Олег Ростислав - Закон Дарвина Страница 37

Первым делом оба закурили, привычно и нудно матерясь. Латинос полез под капот. Негр двинулся дальше по дороге, поводя стволом; полковник брезгливо наблюдал за ментами. Между тем Сахар тронул Федосова за плечо и показал внутрь джипа – на заднее сиденье. Федосов пригляделся. Там был смутно виден силуэт еще одного человека – он сидел, опустив голову, а присмотревшись еще, Федосов различил, что руки этого человека, лежащие на коленях, стянуты пластиковыми наручниками.

– А он не подохнет? – спросил младший из ментов, похожий не просто на орангутана, но на прыщавого орангутана с задержкой даже орангутаньего развития.

– А нам не один хрен? – удивился тот, что постарше, глубоко затягиваясь. – У тебя завтра выходной? Че делать будешь?

Вопрос так и остался без ответа, потому что с расстояния в пять метров две пули 7,62х54 получил сперва один мент, потом столько же – второй, в результате чего от голов у них почти ничего не осталось, но машину забрызгало несильно – нечем. Одновременно с ментами погибли водитель – застреленный в висок из автомата, он тяжело стукнулся в раму окна развороченным шлемом – и стрелок в верхнем люке; ему пуля попала в переносицу, в защитные очки, вогнав в череп куски желтого карболита, и он съехал в люк. Негр пережил их на секунду – ее как раз хватило, чтобы он развернулся и присел, став похожим на отважно гадящую гориллу, после чего пули из «РПК» раскроили жилет и грудь, отшвырнув сержанта в пыль.

Латинос распрямился («бум!» – глухо сказал шлем, стыкуясь с крышкой капота) и взвыл – две пули угодили в бедро, одна – в бок, вгоняя в кишки клочья жилета и формы. Сержант рухнул под колеса и шустро пополз под джип, продолжая выть, потом затих, подергивая торчащими наружу ногами в мощных ботинках. Полковник получил в лоб по шлему выпущенным злокозненным Люфтвафой резиновым «полицейским» тромблоном и уныло плюхнулся на сиденье, уронив голову на грудь.

– Как дети, блин, – проворчал Федосов, вставая. – Ну кто просил ему в лоб стрелять?

– Вы! – вытаращился тот. – Сань, я тебя чисто не понимаю. Язык же. Полковник! Я орлов видел.

– Зоркий… – пробормотал Федосов. – Сахар, радость моя, посмотри вокруг, чтобы супостаты не подобрались. А ты, снайпер, – обратился он к Люфтвафе, – вяжи добычу… только шкуру пока не снимай, и вообще поосторожней, он явно не макдоналдсами питался… Арт, проверь этого, под «Хаммером», и будь к нему добр и ласков.

Распределив роли, Федосов первым сунулся в джип – посмотреть, что за груз на заднем сиденье.

Груз – худой мужик сильно за пятьдесят в мешковатом костюме – был в сознании. Выглядел он жалко – лоб разбит, серая щетина на впалых щеках, а по синим губам Федосов безошибочно определил, что у человека плохо с сердцем. Но, как ни странно, взгляд старика был не жалким и не больным, а жестким и пристальным. Людей с таким взглядом Федосов знал хорошо – и не удивился, услышав хриплый, но отчетливый голос, произнесший без малейшего страха или удивления:

– Бандиты, что ли?

– Ну, как сказать… – глубокомысленно начал Федосов, но в этот момент просунувшийся сбоку Арт обиделся:

– Мы не бандиты, мы партизаны! – гордо заявил он и продолжил: – Я не был к нему добр и ласков, он сам помер, Сань… правда… этот, под джипом…

– Партизаны… – Старик покривил сизые губы. – Кому другому лапшу на уши вешайте. Нет никаких партизан… голыми руками взяли… – Он схватил ртом воздух, закашлялся, и Арт определил:

– Сердце… Сань, у меня в сумке валидол есть… и камфара. Дедуль, за что они тебя?

Старик хоть и прокашлялся, но не ответил. Хрипло дыша, он смотрел в склонившиеся над ним лица. Потом неожиданно повелительно спросил:

– Офицер?

– Был, – ответил Федосов.

– Пацану вели отойти.

– Укол бы…

– Не поможет, кончаюсь, – спокойно ответил старик. – Скорее, слышишь?

Федосов кивнул – Арт продемонстрировал оскорбленность недоверием, но исчез. Слышно было, как парни кантуют добычу и что-то выясняют насчет пленного. Старик помолчал еще несколько секунд, потом заговорил – тихо, но связно и внятно…

…Когда Федосов вылез из джипа, его ребята уже прошерстили убитых, оттащили за кусты полковника, успели написать на передке «Хаммера»: «Йа был пендос, и меня пробрал понос!» – и теперь смирно ждали.

– Умер, – буркнул Федосов. – Вытаскивайте, в лес отнесем, похороним.

– Сань, кто он был-то? – удивленно спросил Сахар…

…Все четверо, сняв кепи, стояли, наклонив головы, над неприметным холмиком в корнях древесного вывортня. На расчищенной от мха древесине Федосов ножом вырезал:

– И все.

– А теперь куда? – спросил Люфтвафа. Парни не выглядели особо расстроенными. Грустные лица они сделали потому, что грустен был их старший, не больше. Умершего они не знали, аббревиатура «ГРУ МО СССР» им почти ничего не говорила, первый в их жизни настоящий бой оказался легким и выигрышным. Федосов встряхнулся.

– Сахар, Люфт, потащите пленного на базу. Сдадите Ментиле нашему, он игрушке обрадуется. Смотрите, чтобы не ушел (полковник лежал недалеко от коряги, симулируя бессознательность, хотя опытному глазу было видно, что он пришел в себя). – А мы с Артом прогуляемся, завтра вернемся, я думаю.

– Вдвоем? – недовольно произнес Сахар. – Угу, через пару часов этих всех искать начнут, а найдут вас, да?

– Не найдут, – отрезал Федосов. – Что за обсуждение приказов?

– Есть тащить на базу, – Люфтвафа толкнул приятеля локтем. Арт добавил:

– Ганзу покормите. Яблоками. И сахаром. И…

– И икры ему намажем на хвост, – пообещал Люфтвафа. – Красной.

– Он кабачковую любит, – невозмутимо ответил Арт.

За долгие-долгие предыдущие годы Арт научился доверять Федосову, как сын доверяет строгому и любящему отцу или как боец доверяет отличному командиру. Поэтому парень не сказал ни слова, пока они шли в глубь леса, забирая куда-то в глубь усманских болот. Причем Федосов то и дело сверялся с картой, исчерканной свежими пометками, – Арт мог покляться, что до разговора со стариком в джипе пометок не было.

Солнце решительно стало прятаться за верхушки чахоточных деревьев, когда Федосов удивленно-радостно хрюкнул и сказал – произнес первое слово за восемь часов пути:

– Пришли, кажется.

Арту хотелось надеяться, что это так. Он вымок по уши и выше, устал как собака, а ноги одеревенели (вода в болоте оказалась холодной, сволочь…) и не сгибались в коленях. Впрочем… куда это «пришли»? Парень завертел головой, не видя ничего, что могло бы сойти за цель этого странного молчаливого рейда. Кусты из воды торчат. Чахлые деревца, ненамного лучше этих кустов. Островки, похожие на кочки, на которых эти деревца растут, точнее – существуют. Нечто, похожее на избушку, между двух холмов, на склонах которых алеют роскошные мухоморищи. Интересно, какой идиот построил избушку на болоте? Наверное, кордон был, а потом все заболотилось, вот и получилось так.