Василий Сахаров - Солдат Страница 37

В настоящее время, Трабзон, в котором проживало уже более ста тысяч человек, был центром целой области, по местному, вилайета, и правил в нем мэр, хотя, нет, не просто мэр, а Мэр с большой буквы «М». Местного повелителя звали Осман Гюнеш, и он давно уже мог бы себя и императором провозгласить, но довольствовался более скромным титулом. В общем, город был крупным и своеобразным, смесь культур, языков, обычаев, народов и разных общностей, и это было то самое место, где Буров чувствовал себя как рыба в воде, и в местной иерархии считался важным человеком, имел здесь дом, бизнес и, что немаловажно, преданных лично ему людей. Из его досье, кое-что я об этом знал, но насколько влиятелен Кара в этом городе, даже в СБ не до конца понимали.

Все что я видел в те, самые первые мои дни в городе, говорило только об одном, что Буров не какая-то мелкая сошка, командир небольшого наемного отряда, а фигура очень и очень влиятельная. По крайней мере, в кабинет Мэра он входил без стука и в любое удобное для себя время. Вот так вот, и кто понимает, что к чему, тот выводы из одного только этого факта сделает, а я таких моментов за месяцы проведенные рядом с ним, наблюдал более чем предостаточно. Кстати, в то же самое время я узнал, что и с побегом правителей Республики Туапсе, не все так просто, и это не какая-то спонтанная акция, а очень хорошо продуманная и проведенная операция Трабзонской внешней разведки.

Жил я в особняке Бурова, а его семья, две жены и три симпатичные дочки, приняла меня как родного. Да что там, сам наемник, не раз называл меня при гостях, часто посещающими его дом, своим приемным сыном. Это дорогого стоит, подобное отношение надо ценить и уважать. Что сказать, я ценил и уважал, был самим собой, и в то же самое время, через агентурную сеть нашего СБ, сливал всю информацию, которая становилась мне известной, в Краснодар. Некрасивая ситуация, но и деваться мне некуда, поскольку, стоило Бурову только заподозрить меня в двойной игре, как мне сразу же наступил бы конец. И не тот конец, когда тебе в голову стреляют, и ты тихо без мучений умираешь, а другой, тот, что с пытками и издевательствами. Нет уж, такой вариант не для меня. Как бы мне не была симпатична семья наемника, и как бы по доброму ко мне не относился он сам, это совсем не отменяет, того обстоятельства, что я сержант гвардии, и выполняю задание СБ Кубанской Конфедерации.

– Саня, о чем задумался? – прерывая мои размышления и воспоминания, раздался голос Бурова, с которым мы вместе сидели в ВИП-ложе и смотрели футбол.

– Домой хочу, на родину, – взяв со столика между нами кружку с местным пивом, ответил я.

– Ну, что ты там забыл? – поморщился наемник. – Родина там, где жопа в тепле и кормят сытно, а лучше чем здесь, тебе нигде не будет.

– Нет, здесь все чужое, не мое.

– Ничего, это временно. Я поначалу, когда в плен попал, тоже все о доме скучал, а потом сам для себя решил, что все это чушь, и своей дорогой пошел. Вот, что тебе здесь не нравится?

Пожав плечами, отхлебнул пивка и ответил:

– Так сразу и не скажешь, все вместе, куча мелочей, которые в комок собираются. Хочу картошки жареной вместо плова с бараниной, яблоко вместо инжира, борща нашего кубанского, вместо супа рыбного. В конце концов, с людьми разговаривать самому, по-русски, чтоб меня не кто-то отдельный понимал, а все вокруг. Только то, что радиопередачи из Краснодара слушаю, время от времени, и сбивает тоску.

Наемник помолчал, улыбнулся, сверкнул новенькими золотыми зубами, и сказал:

– Открою тебе тайну, Саня, и как близкому человеку скажу. Скоро ты сможешь попасть в родные места, недолго ждать уже осталось.

– Вот как? – удивление мое было наигранным, но Буров, наблюдавший за мной, ему поверил.

– Да, против Конфедерации такая сила собирается, что им не устоять и по осени, симаковцы кровью умоются. Для начала десант на Туапсе и Новороссийск. Затем караимы ударят на Керчь, а после этого, то, что останется, царь Иван с Дона и Новоисламский Халифат меж собой поделят.

– Значит, своих людей губить пойдем?

– Свои, парень, это те, кто с тобой рядом, а ты не забывай, что если бы со мной не сбежал, то сейчас бы на рудниках кайлом махал.

– Я все помню, дядя Коля, но там ведь не в симаковцах дело, и помогать тем, кто твою страну хочет под себя подмять, полная херня.

– Идеалист, – протянул Кара, – но это и хорошо, за то и люблю тебя. Филипп, сын мой покойный, которого охотники за головами на Кавказе достали, такой же был. Ладно, впутывать тебя в свои дела не буду. Может быть позже, когда мозги перестроишь.

– И на том, спасибо.

– А-а-а-а! – вновь пронесся над стадионом рев болельщиков «Трабзонспор». Бордово-голубые забили еще один гол в ворота «Самсунспора».

Гомон зрителей стих и Буров спросил:

– Чем сегодня заняться хочешь?

– По городу хочу погулять и на рынок зайти. Говорят, к Мураду в лавку товар сегодня поступить должен. Может быть, что и присмотрю себе что-то.

– А вечером?

– Ну, как сказать... – замялся я.

– В бордель собрался зарулить? – усмехнулся наемник.

– В общем-то, да, – кивок головой.

– А ты как к дочери моей старшей относишься?

– К Марьяне? Хм, ровно, дядя Коля, как к сестре, да и только. К чему вопрос такой?

– У нее при виде тебя, что-то глазки стали поблескивать, так что будь осторожен. Напортачишь, не посмотрю на наши с тобой близкие отношения. Ты парень хороший, но по жизни беспокойный, а я своей дочери, хочу только счастья. Понимаешь, про что я толкую?

– Конечно.

– Вот и хорошо, Санек, – Кара кивнул на стадион и спросил: – Как матч?

– Я не фанат футбола.

– Тогда, можешь быть свободен. Сегодня дел никаких не предвидится, местные граждане гулять будут, так что устрой себе выходной.

– Спасибо, – я встал с кресла. – Поручения ко мне имеются?

– На рынке когда будешь, присмотрись, может быть, что найдется кто-то, кого выкупить стоит и к нам в отряд оформить.

– Сделаю. Когда я буду нужен?

– Завтра в шесть утра будь дома. Оружие при себе есть?

Откинув полу легкой брезентовой курточки, продемонстрировал ему ТТ, такой же, как и тот, что у меня в батальоне остался. Кара удовлетворенно кивнул, вернулся к наблюдению за матчем, а я покинул ложу и направился в город.

Не меньше часа я бродил по кривым городским улочкам, проверялся, не следит ли кто и, наконец, вышел к сердцу Трабзона, его рынку, месту, где можно было купить и продать все, что только возможно. Пройдя через ряды, где торговали фруктами, продовольствием и одеждой, направился к оружейным лавкам, где у меня была назначена встреча с агентом Мурый, он же дядюшка Мурад, торговец оружием, и он же майор СБ Мурадянц. Такие вот метаморфозы случаются в жизни.

Через рыбные ряды идти не хотелось, там всегда такая вонь стояла, что даже одежда пропитывалась, и я двинулся через площадку, где рабов продавали. Смотреть на людей, которых как скот продают, тоже никакого удовольствия, но к этому я уже как-то привык, да и надо присмотреться к товару, как Кара поручил. Он сейчас новый наемный отряд собирает, и важно для него не мастерство бойцов, а количество стволов. Видать всерьез намерен с Конфедерацией повоевать, когда начнется вторжение.

На площади все было как всегда, несколько небольших помостов, продавцы, как правило, местные турки, охрана, в основном, курды, и сам товар, граждане всех цветов кожи и самых разных национальностей. Никуда не торопясь, двигаюсь мимо, а мозг сам собой подмечает все вокруг. Вот пять десятков крепких парней стоят, у каждого колодка деревянная на шее, наверное, горцы новую партию своих соотечественников, несогласных с объединением народов, запродали. А правее них, три десятка девок, в каких-то хламидах цветастых, это тоже понятно. В Новоисламском Халифате опять голод, и раз так, то женщины, как люди второго сорта, продаются ими в рабство. Следом еще люди, и еще, а в самом конце, наши стоят, славяне, то есть. Это здесь правило такое, что ими только Тенгиз-грузин торгует. На миг только остановился, а пухлый черноусый человек в кепке-аэродроме, уже мчится ко мне:

– Саша, здравствуй дорогой. Как дела? Как поживаешь? Как здоровье уважаемого Кары? Не торопись, на товар взгляни, у меня такие девочки в продаже есть, что глаз не отвести.

– Привет, Тенгиз, – я остановился. – Ты ведь знаешь, не покупаю я такой товар.

– Э-э-э, Саша, дорогой, все когда-нибудь происходит впервые. Так не я сказал, так умные люди в древности сказали, – он подхватил меня за локоть, и повернул к строю людей, выстроенных на продажу.

Что сказать, контингент все тот же, сотня человек, почти все по национальности болгары, и только пятеро мужиков, в кандалы закованные, отличаются от остальных. Интересно, как здесь оказались пятеро гарных хлопцев из Одесского анклава, только у них на предплечьях принято синей краской трезубцы накалывать.