двухсот осужденных и двадцати шести неизвестных спортивного телосложения, – закончил я за Мишина. – Причем неизвестные проснутся сами.

– Веселые перспективы, – поддержал беседу вошедший в рубку Павел. Он уже оправился от анабиоза и выглядел вполне сносно.

– Где Алевтина? – поинтересовался я.

– Прихорашивается, – Паша махнул рукой в сторону кают. – Нас, как я понял, слегка подставили?

– Эт-точно… – протянул я, массируя виски. – Подождем Алю и начнем дебаты, готовьтесь.

Я налил себе еще чаю и жестом пригласил остальных присоединяться. Паша с энтузиазмом поддержал мою инициативу. После «холодного сна» нас мучила постоянная жажда. И голод, кстати, тоже. Мы запили чаем добрую порцию пищевых таблеток, но пока они не растворились, пришлось изрядно поволноваться. Несколько позже к нам присоединилась Аля и, удовлетворив гастрономические потребности, мы начали обсуждение ситуации.

– Первый вариант – вернуться, – выкатил я на поле пробный шар.

– Нет, – запротестовал Игорь, – это не имеет смысла. Раз камеры работают, людям ничто не угрожает. Надо долететь. Даже если в конечной точке не окажется подходящих условий для жизни колонии, то приземлившись, мы сможем отключить навигацию и перезагрузить медпрограмму, а потом спокойно вернуться.

– Хорошо, а если всплывет еще какой-нибудь вирус? – возразила Галя.

– Продублируем часть наиболее важных функций «медика» с дистрибутивов на резервной машине и накажем ей включаться в экстренных случаях. На минимум там свободной памяти хватит, – предложила Ирина. – Правда, не на всех…

– Что значит не на всех? – спросил я.

– Возможности резервного компьютера ограничены. Примерно двести камер придется оставить подключенными только к основному. В случае возникновения неисправности мы их потеряем…

– Скверно, – я посмотрел на экипаж, – но выхода нет. Надеюсь, вы понимаете, какие двести камер останутся без подстраховки?

Все потупились и промолчали.

– Мы постараемся не допустить новых сбоев, – поспешно заверила Ирина.

Аля, соглашаясь, кивнула. Она пока не до конца разобралась в ситуации, но отставала уже лишь на шаг. Она-то и побеспокоилась о главном:

– А как быть с этими двадцатью шестью здоровячками?

Все обеспокоенно повернулись ко мне. Как быть, как быть, неужели не ясно?

– Это вам, девочки, призовая игра. Придется взломать управляющие панели этих загадочных «саркофагов» и подключить спящих ребят к нашей общей системе отдельным файлом. Потом разбудим одного, на выбор, и побеседуем.

– Боюсь, такой вариант они предусмотрели, – покачал головой Паша. – Или экстренная «разморозка» сработает, или панель неразборной окажется. Будь по-вашему, все бы оказалось слишком просто.

– Не попробуешь – не узнаешь, – поддержал меня Мишин. – Незнакомцы – пока наша главная проблема. Слишком уж они грозные для мирного созидания. Как говорили древние римляне: хочешь мира – имей «парабеллум»! Плохие это парни, я спиной чувствую, так что подготовиться нам стоит.

– Не пойман – не вор. Что ты на них так взъелся? – возмутилась Галя. – Может, это какой-нибудь отряд охраны на случай непредвиденных обстоятельств. У нас на борту две сотни головорезов! Вдруг компьютер замкнуло бы не на сбой, а на полную «разморозку», кто бы тогда осужденных контролировал? Ты?

– Нет, сударыня, не он, – вмешался Павел. – Только в версию с охраной мне тоже не верится. Я могу понять затемнение стекол: законнички любят «пофорсить», я понимаю, хотя и с трудом, причины автономности их камер, а тот факт, что большинство из них находится рядом с черным списком, вообще говорит за ваше предположение. Не стыкуется только одно – почему они должны проснуться именно на двести пятый день?

– В то время, как осужденные просыпаться не должны совсем… – добавил Игорь.

– Не знаю, но прошу принять во внимание и мою версию тоже, – упрямо хмурясь, ответила Галя, обращаясь больше ко мне.

– Безусловно, – заверил я. – Итак, у нас появились неотложные дела. Первое – создать резервную копию медпрограммы, второе – переподчинить камеры «шпионов». За дело. Только учтите еще одно соображение. Если случай с вирусом может быть случайностью, то появление на борту «безбилетников» – действие умышленное. Как член руководства и, по сути, глава экспедиции, о таком изменении штатов я не знать не мог. Будь оно официальным, конечно. Вот вам «задание на дом»: поразмыслите на досуге о мотивах, которые могли подтолкнуть кого-то на закладку этих «мин» с часовым механизмом. Пригрезится что-нибудь дельное – сразу сообщайте, не тяните. Теперь все по местам.

Мотивы. Ничего путного от своих помощников я не ждал. О реальном положении дел вокруг проекта «Ермак» они могли только догадываться. Но уста младенцев довольно часто глаголют истину, и при жестком дефиците хорошей аналитической команды я был вынужден прибегнуть к такому сомнительному способу. Сомов, вот кто мог бы мне реально помочь, да пойди разбуди его теперь. Придется думать самому.

Начнем с того, что вирус отсек от экипажа два неравных «хвоста»: наш и криминальный. Случайно ли? В рапорте Ирины написано, что такое поведение «вредителя» было предопределено. Если поверить ее опыту, то отсечение первой тридцатки обосновано. Чем? Возможно, моим присутствием, а может быть, злоумышленикам нужны дееспособные смены для продолжения полета, но в количестве, легко поддающемся контролю. В любом случае – это осознанное деяние. Зачем отсекали висельников – страшно и подумать. Дай таким свободу, и они пойдут за тобой на край света. Надолго задора у них, конечно, не хватит, следовательно, в планах врага одно-, двухэтапная операция. Операция, похоже, не бескровная, с полным расходованием «штрафного батальона» к тому моменту, когда кто-нибудь из них догадается взбунтоваться. Теперь, связаны ли с вирусным поражением «шпионы»? Логично предположить, что связаны. Но никаких фактов, это подтверждающих, у меня нет. Наконец, «двести пятый день». Он стыкует версию отсечения первой тридцатки в связи с моим присутствием и контрабандные «саркофаги», но не объясняет отсечение уголовников. Да, для качественных размышлений все пока очень зыбко и неопределенно.