Алекс Орлов - Основной рубеж Страница 36

— Молодец, я знал, что ты меня не подведешь… Что у тебя осталось?

— На ходу только девять машин, сэр. Лаунчеры и эти четыре танка, увы, сделали свое дело… — Капитан махнул рукой в сторону разбитых корпусов. — Если бы не Зейдлиц, нас бы всех положили.

— Где Феррис?

— Умер несколько минут назад, сэр, — подошел к Саканте солдат с перемазанным копотью лицом.

— А ты кто?

— Рядовой Жанейро, сэр. Принял на себя командование, когда сержанта Ферриса ранило.

— А как же ваш капрал?

— Капрал Финч, сэр, был убит в самом начале боя.

— Ясно. Теперь ты — капрал, Жанейро. Сколько осталось людей?..

— Около полутора сотен еще в строю, сэр. Убитых девяносто два. Остальные ранены…

— А как ваши «ТС»?

— На ходу только четыре. Две сгорели…

— Ладно, капрал Жанейро, иди занимайся своими людьми.

Послышался выстрел туннельной пушки. Саканте и Дингал повернулись в сторону, откуда донесся звук. Полковник включил рацию и спросил:

— Что там случилось?..

— Это Зейдлиц, сэр. Повалил брошенного «Невиса»…

— Вам, я вижу, тоже досталось, — сказал Дингал, глядя на машину полковника. «Зверобой» действительно выглядел довольно потрепанным. На броне не хватало заклепок, а из-под движущихся частей подтекало масло.

— Да, мой экипаж пережил несколько неприятных минут. Таких ударов даже сальники не выдерживают. Единственным нашим козырем были туннельные орудия. Мой «Зверобой» не такой быстрый, как «Невис», но я его все равно люблю. — И полковник похлопал по огромной опоре своего «любимца».

— Эй, Каспер!.. — позвал Саканте. Из кабины тотчас показался стрелок, — Включи связь с Пеко. Пора делать доклад…

Каспер кивнул и исчез. Через несколько секунд рация полковника запищала.

— Саканте, это вы? — отозвался Ибрагим Пеко.

— Да, сэр. Работу мы выполнили. Растоптали всех, кто оказал сопротивление. Я потерял одного из своих «охотников». Дингал лишился половины отряда, пехота тоже…

— То есть можно сажать грузовики?

— Да, сэр. Теперь вам никто не помешает.

— Пленные есть?

— Несколько уцелевших пограничников прячутся в оазисах, но, если вы настаиваете, мы…

— Нет, полковник. Они мне не нужны. Можете возвращаться…

Саканте отключил рацию.

— Вот так, капитан, — мы можем возвращаться, — сказал полковник, пряча в карман рацию.

Они с Дингалом помолчали, наблюдая, как нагруженные ранеными «ТС» пробиваются через кусты.

— Жалко оазис, — сказал Саканте. — Чтобы восстановиться, ему потребуется лет двести.

— Солдат тоже жалко, — обронил капитан.

— Это так, но к смерти солдат я привык, а вот гибель оазиса вижу впервые.

Через несколько минут три «Зверобоя» и оставшиеся «Ирокезы» уже возвращались к «тритону».

Параллельно им двигалась колонна «ТС», в которой каждая уцелевшая машина тащила на буксире по одной поврежденной.

47

…Металлический пол задрожал, и в грузовой трюм въехал еще один погрузчик.

Контейнер тяжело плюхнулся в третий ярус, а погрузчик развернулся и укатил прочь.

Капитан Эббот и Бен Форенсен переглянулись. Они не знали, сколько еще будет оставаться на приколе эта грузовая калоша. Новый контейнер перекрыл и без того слабое освещение, и теперь приходилось сидеть в полной темноте.

Где-то по транспортному коридору проехал еще один погрузчик. Добравшись до места, он сбросил свой груз и вернулся обратно. Снова все стихло. Так продолжалось с минуту, а потом послышались голоса:

— Эй, Щуплый, сюда, в двенадцатый… — сказал первый голос.

— С чего это в двенадцатый, Чиф? Капитан ясно сказал, «второй этаж, нечетные номера», — возразил второй голос.

— Что-то я такого разговора не помню…

— Ты вообще ни хрена не помнишь. Слушай меня, и будешь жить в Труайере.

— В Труайере тоже много крыс?

— Да это я так, образно.

— Чего?.. Говори по-человечески, Щуплый, я тебя не понимаю.

— Вот. Я давно тебе говорил, Чиф, что ты ни хрена не помнишь и ни хрена не понимаешь.

— А по очкам? — угрожающе произнес Чиф

— Вог это ты можешь. По очкам, по лбу, по башке… Надевай маску и не открывай баллон раньше времени, а то прошлый раз я чуть не загнулся раньше этих поганых крыс.

Послышался грохочущий звук роликов — кто-то открывал раздвижные ворота. Зашипел сжатый газ, и распылитель начал выбрасывать ядовитый аэрозоль.

— Надеюсь, что к нам они не зайдут… — неуверенно проговорил Бен Форенсен.

— Ты же слышал, что они сказали — нечетные номера, а у нас двенадцатый… В любом случае нам остается надеяться на педантичность Щуплого.

Шипение прекратилось, и ворота закатили на место.

— Смотри, смотри!.. Какая здоровая!.. — послышался из коридора крик Чифа.

— Как она выскочила?

— Да прямо через мою ногу перепрыгнула!

— Ну ладно, пошли в девятый.

— Подожди, я ее сейчас поймаю.

— Зачем? Она теперь и так сдохнет…

— А вдруг не сдохнет?.. Нет, Щуплый, такую большую тварь отпускать нельзя. Вон она в углу сидит… Ну-ка, крошка, иди к своему папочке…

— Не лезь к ней, Чиф, она тебе палец откусит. У нее зубы — во…

— Ты еще не знаешь Чифа, салага, если Чиф вышел на тропу войны, то… А-а-а!.. — раздался истошный вопль. — Она меня укусила!.. Сука!.. А-а-а!.. Удавлю!..

— Я же тебе говорил. Иди, у меня бинт есть… — предложил свою помощь Щуплый. Но напарник не обращал внимания на его слова и продолжал выкрикивать угрозы в адрес крысы. Затем из коридора послышались звуки отчаянной борьбы и громкий топот.

Время от времени стены трюмов и пол сотрясались от яростных ударов. Неожиданно все прекратилось и прозвучал полный торжества голос Чифа:

— Все-таки я ее размазал! Она за все заплатила…

— Чего ты наделал, а? — раздался плачущий голос Щуплого. — Ты же разбил баллон, идиот… Как мы теперь работать будем?..

Чиф ничего не ответил, видимо изучая состояние баллона.

— А вот так и будем… — наконец сказал он. — Для нас главное, чтобы в трюме воняло аэрозолем. Проверяющий придет, понюхает — запах есть, значит, дело сделано.

— Как же ты этот запах будешь делать?

— А прямо из баллона набрызгаю. Ты ворота приоткроешь, а я брызну разок, и хватит. Так мы закончим работу еще быстрее…

Наконец морильщики крыс убрались по своим делам, и Форенсен с капитаном Эбботом получили возможность передохнуть.

— Больше всего я боялся, что эта крыса забежит к нам, — сказал Бен.

— Да… А мне казалось, что самым сложным будет забраться в этот трюм, — признался Эббот. — Что там еще у них в программе?

— Должна быть таможня или санитарный контроль. — Бен повернулся поудобнее и распрямил затекшие ноги. — Где у нас будет первая остановка?

— Эмиль говорил — Бейт или Малиновка. В обоих случаях два дня пути или что-то вроде этого.

В коридоре снова загромыхали шаги, и голос с казенными интонациями произнес:

— Так, «Двенадцатый»… Что у нас здесь?

— Восемь тонн семян, дубленые кожи и груз кленовой доски.

Заскрежетали ролики откатных ворот, потом послышался шелест бумаг.

— Ага, точно. Теперь будем проверять… Контейнеры промаркированы?

— Конечно, мы порядки знаем. Будете проверять маркировку?

— На то и таможня, чтобы проверять…

— Ну тогда я, с вашего позволения, пойду. Если что не так, дежурный знает, где меня найти.

— Хорошо.

Один человек вышел из трюма. Его шаги затихли в коридоре.

— О!.. Я уж думал, что он никогда не уйдет. — простонал первый таможенник.

— Давай быстрее, а то он вернется, — сказал второй таможенник.

— А-а-а, как хорошо… Думал, не дотерплю… — Послышался звук льющейся воды, и через некоторое время запахло мочой.

— Тебе бы надо к психиатру, Тоби, — сказал второй.

— Зачем это?..

— Ты же больной. Мочиться в грузовых трюмах, это нормально?

— А я виноват, что ли? Стоит только зайти в трюм и увидеть эти штабеля, так сразу… И что интересно — в грузовиках «Госхем & Клотц» мне совсем не хочется, а вот компании «Атлантис» и «TRR» действуют на меня ну просто убийственно.

— Как хочешь, Тоби, но тебе пора обратиться к врачу. И не запускать свою болезнь еще дальше.

— А ты думаешь, что может быть еще хуже?

— Конечно, дело может дойти до того, что ты начнешь валить по углам кучи… С тобой никто не захочет работать.

— Но ты же мой свояк, Ганс…

— Ладно, закрыли тему. Смотри маркировку на синем контейнере.

— Есть маркировка.

— А рядом, на двух красных…

— Тоже в норме.

— Ну тогда пошли.

Когда таможенники ушли, капитан Эббот сказал:

— Думаю, Бен, что теперь мы вынесли все испытания. Давай перебираться вон в тот угол.

— Зачем?

— Не догадываешься? Когда корабль даст крен, вся эта гадость потечет к нам.