Повелитель времени - Лана Алвин Страница 35

Анна глубоко задумалась. Кажется, стала выбирать из памяти те события, которыми можно со мной поделиться. Ее глаза сделались грустными, и мне даже стало неловко. Разбередил девушке душевную рану, бесчувственный я кретин!

— Ты если не хочешь, можешь ничего не рассказывать, — сказал я. — У каждого в жизни есть моменты, которые вспоминать больно.

— Да, это так, — ответила Анна, теребя в руках галету, которая сыпала крошками на каменистую почву. — Но ведь ты же мне рассказал о моей тёзке. Значит, я тоже должна… нет, не так. Я тоже хочу тебе поведать свою историю. Только обещай не перебивать, иначе запнусь, собьюсь с мысли и не смогу продолжить. Ладно?

— Конечно, — с готовностью согласился я и приготовился слушать. Даже коробку с сухпаем отложил в сторону.

Глава 27

— Полковник Чарльз Шелли был главным врачом госпиталя на планете Вардона. Знаешь, что это за место?

— Да, — ответил я. — Была одной из колонии Конфедерации. Когда его уничтожили, стала принадлежать Доминиону. Там благоприятный климат, это одно из самых популярных мест для туристов со всей империи. Развитая система метрополитена, множество достопримечательностей. Красивая архитектура. Мне довелось там побывать однажды. Дали отпуск после ранения.

— Вот и хорошо, что ты знаешь, — улыбнулась медик. — Значит, представляешь себе, как я была счастлива, когда меня после медицинской академии отправили туда продолжить обучение в одной из лучших военных клиник. Той самой, которой командовал Чальз Шелли. Я когда увидела его, — высокого, худого, с пронзительными серыми глазами, влюбилась с первого взгляда. Да, такая вот была наивная глупенькая девочка. Ну, а что ты хотел? Мне всего 22, ему — 36, а он уже полковник, человек на высокой должности.

— И у вас закрутился роман? — предположил я.

— Не сразу, конечно. Но Шелли через пару месяцев сделал меня своей ассистенткой во время операций. Ты знаешь, он ведь очень талантливый хирург, у него буквально золотые руки. Одному морпеху он вытащил обломок клыка зерглинга, застрявший у него в сердце. Да, случилось такое чудо. Другому майору, лётчику, пришил руку, которая болталась на одних сухожилиях — его истребитель сбили протоссы, и он неудачно катапультировался, прямо на скалы. Да много таких историй. Я слушала их от коллег Шелли, и чем больше, тем сильнее влюблялась. Он заметил это, предложил ему ассистировать. Согласилась, конечно.

— Ну, а потом — цветы, вино и вечер при свечах? — спросил я без тени иронии, чтобы ненароком не обидеть Анну.

— Да, так всё и было. Он предложил однажды поехать с коллегами на пикник. Там мы жарили мясо на углях, пили вино, кушали фрукты, и уже когда стало смеркаться, Шелли отвел меня в сторону и сказал, что я ему очень нравлюсь. Но он женат, у него трое детей, и он бы очень хотел быть со мной, но увы. Не может предложить ничего, кроме служебного романа, — сказала Анна грустным голосом.

— И ты согласилась?

— Знаешь, есть выражение «если б молодость знала, если б старость могла». Я не стара, конечно. Но потом уже поняла, что мне тогда надо было вежливо отказаться. Но увы, влюбленность сыграла со мной злую шутку. Согласилась, потому что надеялась, глупая: он уйдет из семьи ради меня. Только увы. Конечно, Шелли далеко не дурак. Ломать карьеру и стабильную жизнь ради какой-то девочки! Но мы стали встречаться, и в один прекрасный день в клинику буквально ворвалась его жена. Не знаю, кто ей рассказал о нас. Устроила жуткий скандал, обвинила меня во всех смертных грехах, потребовала немедленно оставить её мужа в покое. Мне было жутко обидно! Ведь он же сам, первый предложил встречаться!

— Но ты же согласилась.

— Да, ты прав, — вздохнула Анна. — Я тоже виновата, не спорю. После этого подала рапорт о переводе, и так вышло, что оказалась в морской пехоте. Ну, а потом началась Вторая Галактическая война, и вот я здесь, рядом с тобой.

Медик снова вздохнула медленно и печально. Мне было её жаль. Но глубоко внутри возникла мысль, что если бы я оказался на месте полковника, то поступил бы точно так же. Предложил этой красивой девушке встречаться, даже несмотря на наличие семьи и карьеры. Мне захотелось сказать Анне об этом, но промолчал. Глупо будет выглядеть. Словно пожалел. Она ведь сильная. В таком отношении к себе не нуждается.

Мы сидели молча, пока не подошел капрал и не спросил:

— Сэр, будут какие-то приказания или можно готовиться ко сну?

— Отдыхай, Добсон. Вы молодцы сегодня, — ответил я.

Капрал кивнул (козырять я парням запретил, чтобы не дать противнику повода первым меня прихлопнуть — командир подразделения всегда цель номер один) и ушёл в темноту. Мы с Анной опять остались вдвоем. Посидели немного, затем пристроили свои скафандры поудобнее и постарались заснуть. Конечно, лежать в этих громоздких штуковинах мало удовольствия. Жёстко, неповоротливо. Но деваться некуда. В боевой обстановке, даже если климат подходящий, снимать их запрещено. Если вдруг ранят — останешься без страховки. Да и опасно.

Ночь прошла спокойно, рано утром, едва начался рассвет, мы поднялись и пошли дальше. Нужно было поскорее добраться до Антиго, а потом выдвигаться к главной лаборатории Ариэль Хэнсон. Это ещё пара сотен километров, но здесь нам едва ли предоставят транспортный корабль. Может, какой-то другой отыщется? На это была надежда.

Мы шли дальше, пока Добсон не сделал знак всем остановиться. Отряд замер, ощетинившись стволами во все стороны. Я выдвинулся к капралу, который занял позицию на вершине холма. Оттуда открывался просторный вид на городок Антиго, и я с первого взгляда понял: там случилось что-то очень нехорошее. Многие здания были разрушены, некоторые ещё дымились. Всё выглядело так, словно там шел тяжелый долгий бой. Но кто напал на поселенцев?

Отгадка стала очевидна, когда один из морпехов показал на небо: там, высоко, я увидел парящих трех надзирателей. Они неподвижно висели над жилыми кварталами, координируя действия наземных войск. «Всё ясно, — подумал я. — Зерги решили проявить себя на Агрии. Видимо, хотят всю планету взять под контроль. Вот же твари!»

Это сильно осложняло мою задачу. Вернее, сразу обе. Только первая, насчет лаборатории, была вполне конкретной, а вторая — размытая.