Дмитрий Силлов - Путь якудзы Страница 36

«Тоже внешнее пищеварение. Биологическое оружие, лично заинтересованное в большом количестве трупов, за счет которых оно живет. И никакого бензина с соляркой не надо».

Похоже, биотанк был сильно голоден. Поэтому он не стал дожидаться окончательного переваривания пищи и потянул тело Эрни к ближайшей ротовой складке, из которой вылез уже знакомый розовый хобот.

– До встречи, гладиатор, – пробормотал Виктор. – Надеюсь, твой Один уже встречает тебя, погибшего… с мечом в руке.

Только сейчас Виктор понял, что умерший у него на глазах Эрни так и не выпустил из ладони рукояти меча, несмотря на то что хобот уже погрузился в его тело.

И вдруг это тело ожило!

Только для того, чтобы с хриплым смехом рубануть по хоботу обломком меча.

Кусок розовой плоти шмякнулся на платформу, извиваясь и разбрызгивая во все стороны куски слизи и непереваренной человеческой плоти.

Биотанк содрогнулся…

Жуткий, нечеловеческий вой раздался из всех его четырех ротовых складок, раскрывшихся одновременно. Все восемь щупалец метнулись к Эрни. Шесть из них уже рвали на части его тело, и даже двое оставшихся, расположенных на противоположной стороне монстра, пытались дотянуться до гладиатора, скользя по телу биотанка.

А Виктор понял, что это его единственный шанс, предоставленный ему умирающим гладиатором!

«Ты сполна расплатился со мной за спасение жизни, потомок викингов! И искренне жаль, что она оказалась такой недолгой».

Он прыгнул вперед, вложив в этот прыжок почти всю оставшуюся силу.

И приземлился на костяной платформе.

Потом он, зажав зубами клинок вакидзаси, прыгнул еще раз, оттолкнулся ногами от основания ближайшего щупальца, вогнал пальцы в ротовую щель биотанка, резко подтянулся – и оказался на макушке чудовища. Если ровную как стол поверхность подрагивающей серой биомассы можно было назвать макушкой.

В самом центре «стола» имелось углубление, смахивающее на пупок толстяка-гиганта.

«Сюда, наверно, мозги ему и впихивают», – подумал Виктор.

Его окатил веер теплых брызг. Сначала ему показалось, что это биотанк каким-то образом плеснул на него своим желудочным соком…

Но тут же он понял, что это кровь из оторванной руки гладиатора, пролетевшей в метре от него. Биотанк продолжал терзать тело Эрни, не обращая внимания ни на что другое.

– Ну что ж, тварь, получай загрузку программы, – сказал Виктор, падая на колено и вгоняя вакидзаси в углубление по самую рукоять.

Биотанк замер…

Замерли зрители по ту сторону прозрачной сферы…

Казалось, сам воздух застыл в ожидании ужасного предсмертного крика биологической машины, созданной воспаленным воображением безумного гения…

И тут Виктор услышал голос.

Тот самый голос, который он слышал так часто, когда ему приходилось убивать!

Но то не был его собственный крик, вопль, рвущаяся наружу энергия всепоглощающей потребности уничтожить врага для того, чтобы выжить…

Это был голос другого существа.

Усиленный многократно!!!

Восемь щупалец взметнулись вверх, окружив голову биотанка наподобие короны. Страшный, вибрирующий вопль четырех глоток ударил в бронированные стены сферы, которые тут же пошли глубокими трещинами…

Виктору показалось, что его тело взорвалось изнутри. Из его носа хлынула кровь. Хотелось упасть на колени и сжать в ладонях голову в тщетной попытке удержать ускользающий разум. Усилием воли он все-таки заставил себя прыгнуть с пятиметровой высоты на песок арены и, приземлившись, откатиться подальше от бьющегося в агонии чудовища.

Которое, умирая, пыталось унести с собой как можно больше чужих жизней.

Вероятно, тварь обладала еще и звуковым оружием, эдакой адской смесью из оглушающего рева, инфразвука, ультразвука и высокочастотного электромагнитного поля. Клинок меча, пронзивший главный нервный центр, активизировал это оружие на полную мощь.

Из-под потолка сферы, трепеща синтетическими крыльями, упал металлический «комар». Следом за ним грохнулся прожектор, отвалившийся вместе с куском прозрачного бронестекла.

По стене сферы, скрежеща обломанными краями, пошла еще одна трещина. Прозрачные створки входа на арену, сорванные с петель, упали внутрь амфитеатра, превратив нескольких офицеров в большую кровавую кляксу.

Виктор видел, как объятые ужасом люди ломятся к выходу.

Бизнесменам повезло – они сидели ближе всех к дверям, и для большинства из них бегство оказалось удачным.

Остальным повезло меньше.

Сильные, толкая и сбивая с ног более слабых, пробивали себе путь сквозь толпу, топча упавших подкованными армейскими сапогами. Но это мало помогало. Возле выхода из амфитеатра образовалась свалка из людских тел.

Но все это было уже ни к чему.

Чудовище умирало. Крик, внушающий непреодолимый ужас и нестерпимую боль всему живому, становился все слабее и слабее.

Хотя для Виктора это уже не имело значения.

Он находился слишком близко к эпицентру звуковой атаки, и, в отличие от зрителей, он не был защищен бронированными стенами сферы.

Он понял, что умирает. И что вряд ли кто-то сможет его спасти.

Даже бессмертный фюрер Четвертого Рейха.

Единственный, не бросившийся к выходу из амфитеатра.

И сейчас направлявшийся к нему.

Но и это уже не имело значения…

Человека с лицом, закрытым непрозрачным забралом, Виктор видел как бы со стороны. Как и свое распростертое на арене бесчувственное тело. В ускользающем сознании вяло колыхнулась мысль, что, по свидетельству оживших мертвецов, именно так воспринимает происходящее вокруг него человек, отходящий в лучший мир. И если бы он не умирал, то, возможно, удивился бы, когда фюрер, подойдя, склонился в почтительном поклоне и произнес на японском:

– Здравствуйте, учитель.

Где-то Виктор читал, что, когда человек умирает, его душа еще некоторое время ошивается рядом со своим телом и наблюдает за постсмертельной возней около него. Странно было ощущать себя отделившейся от тела душой и наблюдать за самим собой со стороны.

И вдвойне странно было то, что свое, родное, до боли знакомое тело медленно поднималось с песка арены… без непосредственного участия его прямого хозяина.

– Здравствуй, ученик.

Возможно, Виктор был единственным посторонним свидетелем беседы. Фюрер и тот, кто совсем недавно был Виктором, общались без помощи звуков. Разговор шел на уровне обмена мысленными образами, отображаемыми иероглифами.

– Как вы и говорили, мы снова встретились на Пути Синоби, учитель. Странно видеть ваше ками[35], заключенное в тело гайдзина[36]. И тем более странно, что вы объединили свое ками с душой белого человека.