Анатолий Дроздов - Рота Его Величества Страница 35

— На договоре будут или твоя подпись, или твои мозги!

Оригинальностью мышления гость не страдал. Мог бы и посвежее придумать.

— Если на договоре будут мои мозги, — сказал я укоризненно, — кто ж его подпишет?

Он не принял шутки.

— Подписывай!

— Не буду!

Он вытянул руку с пистолетом. Лицо его посуровело — мог и не сдержаться.

— Если я подпишу, ты меня наверняка застрелишь: больше не нужен! — Я изо всех сил изображал обиду. — Оно мне надо? Если пришел убить, то стреляй сразу! И хрен тебе будет, а не моя подпись! Понял?

В глазах его мелькнуло понимание.

— Думаешь, мы бандиты? Вот! — На стол упал тяжелый конверт. — Миллион рублей! В десять раз больше, чем стоит твоя халупа! Подпиши — и миллион твой!

— Ага! Что помешает забрать деньги с трупа?

— Труп нужно прятать! — сказал он досадливо. — Это морока. Проще заплатить. Жаловаться ты не станешь: ни один суд не оспорит покупку по такой цене.

— Кто знает? — сказал я задумчиво.

— Торга не будет! — предупредил он. — Подписывай!

Я придвинул к себе бумаги и взял ручку.

— Да! — напомнил он. — Кольцо входит в стоимость сделки! — Он указал стволом на мою руку.

Он знал даже это, и я почувствовал себя беспомощным. Уже несколько минут мы разговаривали, причем громко, а Рика все не было. Неужели так крепко спит?

— Кольцо — память о дяде, оно не дорогое. — Я попытался сыграть дурачка.

— Сниму его с трупа! — посулил он.

Я снял кольцо, вздохнул и дважды черкнул внизу страниц. У меня оставался последний шанс — бумаги нужно забрать, для этого требовалось подойти к столу. Он предусмотрел это.

— К стене! — велел, указав пистолетом.

Я встал и отступил. Дверной проем в спальню был рядом. Можно попытаться… Нет, не получится! Он шагнул к столу, взял бумаги, скосил взгляд.

— Ах, ты! — Он швырнул бумаги на стол и замер. И правильно сделал. Секундой раньше я услышал шлепки босых ног, а затем дыхание у плеча. Я не видел, что происходило за моей спиной, но глаза незваного гостя сказали мне правду.

— Двенадцатый калибр, в стволе — картечь! — предупредил я. — Шевельнешься — голова на куски!

Он обмяк. Не каждый, даже сильный, мужик устоит перед наведенным в упор стволом. Для того нужно побывать под огнем — и не раз. Я шагнул и вырвал из вялой кисти пистолет. Попутно приложил гостя локтем в солнечное сплетение. Он охнул и сдулся. Сунув пистолет за пояс, я обыскал его. Оружия больше не оказалось, кроме запасной обоймы в кармане пиджака, плюс бумажник и документы. Оставив гостя хватать воздух ртом, я вернулся к столу и рассмотрел добычу. Первым делом пистолет. Это был «глок»! Я не поверил своим глазам и нашел среди документов разрешение на ношение оружия. Марка пистолета и номер совпали. Офигеть! Мало того, что сама игрушка стоит недешево, но получить на нее разрешение у нас! У незваного гостя имелись нешуточные связи. Я не удержался и разрядил оружие. Четырнадцать патронов в обойме, один в стволе. Плюс запасная обойма. Этот кабан шел ко мне, как на войну…

Я оглянулся. Рик, в трусах и майке, стоял у дверного проема, не отводя ствол ружья от налетчика. Я зарядил пистолет и кивнул гостю:

— Пошли!

— Илья Степанович! — Он облизал губы. — Надеюсь, вы не собираетесь?..

— Не собираюсь! — успокоил я. — Труп прятать — морока! Сам говорил…

Мы спустились в подвал, я открыл ворота, затем — проход. В Новом Свете царила ночь, но яркие звезды давали достаточно света. Он замер, не решаясь ступить в неведомое, я невежливо подтолкнул его стволом. Он засеменил по камням, спотыкаясь и махая руками, чтоб не упасть. Мы выбрались из расщелины, и я остановился. Он тоже.

— Это… — Он не решался спросить. — Это…

— Новый мир, Вадим Валерьевич! Хорошее место! Сколько трупов можно спрятать!

— Илья Степанович! — Он рухнул на колени. — Я умоляю вас! Мне приказали!.. — Он всхлипнул. — Смертью грозили. Пожалуйста!

— Нельзя заставить человека убивать, если он того сам не желает. Я вот не желаю. Идите себе! Хотите направо, хотите — налево, а нет — так прямо. Этот мир теперь ваш! Навсегда.

— Я…

— Тебе велели идти! Топай! Стрелять не стану.

Я повернулся и пошел обратно.

— Илья Степанович! — крикнул он вслед. — Здесь водятся дикие звери?

— Самый страшный зверь — человек! — просветил я и шагнул в проход…

Фура с лекарствами прибыла к полудню. Я взял накладную, расплатился с водителем и добавил к купюрам тысячу.

— За то, что посидишь в кабине. В зеркала не подсматривать! Там у тебя койка есть?

Он кивнул и полез в кабину. Я отворил ворота. Десяток подчиненных Ливенцова в рабочей одежде и шапочках, натянутых на уши, выстроились цепочкой и стали передавать коробки из рук в руки. После нападения очхи сохранение прохода в строгом секрете стало бессмысленным, я решил не таскать груз в одиночку. Рик в подвале держал проход открытым, а казаки по цепочке передавали лекарства в Новый мир. Я стоял с накладной, контролируя названия, количество и сроки годности. За этим и застала меня любопытная соседка.

— Это что? — поинтересовалась она, провожая взглядом уплывавшие коробки.

— Лекарства.

— Торгуешь?

— Выгодное дело!

— Да уж! — вздохнула она. — Цены-то какие! Полпенсии уходит!

Я остановил казака, вскрыл коробку и достал упаковку. Протянул Глафире:

— Подойдет?

— Мне — нет! — сказала она, разглядев название. — Но я знаю, кому в самый раз. Лекарство хорошее, она мне за него моих таблеток даст.

Соседка засеменила прочь, унося добычу. Вовремя. Вопросов, зачем я разгружаю лекарства здесь, где взял грузчиков, почему они так странно выглядят и как можно впихнуть содержимое фуры в тесный подвал, мне избежать удалось. Казаки закончили разгрузку, я закрыл ворота, отдал водителю накладную, он уехал. Мы с Риком собрали вещи, закрыли дом и юркнули в подвал…

— Мои люди ночью задержали человека, — сказал Ливенцов на другой стороне. — Говорит, что из Старого Света и привел его ты.

— Правду говорит! — подтвердил я и рассказал об инциденте. Предъявил «глок» и бумаги. Есаул развернул договор на покупку дома и захохотал.

— Ты чего? — удивился я.

— Вот! — Он ткнул пальцем в мою подпись.

«Х…й тебе!» — красовалось на бумаге.

— Между прочим, суд мог признать договор действительным, — заметил я. — Написано-то моей рукой! Что до выражений, то подписи у всех разные. Хорошо, что Зотов не адвокат. Что с ним будет?

— Нападение на проходчика по указу государя карается двадцатью годами каторги! Ходатайствовать о смягчении будешь?