Андрей Белянин - Лайнер вампиров Страница 36

— Это вы звонили в полицию? — спросил я и, не дожидаясь ответа, присел на корточки, осматривая тело и место преступления.

На первый взгляд, несомненно, мы имели дело с обычным несчастным случаем. Из спины жертвы торчали большие садовые ножницы, на которых тело, собственно, и лежало, вернее, зависло в полуупавшей неприглядной позе. Рядом большие грабли и перевёрнутое пластиковое ведро. На лице женщины застыло злобное выражение, широко раскрытые глаза сверкали матовым блеском, брови были сдвинуты, рот раскрыт в немом крике, на лбу удлинённый синяк по горизонтали. Меня передёрнуло. Я прикрыл ей веки и повернулся к мужчине.

— Да, я, м-месье. Я м-местный староста, э-э… мм… Жюбер Зазнобр, — не дожидаясь моего вопроса, торопливо представился он, слегка заикаясь от волнения.

Хорошо, хотя бы понятно, с кем имею дело…

Мне с трудом удалось оторвать взгляд от натёкшей на землю крови и определиться, что тут можно отметить подозрительного. Ну, тщательно подстриженная газонная трава была примята. Кругом всё истоптано. Я посмотрел на ноги старосты. Он был обут в большие грязные башмаки. Господин Зазнобр смущённо отступил на шаг назад. Рифлёная подошва, носки косолапят внутрь, то есть отпечатки весьма выразительные. После осмотра обязательных пятнадцати метров вокруг трупа других следов, кроме его и мёртвой хозяйки дома (на ней были деревянные сабо для садовых работ), ну и своих собственных, мне обнаружить не удалось.

Я быстро сделал несколько кадров старым цифровым фотоаппаратом «Зенит» импортного производства, который взял в участке. Староста, смущённо сопя, топтался за моей спиной.

— Как вы её обнаружили? Прибежали на крик? — Я поднял на него строгий взгляд.

— Нет, никакого крика я не слыхал. Я зашёл за денежным пожертвованием на благоустройство фонтана, там надо обновить чугунную ограду. — Он успокоился и заговорил ровно. — Позвонил в парадную дверь, мне долго не отвечали, я подумал, что она опять ухаживает за своими флоксами, старуха могла целыми днями над ними трястись. Ну, обошёл дом, да вот тут и увидел её такую, лежащую с крантами. Ну, тут же вам и позвонил, но сам ничего не трогал, с-соображаю небось…

— Почему ножницы лежали в ведре остриём вверх?

— Не знаю, конечно, это неумно и опасно, но мало ли как бросили. Вот и грабли лежат остриём вверх. Кто-то же вечно их так оставляет.

— Погибшая жила одна? — переводя тему, спросил я.

— Нет, с падчерицей. Но два дня назад погнала девчушку из дома под зад коленом. Кажется, полдеревни слышало, как они скандалили.

Похоже, что здесь не только с виду, но и в реальности всё как в старой сказке.

— Можно об этом поподробней? — Я выпрямился, отряхнул коленки и стряхнул пыль с ладоней.

— А чё ж не можно, — пожал плечами староста. — Мадам де Грие ругалась, что девка по саду не помогает, гуляет допоздна с шантрапой всякой, домой ночевать не приходит. Ну, сами знаете, сердце материнское, в смысле мачехинское, тоже не камень. Хотя в ироническом смысле, если вы меня понимаете.

— А где сейчас эта девушка? Кстати, как её зовут? — Я всё быстро фиксировал в блокноте.

— Белоснежкой. А что тут удивительного? У нас всех падчериц только так и зовут.

— Ну, ну. — Я снова опустил глаза в блокнот, делая пометку уточнить имя девушки.

Конечно, тут было ещё несколько подозрительных моментов, но к ним вернёмся позже. Итак, что можно сказать обо всём с ходу? Значит, так, предположительно хозяйка дома наступает вот на эти грабли. Грабли, естественно, бьют её в лоб, отсюда синяк. Возможно, она опрокидывается назад и падает на садовые ножницы, торчащие из ведра для подручного садового инвентаря лезвием вверх среди лопаточек, грабелек и перчаток. Таким образом, пожилая женщина получает смертельный удар в спину или, как принято писать в протоколах, «рану, несовместимую с жизнью». Увы, бывает…

В принципе всё ясно и логично, перед нами типичный несчастный случай. Так и оформим. Я ещё раз осторожно обошёл тело, думая о кратковременности нашего бытия, и, вздохнув, захлопнул блокнот. К сожалению, все мои надежды утереть нос Жерару рассыпались как карточный домик. Дело было слишком Уж явным, такое подстроить невозможно. А вот, кстати, и медики…

У ворот просигналила подъехавшая машина «скорой помощи», вышли два санитара, ещё раз осмотрели тело и начали осторожно перекладывать его на носилки. Староста помог мне огородить место (здесь должны были ещё поработать криминалисты) и заклеить входную дверь в дом специальной полосатой лентой. Вроде теперь точно всё, можно возвращаться в участок. Однако уже по пути к калитке в мою голову стали забредать неуверенные мысли. Причём одна цеплялась за другую…

Может быть, всё-таки я недостаточно тщательно допросил этого Жюбера Зазнобра? Собственно, я и задал ему всего два-три вопроса. А ведь у него явно бандитское лицо и, судя по наколкам, солидное криминальное прошлое. Что он мог совершить? За что его посадили? Где мотал срок? Кто из авторитетов сидел вместе с ним? Почему он так стремился мне помочь? Всё это может быть очень и очень важным. Надо срочно пробить его по нашей базе данных. Бывший уголовник у мёртвого тела, каждая улика на своём месте, и всё буквально кричит о том, что это стопроцентный «несчастный случай»?!

Я сбавил шаг и неуверенно взялся за ручку дверцы патрульной машины, когда в конце улицы замаячила длинная фигура индейца на велосипеде. Вот кто мне поможет!

Мой новый коллега сразу начал с извинений:

— Я ещё мало знаю город, прости, о мой старший брат. Я спрашивал у всех, куда пошёл вождь Блестящая Бляха, но они смеялись надо мной. Наверное, никогда не видели индейца на тропе войны.

— Надо спрашивать, куда пошёл сержант Брадзинский, — с трудом сдерживая нетерпение, поправил я. — Чмунк, вы же следопыт?

— Да, меня учили читать следы с двух лет, как маленького волчонка.

— Хук! Тогда для вас здесь есть работа, пошли.

Мы вернулись во двор, пропустив на выход двух санитаров с носилками, они вынесли накрытое простынёй тело, привычно загружая его в чёрную санитарную машину. Я потащил индейца в сад. Староста ещё был там, заметив нас, он испуганно подскочил на месте. Пользуясь случаем, этот негодяй воровал луковицы цветов, выковыривая их из свежих грядок.

— Вы ещё что-то забыли? — забормотал он наглым тоном.

— Да, надо кое-что доделать. А вот вы что здесь забыли? — строго сощурился я.

— Э-э… мм… Она обещала мне луковицы тюльпанов. Они у неё всегда были самыми лучшими. Никогда не мог понять, как ей это удавалось. Может, разведённым спиртом поливала, а может, самогонкой? Ну, я вам больше не нужен, офицер, то есть офицеры? — спросил он, рассовывая по карманам луковицы, смерил Чунгачмунка недоуменным взглядом и начал боком ухрамывать к выходу.

— Подождите минуточку, месье… Зазнобр.

— А чё не так? — застыл он на месте с комическим выражением испуга на лице.

Я жестом попросил его подождать и кивнул Чмунку, который на коленях ползал по траве, что-то вынюхивая, пробуя на язык и подозрительно щурясь. Судя по лихорадочному блеску в глазах, он явно напал на след.

— Докладывай.

— Хук, — кивнул краснокожий. — Есть следы этой женщины. И этого мужчины.

Под моим строгим взглядом староста съёжился. Я блефовал, уж эти следы были отлично видны даже мне. Нужно что-то другое, хоть что-нибудь ещё, а?

— И ещё отпечатки ноги ребёнка.

— Что? — не поверил я.

— Очень толстого и тяжёлого ребёнка, — подтвердил Чунгачмунк, указывая мне на едва различимые следы широких подошв. Теперь и я их увидел — следы маленьких ног, впечатанные достаточно глубоко, а потом затёртые, словно кто-то не хотел, чтобы их увидели. Думаю, только глаз индейца и мог бы их различить, мой бы вновь проскользнул…

— Где ребёнок? — Я встал и обернулся к старосте.

— Какой ребёнок? — заметался он. — Не было у вдовы никакого ребёнка. А у меня давно дети взрослые. Кто в Парижске, кто вообще за границей живёт, и ничего, на папашу Жюбера не жалуются.

Я прервал его выразительным покашливанием и обратился к новому коллеге:

— Что такое, друг? Ты ещё что-то увидел?

Индеец медленно покачал головой, не отрывая взгляда от следов, он явно о чём-то глубоко задумался.

— Этот ребёнок то ходил, то ползал, — сказал он, но в голосе его были сомнения. Или мне показалось? Но, как бы то ни было, пока всё только ещё больше запутывалось. Кто этот ползающий ребёнок? И где его теперь искать?

— Ну хорошо, напарник, если это всё, пошли. — Я с трудом скрыл разочарование в голосе. — Надо ехать в участок писать отчёт. Велосипед складывается, сможешь уместить его в багажнике машины?

Индеец уверенно кивнул и бесшумно исчез из сада.

— А вы свободны, но пока не покидайте места жительства, ваши показания ещё могут нам понадобиться, — сказал я старосте, которому, несмотря на хромоту, понадобилось меньше минуты, чтобы удрать за забор, исчезая с поля видимости.