Лев Жаков - Во имя Зоны Страница 36

— Мои желания — не твое дело, — презрительно бросил Протасов. Желтые глаза сузились, он стал похож на змею. — Ты, видно, решил, что ты большой человек, мясо? Цыган выпрямился, расправил плечи и, нависнув над Протасовым, усмехнулся:

— Да уж побольше некоторых. — Он понимал, что это была детская подколка, но не смог удержаться. Протасов отшатнулся.

— Я покажу тебе, кто тут маленький, падаль! — прошипел он. — Этих троих в лабораторию, остальных обратно.

Цыгана, Курягу и Ботаника привели в исследовательский модуль трое военсталов. Металлический контейнер стоял за второй избой, на дверях которой был нарисован красный крест. По другую сторону модуля стояли еще два домика, левее торчали ряды палаток.

Вход в лабораторию был со стороны реки. Цыган жадно вдыхал свежий воздух, наполненный влагой, пахнущий тиной и грязью. День обещал быть довольно теплым, хоть и пасмурным. Давно рассвело, но солнца не было видно за плотными облаками. Перед входом кое-где торчали из пожухлой травы обломанные колья — все, что осталось от забора, огораживающего соседний дом между рекой и контейнером. За заброшенным, потемневшим от времени и сырости домом к воде полого спускалась полоса песка шириной метра два, в реку вдавался деревянный настил, на котором стоял военстал с автоматом за плечом. Привязанный к вбитой в настил скобе катер покачивался на слабых волнах. Справа от причала из воды торчал ржавый корпус древнего буксира-толкача. Противоположный берег зарос кустами, дальше начинался лес.

Их загнали в лабораторию. Внутри было стерильно, полы и стены блестели, пахло дезинфекцией. У входа на крючках висели белые халаты. Генерал надел халат, вытащил из кармана бахилы и натянул их на ботинки. На стуле возле дверей сидел охранник в белом балахоне поверх цифрового камуфляжа. Из узкого коридорчика вели только две двери, сталкеров втолкнули в ту, что находилась дальше от входа.

Цыгана раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ему хотелось закричать, напасть на охрану, попробовать отобрать оружие… чтобы его просто убили, быстро и безболезненно, тупо расстреляли разъяренные военсталы. С другой стороны, пока он жив, остается надежда выбраться отсюда. Цыган с силой подергал себя за мочку, озираясь в этой болезненно чистой комнате. Надежда — дурацкое чувство. Ну как отсюда можно выбраться? А если его посадят в эту клетку? Цыган мельком оглядел сооружение в углу и перевел взгляд на стоящий в центре комнаты операционный стол. Тогда уж не сбежать, и что им светит? Поучаствовать в роли лабораторных крыс в каких-то опытах и кончить жизнь бесславно, скорее всего — неприятно, зная Протасова — медленно и мучительно. Стол выглядел очень нехорошо — металлический, вымытый до блеска, с желобками для отвода крови. Цыган и Куряга обменялись невеселыми взглядами. Ботаник при виде стола совсем спал с лица, ссутулился, свесив руки чуть не до пола. Пол был кафельный, натертый так, что можно при желании любоваться своим отражением.

Сидевший у дверей в комнате еще один охранник встал, его автомат на белом халате смотрелся забавно. Один военстал остановился в дверях, держа пленников под прицелом, двое остались в коридоре. Мебель в лаборатории была белая, стену напротив входа занимала какая-то аппаратура, большую часть которой Цыган никогда не видел или знал понаслышке.

Генерал остановился у стола под окном, перебрал стопку бумаги, повернулся к пленным:

— Мне нужен помощник. Старый лаборант больше не может исполнять свои обязанности. Кто? Остальные пойдут на опыты.

— Шиш тебе, — хмыкнул Куряга и отвернулся. — Поищи другого живодера. Ботаник, белый, как мебель в лаборатории, спросил, заикаясь:

— Что с-с н-ним?

— Сошел с ума, — коротко бросил Протасов. Ботаник прикусил язык.

— Ты этого не сделаешь! — Цыган схватил его за плечо и потряс. — Вова, очнись! Бледный, в лице ни кровинки, Ботаник задрожал и попятился.

— Я не в-выдержу п-пыток. Изв-вини… Цыган схватил его за грудки:

— Да я тебя сейчас!..

— Этого в клетку, — бросил генерал, кивнув на Цыгана. — Я тебе покажу, кто тут главный. — Он обжег наемника пронзительным взглядом желтых глаз.

— Э нет, я туда не полезу! — Рамир посмотрел на клетку в углу, за стулом охранника. Квадратное корыто от душевой кабинки, девяносто на девяносто; по периметру корыта в просверленные дырки вставлены и приварены металлические прутья, другим концом уходящие в отверстия железной плиты под потолком.

Охранник в халате вытащил из кармана связку ключей и, побренчав ею, выбрал один, отпер замок.

— Давай, — вяло кивнул он, усаживаясь обратно на стул. Стоявший сзади военстал ткнул Рамира стволом под лопатку.

— Добровольно я туда не пойду!

— Твоя воля здесь ничего не значит, — скривился генерал. — Просто засуньте его туда, — приказал он.

Цыгана снова ткнули под лопатку. Он резко обернулся, схватил ствол и пригнул, выворачивая из рук, ударил прикладом не ожидавшего нападения военстала по подбородку. Второй охранник вскочил, вскидывая «скар», Цыган выстрелил в него, военстал в дверях нажал на спуск. Цыган упал, пули прошли над ним. Ботаник с Курягой уже были на полу. Цыган перекатился, встал на одно колено и, положив второго военстала короткой очередью, направил оружие на генерала. Третий военстал с оружием вырос в дверях.

— Брось или я пристрелю твоего генерала! — заорал Цыган.

Военстал покосился на Протасова, не выпуская сталкера из поля зрения. Генерал невозмутимо пожал плечами:

— Убей его.

Цыган и охранник выстрелили одновременно. Генерал в тот же миг бросился к столу, на котором стоял лоток с инструментами.

— Задержи его! — крикнул Цыган Куряге. Свободовец перекатился, уходя от пуль, вскочил и метнулся к генералу, но тот уже развернулся к нему со скальпелем в руке. Куряга схватил что-то острое из лотка, прыгнул. Протасов, перехватив руку свободовца, выкрутил ему кисть и всадил скальпель в бок.

Ботаник, зажав уши, зажмурившись, сидел на полу и подвывал. Цыган, резко ткнув стволом в сторону Протасова, вдавил спусковой крючок, генерал повалился за стол, пуля, отрикошетив от стены, разнесла стекло в шкафу с артефактами.

— Взять живым! — заорал Протасов. — Я лично с ним разберусь!

Военсталы уже толпой ломились в лабораторию, Цыган палил в них, но они навалились скопом, заломили ему руки, поволокли к клетке.

Куряга, скользя пальцами по полированной поверхности стола, медленно сползал на пол, под ним расплывалась лужа крови.

— Печень… — пробормотал свободовец. Над ним стоял генерал.

— Этого на стол! Ты! — Протасов пнул Ботаника. — Вставай, будешь ассистировать. Приди в себя и делай, что скажу, или пристрелю, падаль. Быстро!

Белый как полотно Ботаник встал и пошатываясь подошел к столу, помог военсталу затащить на него Курягу. Тот еще дышал, пытался сопротивляться, но военстал навалился на него, придавливая руки и торс к столу, генерал быстро застегнул ремни на плечах и запястьях, бедрах и голенях, на шее и поперек пояса.

Цыгана втолкнули в клетку; щелкнул, закрываясь, замок. Цыган встал, преодолевая боль, сжал прутья, изо всех сил затряс их:

— Рано радуешься, урод! Мясник! — И пнул решетку. Ему казалось, что он сейчас взорвется от распиравшей его ярости.

— Очистить помещение! Закрыть дверь! — Протасов отпер шкаф, снял с полки один из контейнеров, поставил на операционный стол возле распятого на блестящей поверхности тела. Кафельный пол был залит кровью, кровь текла по столу под телом, заполняла желобки и капала на кафель, по которому ручейком бежала в круглый сток. Генерал вытащил моток связанных в бухту разноцветных проводов, начал крепить к голове свободовца, точно рассчитанными движениями отхватывая по клоку волос ножницами в одной руке, другой тут же прилепляя электрод на оголившуюся кожу, потом резким движением порвал на нем куртку и рубашку, поставил электроды на голую грудь. Ботаник попятился в ужасе: куртка была из брезента. Что за сила кроется в этом худощавом теле, в этих жилистых руках?

Куряга стонал сквозь зубы и дергался, пытаясь вырваться, хотя и понимал, что это бесполезно. Он ослаб от потери крови, но не сдавался. Когда генерал начал крепить электроды к голове, свободовец зарычал и попытался укусить его за запястье. Генерал коротко ударил его в зубы, голова упала, стукнувшись затылком о металл, стол тихо загудел, но звук тут же погас. На полу лежали окровавленные черные пряди. Лужи уже не было: кровь утекла по наклонному полу в сток, остались красные разводы.

Наконец все было готово; по зеленым мониторам считывающей аппаратуры побежали синусоиды, тихо попискивал биппер, отсчитывая пульс.

— Н-наркоз? — дрожащим голосом спросил Ботаник, ища глазами шприц. В лотке его не было, на полках в шкафу тоже.