Игорь Недозор - Новая Зона. Первопроходцы ада Страница 37

– Это подопытный экземпляр, – упрямо молвил Антон. – За который высокую цену уплачено. Кровью, между прочим!

– Фу ты, ну ты, – сплюнул в сердцах Долгов. – Вижу, ты простых слов не понимаешь. Ладно, перейду на более понятный тебе язык. Вот тебе для начала одна бумага, ознакомься.

Он передал Антону конверт. Взяв его в руки, начлаб увидел, что адресованное лично ему послание уже распечатано. Видимо, кто-то счел нужным ознакомиться с его содержанием. Внутри конверта находился листок с набранным на компьютере текстом. Подпись же была «мокрая». Автор письма, генерал Лазненко, справлялся, как продвигается порученное Антону задание, и торопил его с результатами. Под конец шеф ЦАЯ написал какие-то неясные фразы в том плане, что, дескать, их с Арсеньевым уговор находится под угрозой. И только в руках самого Антона сделать так, чтобы договоренности были выполнены.

– Что он имеет в виду? – поинтересовался начлаб, не сомневаясь, что Долгову известно содержание письма.

– А вот это.

Полковник, с любопытством наблюдавший за тем, как Арсеньев читает письмо, подал ему вторую бумагу.

Это был рапорт начальника особого отдела ЦАЯ на имя генерала Лазненко, в котором сообщалось, что органами ФСБ задержана и отправлена в карантинный лагерь некая гражданка Гордина Кира Альбертовна, по некоторым сведениям, состоящая в связи с начальником лаборатории аномальной аквафауны майором Арсеньевым Антоном Викторовичем…

Темная волна нахлынула на Антона. Сжав кулаки, он сделал несколько шагов вперед, намереваясь раздавить эту мерзкую жабу, нагло смеющуюся ему прямо в лицо.

Заметив его состояние, Долгов сунул руку в ящик стола и через минуту уставил в грудь начлаба пистолет.

– Но-но, полегче, сынок! – пригрозил. – Не кипешуй, покамест это только предупреждение. Твоей девахе ничего не грозит. За ней присматривают, она живет, как в санатории. Пока… Пока ты не делаешь глупостей. Иди, занимайся делом, порученным тебе начальством. Сам читал: найдешь жемчуг – получишь девку назад целой и невредимой. Нет… – развел руками полковник.

Возвращаясь в свою комнату, Антон наделал немало шума. Прежде всего облаял на чем свет стоит бдительного «коменданте», попытавшегося было сунуться к начлабу с очередной предъявой. Даже замахнулся на Шестопалова, норовя дать тому в морду. Капитан резво отпрянул, так что кулак Арсеньева разрезал пустоту, но все равно схватился за щеку, словно ее таки ожег удар. Потом развернулся на сто восемьдесят градусов и буквально дал деру, грозя «совсем съехавшему с катушек» майору трибуналом.

Этим буря, поднятая Арсеньевым, не закончилась. Он завалился в покои академика Горкина и, взяв того за грудки, поинтересовался, не мерещится ли ему бесславно погибший Бессонов? Михаил Борисович пролепетал, что ему, конечно, до глубины души жаль павшего смертью храбрых доцента, но он не Господь Бог и воскрешать умерших не может, так что какие к нему могут быть претензии.

Антон и сам понимал, что профессор виноват в гибели Бессонова ровно столько же, сколько и он сам, но поделать с собой ничего не мог. Его просто рвало на части от переполнявшей ненависти ко всему окружающему.

Выскочив от перепуганного академика, Антон вломился в собственную лабораторию. Там Гриша с Гошей колдовали над чем-то заваленным лабораторным столом. Он и им задал перцу, обозвав бездарями, не способными родить ни одной плодотворной научной мысли и паразитирующими на чужих открытиях. Затем отругал за халатность и разведенный кругом бардак. И уже затем поинтересовался, какого хрена они тут делают в два часа ночи?

Ребята, уставившись на бушующее начальство двумя парами синих испуганных глаз, чуть заплетающимися языками поведали, что изучают внутреннее устройство ракоскорпионов, в частности, сейчас заняты их железами и пытаются выделить секреторную жидкость.

Интересно, откуда взялись лабораторные материалы, если Долгов конфисковал их членистоногого?

Да вот, поведали «братцы-акробатцы», десантура старшего лейтенанта Ракова расстаралась в благодарность за спасение своего командира. Парни тоже затарились всяким разным «пивным набором», но ради такого случая пожертвовали часть трофеев на нужды науки. Само собой, начальству базы об этом не доложили.

С угрюмым видом Антон разглядывал части гигантских ножниц-клешней, фрагменты панцирей и сегментарных хвостов, несколько пар усов и глаз. Один из мертвых зрительных органов Jaekelopterus rhenaniae, как показалось начлабу, пялился на него уж больно вызывающе. Поэтому Арсеньев и грохнул по нему кулаком, размазав лабораторный материал по покрытой металлом столешнице.

Адъюнкты понимающе переглянулись между собой, и один из них подал начальству полотенце. Но Антон, отмахнувшись, вышел из лаборатории.

У себя он завалился в обшарпанное продавленное кресло, задрав ноги на стол. Еще острее захотелось выпить. Невыносимость положения давила тяжким многотонным прессом. Хоть волком вой, да ведь не поможет.

Появилась и на некоторое время прочно засела в башке мысль покончить со всем этим одним махом. Вернее, одним выстрелом. Он даже достал из-под подушки пистолет и, положив его на стол перед собой, тупо уставился на кусок загадочно поблескивающего смертоубийственного металла. Ишь, венец творения человеческого ума. А ведь и впрямь. Сколько тысячелетий изощрялся род людской, изобретая и усовершенствуя орудия уничтожения себе подобных. От палки и заостренного камня до механического лука и вот этой маленькой и несерьезной на вид вещицы.

Рука потянулась к пистолету. Тот удобно и так уютно лег в нее, что с ним уже не хотелось расставаться. Арсеньев снял с предохранителя, передернул затвор, дослав патрон в патронник, и поглядел в канал ствола. Темное отверстие показалось ему бездонным. И эта тьма затягивала.

Легкое покалывание в груди отвлекло Антона от мрачных мыслей. Похлопав по нагрудным карманам комбеза, он извлек платок с завязанным в узел углом.

Жемчужина! Снова она, проклятая! Сколько бед уже навлекла на его голову и снова требует жертв. Неужели ей мало Киры?

Кира!

Да что же это он, в самом деле?! Как же она без него выберется из лагеря? А тетя Валя. Как он о ней-то умудрился забыть! О судьбе Валентины Алексеевны Игониной в рапорте, показанном ему Долговым, ничего не говорилось. Оставалось надеяться, что к старой и заслуженной женщине не станут применять пункт президентского указа об укрывательстве перемещенцев из Зоны.

Но что же делать? Где искать этот чертов жемчуг?..

– Эй, дружище, не составишь компанию? – просунулась в дверь голова Дракона, а вслед за ней в комнату проник и сам сталкер.

В руках он держал пузатую прямоугольную бутылку с черной этикеткой и два стакана.

– Не люблю напиваться в одиночку, – пояснил, ставя все это на стол.

При этом как бы невзначай прибрал со стола пистолет и сунул в карман своего комбеза, которые, как не раз убеждался Антон, были у вояки бездонные и содержали кучу всякого разного. Вот и сейчас Дракон продемонстрировал запасливость.

– И закусь тоже, – достал он из другого кармана консервную банку. – А то как-то не по-русски без закуси-то. Мы ж не какие-нибудь американские рейнджеры…

Презрительно сплюнул.

Арсеньев взял в руки бутылку, и его брови полезли вверх от удивления. Ого! Старина «Джек Дэниэлс» собственной персоной.

– Где взял?

– Где взял, где взял? Купил! – ответил фразой из старого анекдота Дракон. – А если по правде – трофей. Наткнулся недавно на чудом сохранившийся склад магазина «Бахетле», что на Воздвиженке.

Вскрывающий консервы начлаб кивнул. Он хорошо знал этот уютный магазинчик, расположившийся в цокольном этаже старого здания «Военторга». Сам не раз там затаривался восточной снедью, до которой был большой охотник. Особенно до фирменного татарского чак-чака.

– Ну, я и взял на пробу пару бутылочек. А одному дегустировать неохота. Да и не по-русски, – снова повторил он и лукаво прищурился.

Разлив в стаканы на два пальца янтарной ароматной жидкости, он протянул один Антону, поднял свой и шуточно провозгласил, цитируя сменившего профессию царя Иоанна Васильевича:

– Здрав буди, боярин! – и, не чокаясь, опрокинул виски в рот.

Довольно сощурившись, будто сытый кот, почмокал губами.

– Пей, чего ты?

Биолог выпил, и тоже залпом. Крепкая влага обожгла гортань, и сразу стало как-то тепло.

– Хорошая вещь, – с уважением поглядел на этикетку Дракон. – Наша доморощенная водочка тоже неплоха, но этот напиток из благородных. Помню, в восемьдесят девятом Ельцин, облетев два раза вокруг нью-йоркской статуи Свободы и став в два раза свободнее, при этом изволил выкушать бутылку этого самого «Джека Дэниэлса». Очень уважал этот сорт наш первый президент…

Антон этого исторического эпизода не удержал в своей памяти. Немудрено, ведь в восемьдесят девятом году ему было только пять лет.