Сергей Михонов - Ад Страница 37

— Вам нельзя лишний раз напрягаться без нужды, и потом я пришёл по делу…

— Садись, рассказывай, — готов был Глеб выслушать всё, что он сообщит ему, а принять непосредственное участие в его судьбе наравне со своей не деля.

— Разрешите представиться… — снова взял непродолжительную паузу седовласый гость. — Подполковник…

— В отставке или как? — заулыбался Глеб, светясь от счастья.

— Даже и не знаю, как сказать…

— Тогда начинай, а продолжай — выкладывай всё по порядку! Даже можешь не торопиться!

— Не думаю, что у нас достаточно времени, — стал немного походить на военного человека оппонент. — Я военный инженер и возвожу фортификационные сооружения! Последняя моя "командировка" — адрес приписки — был Вьетнам! Там меня и настигла сия незавидная участь…

— Напалм… — догадался Глеб.

— Да, янки пожгли нас…

— Интернационалистов?

— Почти, меня и вьетконговцев…

— Я занимался тем, что помогал им…

— Возводить фортификации?

— Да, базы и лагеря, а заодно кое-чему научился у них. И здесь, как нигде в другом месте реально применить мой жизненный опыт — местность соответствующая. И стихия… На открытой местности изначально не стоило ничего возводить, необходимо углубиться, — намекнул он на блиндажи, окопы и доты. — Ошибка очевидна! Буря внесла свои коррективы! Нет, римляне конечно славные воины и как строители, но…

— Дальше можешь не продолжать, — уяснил Глеб дельную мысль, предложенную гостем. — Ты прав! Абсолютно во всём!

Он настоял, чтобы позвали Гая, а сам тем временем продолжил общение с подполковником.

— Конкретно можешь объяснить, как намерен строить, что и где?

— Да, мой план прост — использовать удобный рельеф местности. И там где всё возводилось на поверхности, прорыть туннели с траншеями.

— Это понятно — норы. И только-то?

— Нет, во избежание демаскировки сооружения укрепить изнутри камнем и глиной. Я обнаружил её, она здесь повсюду — стихией подняло пласт земли и открыло иной — её. И в избытке. О лучшем строительном материале и мечтать нельзя!

— А вода? Глину помниться: надо вымешивать…

— Ага, можно и ногами. Это несложно!

— Хэх, всё у тебя просто, подполковник, и звучит красиво, а заманчиво…

— Так что, и скажешь, командир?

— Капитан я по званию, ты выходит старше меня, и по возрасту. Тебе и карты в руки!

— Не понял, командир?

— Назначаю тебя вместо себя начальником! С меня будет вполне достаточно и участия в жизни гарнизона, как боевого командира. Разведчик я, а не… Ну ты понял меня! Вот, например, Гай отвечает за снабжение, а ты будешь за всё остальное! На мне только бремя войны, ну и разведка! Не могу я долго сидеть на одном месте!

Подполковник был сбит с толку. Заявление спецназовца и впрямь удивило его, если не отметить больше: обескуражило. Состояние было близко к шоковому.

— Не думай — ни о чём! Всё что было — в прошлом! Это приказ! Исполнять!

— Так точно! — взметнулась рука к голове и замерла, так и не достигнув виска в виду отсутствия головного убора.

— Да брось ты… — отмахнулся Глеб. — Какие к чёрту знаки отличия и прочие заморочки из военного устава! Когда у нас враг — чёрт знает что! Черти — одно слово, а демоны! И ничего не добавишь к этому! Разве что — ад!

— Авва… — ворвался в палатку-шатёр принцип.

— А вот и Гай! Знакомьтесь… — только теперь понял Глеб: он до сих пор не знает имени подполковника.

— Семён…

— А отчество?

— Батькович — обойдёмся без него, Глеб…

— Понял, тогда поступим проще, — заявил он в продолжение разговора. — Мой позывной — Глыба, а твой будет — Бульбаш! Устроит?

— Да мне лично как-то всё равно…

— Вот и чудненько — договорились.

Принцип вникал или пытался во всё, о чём переговаривались при нём Глеб с Семёном.

— Тебе придётся работать с ним, — пояснил Глеб. — Отныне он вместо меня здесь будет командовать всем, а я…

Это было похоже на то: умывает руки.

— Нет, — отринул Глеб сомнения по данному поводу. — Я никого здесь не брошу, а буду делать то, что умею лучше всего — налажу разведку и диверсионную деятельность.

Ему даже значительно полегчало — встал. Болей он больше не замечал.

— Ты куда? А ну назад — лежать! — встретила его за пределами палатки в штыки Люба.

— Ну ты даёшь, подруга, — усмехнулся Глеб. — Ещё бы сказала: сидеть! Я ж те не собака и не на привязи!

— Уходишь? Уже? Куда? Разлюбил меня? — обескуражила Люба, и не думая униматься.

Семён тактично кашлянул.

— Ой… — опомнилась Люба, да слишком поздно — проболталась.

— Не обращайте на меня внимания… — смутился он сам. И прибавил, ляпнув ни к месту. — Совет вам да любовь…

— Это он сейчас чего — и было?!

— Да я тут причём — и между делом, — выдал Глеб.

Люба закраснелась.

— Успокойся, всё хорошо, Семён, он же подполковник инженерных войск в прошлой жизни, наш новый командир… практически комендант… — пытался Глеб выправить ситуацию.

— А ты как? И тоже бросаешь меня?

— Нет, и мне нужна твоя помощь…

— Только не говори: здесь! — не желала уступать Люба.

— Да уж… — снова напомнил про себя Семён. — Вас нельзя разлучать — себе дороже! Будь по-вашему…

— Что это значит?!

— Уже сказал раз, и повторять два — не намерен! — возвращался к нему армейский тон и выправка.

Он увлёк Гая, покидая Глеба с Любой одних. Им было о чём поговорить без свидетелей и выяснить собственные отношения.

— Это чего ща было, подруга?! — не утерпел Глеб.

— Вот только сам не начинай! Ладно…

— Как скажешь, но…

Люба прыгнула к Глебу и чмокнула в щёку, заставляя на миг зажмуриться.

— Детский сад… — усмехнулся он озорно, не сдержав эмоций рвущихся наружу. Хохотнул. — Ясельная группу отдыхает!

— Я что-то сделала не то — не так? — не то чтобы обиделась Люба, просто хотела понять.

— Да нет, что ты… — сам вёл себя неестественно Глеб и говорил подстать. — Всё в порядке — я полном! Нормально…

И снова заулыбался ненормально.

— Это же надо, а…

— Дурак!

— Как скажешь, любимая…

— Я не ослышалась? Не подруга, а…

Люба вновь прильнула к Глебу и на этот раз не к щеке устами, а его и…

Поцелуй получился настоящим и продолжительным. Глеб не спешил прерывать сладостное мгновение, идиллию нарушила сама Люба, испуганно отпрянув от него, ожидая тот, начнёт нести на неё, что она это сделала прилюдно и прочее в том же духе — дискредитирует его в глазах людей.

Ничего подобного. Глеб пытался сам уяснить, как дальше поступить.

— М-да… — выдал он в своём репертуаре. — Лиха беда начала!

— Тебе понравилось?! — изумилась Люба.

— А тебе разве нет?

— Напротив…

— Вот и я не против продолжения того, что сейчас было меж нами, но… чуть после…

— Чего? А когда?

— О как!?

— А что опять не так — и сделала?!

— Да ты чего, всё нормально! Так и должно было быть, а непременно случиться… — уверил Глеб, хотя и сам не был уверен в том, что говорил. Всё-таки чувства — и нахлынули. Внутри него сейчас клокотала аналогичная стихия, что совсем недавно пронеслась ураганом с бурей по оазису.

— Значит, не бросишь меня, как мои подруги?

— Мы же…

— Кто — друзья?

— Да не сказал бы…

— Почему?!

— Друзья себя так не ведут…

— А кто?

— Чудо ты моё, Люба, и не наглядное! Сама посуди!

— Близкие друг другу люди?

— Вот именно!

— Я люблю тебя, Глебушка! — подпрыгнула Люба от радости и переполняющего её счастья, куда-то умчалась.

— Странная она какая-то… — призадумался Глеб. — Чего это с ней?

Хотя в себе бы разобраться — собственных чувствах, понимая: нельзя допускать того, что здесь сейчас было меж ними. Пекло не прощает ошибок, а он больше не мог думать ни о чём другом как…

— Вот кобель! — пожурил себя Глеб. И тряхнул головой. — Бры-ыр-ры-ред…

Но нет, она по-прежнему не шла у него из головы. Если раньше ему было всё равно — умрёт он раньше или позже повторно, то теперь вовсе не хотелось, а как можно подольше пожить, даже в этом чудовищном мире.

— Ну надо же! И что ты будешь делать… С ней тоже! На меня это похоже…

Про неё он этого не мог отметить. Вот тут его внимание привлёк ещё один "погорелец" с пепелища.

— Это что за номер такой?! — заинтересовался Глеб данным нестандартным случаем.

Некий тип с внешностью присущей гастрабайтеру его времени, занимался фехтованием с клыками-мечами демонов. И делал это мастерски с присущей ему лёгкостью и точностью отточенных до совершенства движений.

— Шизануться можно, а недолго… — присвистнул Глеб, отвлекая фехтовальщика от любимого занятия.

Тот в то же самое мгновение отреагировал на него, низко поклонился.