Цвет твоей крови - Александр Александрович Бушков Страница 36

В дополнение к прежней полиции, Недреманному Оку, появилась Золотая Стража (на словах подчинявшаяся королю, а на деле, зло бросил Грайт, исключительно ватакам). Жалованья они получали вдвое больше обычного, пользовались определенными привилегиями, так что горой стояли за новый порядок. Как я понял, это еще и было нечто вроде местного гестапо или сигуранцы.

Королевство, я бы сказал, превратилось в одну огромную тюрьму с оградой, которую ни за что не преодолеешь и не сломаешь. В считаные дни трудами ватаков по всем довольно протяженным рубежам, по равнинам, лесам и горам протянулась Светоносная Изгородь – своего рода забор высотой в два человеческих роста, но состоявший из неярких, полупрозрачных полос сиреневого цвета (здешнего цвета смерти, траурного) затейливого плетения, напоминавшего чугунные ограды жилищ знатных и богатых. Любое живое существо, от морангов до мышей, коснувшееся ее, падало замертво, та же участь ждала и птиц, на какой бы высоте они ни летели. Королевство оказалось полностью отрезано от заграничных соседей – а те, соответственно, от него (за рубежи ватаки почему-то не пошли, хотя это, безусловно, не составило бы им труда). Та же Изгородь появилась и на морском берегу…

(Тут мне поневоле пришлось прослушать лекцию по географии – хорошо еще, очень короткую. Королевство оказалось самым большим из шести имевшихся на материке, но так уж исторически сложилось, что оно очертаниями напоминало огромный кувшин с узким горлышком – роль горлышка выполняло морское побережье, тянувшееся, в пересчете на привычные мне меры, километров на сорок.)

Соответственно, и оставшихся не у дел мореходов, рыбаков и торговавших с заграницей купцов здесь оказалось гораздо меньше, чем в трех других странах, обладавших гораздо более протяженным морским побережьем. Мореходам и рыбакам выдали пособия (часть тех и других переквалифицировалась в речники), а большинству купцов и переучиваться не пришлось, переключились на сухопутную торговлю. Часть готангов опять-таки испытала нешуточную грусть – именно они были главными потребителями заграничных товаров (в основном тканей, вин, деликатесов, разных предметов роскоши, чистокровных лошадей, мечей-кинжалов и тому подобного). Но все ограничилось ворчанием по углам…

Разумеется, в течение Первого Года Вторжения (и тройки месяцев следующего) случились мятежи – что-что, а бунтовать по самым разным поводам люди приноровились с древнейших времен. Числом четыре. В одном преобладали готанги, и отнюдь не бедные и захудалые, хотевшие свергнуть короля, «продавшего страну неведомым чудищам», три остальных, как я понял, не имели даже подобия теоретического обоснования и сводились к нехитрой цели: истребить ватаков и зажить по-старому. Что немного удивляет, в них главной движущей силой были городские ремесленники и крестьяне – хотя они, особенно крестьяне, почти ничего и не потеряли от перемен, наоборот, кое-что полезное, облегчавшее работу и вообще жизнь, приобрели. Грайт не вдавался в подробности, но у меня появились подозрения, что и здесь без готангов не обошлось, – в нашем мире порой случались мятежи простонародья, где за кулисами скромненько притаилась знать, лорды, бароны и бояре, – о чем многие бунтовщики и не подозревали до самого конца…

Все мятежи были очень быстро подавлены силами исключительно ватаков – оказалось (для меня оказалось, здесь об этом узнали очень быстро), имеются и подвижные Светоносные Изгороди, огромного диаметра кольцом или овалом окружавшие летающие лодки и точно так же вызывавшие мгновенную смерть любого их коснувшегося живого существа. Если на пути встречалось строение, Изгородь, ничуть не меняя очертаний, проникала внутрь – с понятными печальными последствиями. Лодки могли летать со скоростью мчащегося галопом коня, так что быстро было покончено с отрядами мятежников, все причастные к мятежам деревни и города обезлюдели полностью, так и стоят поныне – вышедшим вскоре королевским указом запрещалось впредь там селиться, и говорилось еще, что в случае новых мятежей будет поступлено точно так же…

После этого большие мятежи полностью прекратились. Не из трусости (Грайт это особо подчеркнул), а по причине их полной безнадежности – бессмысленно идти на открытый мятеж, если заранее знаешь, что при всей твоей отваге закончится непременно тем, что прилетят ватаки и быстро всех уничтожат, а защиты против них нет. Я поторопился вполне искренне заверить, что прекрасно все понимаю: это все равно что выходить против крупного опасного хищника с палкой – ни единого шанса…

В течение следующего года в разных уголках королевства произошло еще четыре бунта – всякий раз в пределах одной деревни, и последствия всякий раз были теми же: нет больше этих деревень и нет их жителей… Других бунтов не случилось. Единственная доступная форма протеста – уходить в лесные разбойники, но на это далеко не всякий ненавидящий завоевателей решится – и семья держит, и склад характера. В иных местах разбойников довольно много – и ватаки никогда не устраивают на них больших облав, оставляя это Золотой Страже, тоже, впрочем, не проявляющей особого рвения рыскать по дремучим лесам, где стрела может прилететь из-за каждого куста: стражники – люди, а Изгородь им не дают (а может, она работает только в присутствии ватаков, их летающих лодок). Одним словом, люди смирились…

А десять лет назад появилось Братство. Грайт не вдавался в подробности, но я про себя подумал: скорее всего, даже наверняка, нашелся наконец кто-то энергичный и решительный (как товарищ Сталин в Баку), подобрал столь же деятельных единомышленников, и дело завертелось.

Однако долго откровенно буксовало. По той же самой причине: что делать, если ничего сделать заведомо нельзя? Потаенным образом учили людей грамоте и счету, давали читать книги, пытались собрать хоть какие-то сведения о ватаках в надежде, что найдется и против них оружие. Разузнать удалось ничтожно мало – крупицы, крохи. Несколько раз похищали неосмотрительных Золотых Стражников, чиновников, всех, кто пусть мимолетно общался с вожаками. Тут Грайт, закаменев лицом, сказал, что спрашивали их очень пристрастно, а я уже сам домыслил: расспрошенные пропадали навсегда, не отпускать же их после всего? Но и тут – жалкие крохи да вдобавок столь же жалкие результаты собственных наблюдений. В свои замки ватаки людей в качестве прислуги никогда не допускали, так что внедрить туда своих или взять знающего не удавалось. Вслух этого ни разу не произносилось, но члены Братства все чаще стали испытывать ту самую тоскливую безнадежность, что удерживала других от мятежей, – впереди, казалось, тупик без выхода…

И вдруг все резко изменилось, рывком, как гром с ясного неба!

Были открыты Тропы – пока что ведущие только в наш мир. Далеко не каждый обладал способностью по ним пройти. Грайт мог – а потом выяснилось,