Закон хабара - Дмитрий Олегович Силлов Страница 36

– Ага, – сказал Иван, после чего, недолго думая, со всей дури рубанул лабрисом по верхней «челюсти» дробилки.

И немедленно раздался звук, от которого захотелось присесть, зажав ладонями уши. Хотя это вряд ли помогло бы, так как звук родился внутри моей головы. И лысому ежу понятно – «вороний камень» являлся мощным генератором инфразвука. Тот страх, что мы ощутили, был следствием воздействия инфры малой интенсивности, типа предупреждения «не подходи!». Но мы, по ходу, притерпелись – сталкеры вообще быстро адаптируются к негативу, а толстокожему Шахху, похоже, это вообще ни о чем. Но тут и его проняло – отшатнулся, стал еще серее, чем был, щупальца затряслись. Понятное дело, он после ранения вообще еле на ногах держится, а тут еще такой инфра-удар…

Мне, конечно, тоже хреново было, но не настолько, как могло быть, – по ходу, жукообразный артефакт внутри меня еще действовал, даря энергию.

И, думаю, скорость…

Иван как раз нашел в себе силы для второго удара. После инфраволны пошатнулся, но справился – и ударил еще раз.

Я этого ждал. И когда огненный лабрис отрубил от «вороньего камня» солидный шмат, я от души харкнул вормганом прямо в центр раззявленной пасти и, рванувшись вперед, умудрился схватить оба «алмаза», уже видя, как сверху на мою руку с невообразимой скоростью опускается огромная плита – верхняя челюсть дробилки…

В такие моменты время словно замедляется, правда, не очень это помогает. Единственное – приходит понимание, что кранты, не успею я руку выдернуть, и жить мне теперь без только что восстановленной правой кисти…

И тут внутри дробилки взорвался снаряд, которым я в нее плюнул, подарив мне необходимую долю секунды для того, чтобы выдернуть руку из пасти аномалии.

Она сомкнулась со звуком, с которым, наверно, сталкиваются поезда, по ошибке пущенные по одной железнодорожной ветке. Лязг, грохот, треск артефактов, раздробленных в пыль, – и облако этой пыли, вырвавшееся из сомкнувшихся «челюстей». Довольно токсичное, кстати, – я сдуру вдохнул и тут же зашелся в раздирающем кашле. Думаю, втянул бы воздух поглубже, и пыль эта артефактная мне б легкие разодрала в клочья, но тут меня с одной и с другой стороны под мышки подхватили Шахх с Иваном и выдернули из токсичного облака.

Я благополучно рухнул на колени и минут пять надрывно выкашливал из себя гадость, набившуюся в дыхалку. Целую лужу с кровавыми прожилками нахаркал, пока приступ не унялся.

– Бывает, – философски заметил Шахх, крутя меж огромных пальцев солидный кусок «вороньего камня», вырубленный Иваном. – Я тоже как-то по первости возле дробилки чуть легкие не выкашлял. Коварная тварь. Если сли́зни добычу ей на блюдечке не принесут, то или инфразвуком убьет, или пылевым облаком. Что самое интересное, ей мясо не нужно в отличие от других аномалий. Только глаза жрет, которые ей слизни из жертв выковыривают. То ли артефактами их считает, то ли еще что. Кстати, думаю, ты первый хомо, кому удалось что-то вытащить из пасти дробилки.

– Без вашей помощи… ничего бы не вышло, – прохрипел я, отплевываясь остатками токсичной пыли.

– Это да, – согласился Иван.

* * *

– Теперь осталось мертвый гравиконцентрат найти, – сказал Шахх – и страдальчески поморщился.

– Что, все так плохо? – спросил Иван.

– Я б лучше еще ногу себе отрубил и новую вырастил, чем эту мерзость искать, – сплюнул ктулху. – Короче, так. Где его искать, я знаю, но сначала надо подкрепиться.

И начал ходить среди куч артефактов, останавливаясь возле каждой и словно прислушиваясь. Наконец, выбрал одну и начал в ней копаться, орудуя единственной лапищей как экскаватором, при этом постепенно закапываясь в эту кучу. Периодически оттуда слышалось чавканье, чаще – усиленное сопение и приглушенный мат. Наконец Шахх, пятясь назад, вылез из вырытой им норы, держа в лапе что-то странное, похожее то ли на новорожденного двуногого поросенка без головы, то ли на чей-то оторванный желудок. Странность сокращалась и возмущенно пищала обоими отростками, расположенными спереди и сзади.

– Попробуешь? – издевательски поинтересовался ктулху у моего двойника. – Ты ж вроде, я слышал, кушать хотел.

– Я это жрать не буду, – категорично сказал Иван. – Хоть убейте. С меня хватит.

Шахх хмыкнул.

– Ничего не замечаешь?

– Замечаю, что в последнее время мы то едим всякую нереальную пакость, то деремся с нереальной пакостью, – фыркнул мой напарник. – Я уже прям по своей Зоне соскучился. Там свои, знакомые, привычные мерзости, которым до ваших, как до Китая по-пластунски…

– У тебя, пока ты в местную помойку закапывался, отрубленная рука отросла, – сказал я.

– А ты наблюдательный, – усмехнулся Шахх. – В отличие от твоего туповатого дубликата.

– За базар ответишь? – окрысился мой тезка, перехватывая топор поудобнее.

– Погоди, – сказал я. – Дело важнее. Потом разберетесь, когда кузнецы ножи восстановят. Если помнишь, тебе без своего домой не попасть.

Иван скрипнул зубами, но продолжать наезд не стал. Логика порой работает лучше пули. Если научиться правильно ее применять, тот, кто только что хотел тебя разорвать, может начать рвать других в твоих интересах. Жаль только, что люди в подавляющем большинстве случаев предпочитают стрелять, а не слушать.

– Мы зовем его «бурдюк». Это восстановитель, – просто сказал Шахх. – Всего. Сил, здоровья, психики – кому чего не хватает, то и восстанавливает в организме, в том числе и в мозгах.

При последних словах он многозначительно посмотрел на Ивана.

– Зарождается в мусорных кучах Четвертого мира, которые готовятся начать жить своей жизнью. Оторванные от матрицы, живут недолго, дохнут примерно через час, становясь бесполезными. Я свою проблему вылечил. Вы оба устали смертельно, держитесь только на адреналине и частично переваренных патронах от вормгана – они хоть и калорийные, но токсичные. Потому, как кураж пройдет, оба вы, скорее всего, пару дней будете исходить на понос и, может, даже от него помрете. Смерть, согласитесь, обидная и вонючая. Для некоторых брезгливых замечу: жрать ничего не надо. Достаточно пару глотков сделать. Мне еще одного хватит, здесь перебарщивать тоже не надо.

С этими словами он зажал пальцами один пищащий отросток, сунул в щупла другой и, нажав на дергающийся «желудок», шумно глотнул.

– Писец, – тихо проговорил Иван. – Полный. И всепоглощающий.

– Держись, двойник, – сказал я. – Ты себя недооцениваешь. Тому, кто ел просроченную советскую тушенку, ничего не страшно.

От глотка морда Шахха налилась ярко-красным, глаза заблестели – правда, эффект быстро прошел. Краснота плавно растеклась по шее, щупальцам, распространилась ниже, теряя при этом насыщенность цвета, пока полностью не сошла на нет.

– Нормально, – сказал Шахх, глядя на когти до этого отсутствующей руки, которые прям на глазах отросли до еще больших размеров, чем были. – Твоя