Николай Степанов - Магистр Страница 37

— Что «затем»?

— Ну, явится великий, уничтожит троих. Что дальше?

— Я же не жрец, откуда мне знать? На моей памяти такого еще не случалось. Отец и дед тоже ничего подобного не рассказывали. — Парс задумался. — Наверное, накажет нерадивых, осыплет благодатями праведных. Тогда действительно начнется настоящий праздник.

— Когда, говоришь, у вас ритуал с тремя жертвами состоится? — поинтересовался я.

— Завтра в полдень, — недоуменно посмотрел на меня Парс.

Конечно, кузнеца удивили мои слова, но он-то не знал того, что известно мне. Ведь именно троих воинов Тангора, правда не в этом мире, уничтожил своим коронным ударом Эльруин. Прав был Аргизол, когда сказал, что за похождениями своих бойцов в чужих мирах тангорцы следят очень внимательно. Теперь я мог сказать точно, кто следил и с какой целью.

Самое парадоксальное, что Эл не умел держать оружие в руках, но его способ извлечения меча из ножен являлся смертельно опасным для находящихся в пределах досягаемости. И это умение завтра попытаются использовать.

Следует отдать должное изобретательности главного жреца: среди бела дня, на глазах у толпы совершить самое настоящее убийство чужими руками, да так, что никто ничего не заподозрит, одним махом убрать своих главных конкурентов (наверняка ведь среди избранных будут и Эгрус, и Ларкон).

Одного главный жрец не знает, и это меня беспокоило больше всего. Эльруин не станет плясать под чужую дудку, а значит, наш друг в смертельной опасности.

Получается, мы в еще большем цейтноте, чем думали: на все дела чуть более суток. Нужно найти Унга, попасть в храм, разобраться с главным жрецом и постараться ничего не перепутать. Любая оплошность сейчас может слишком дорого стоить, а тут даже не знаешь, с какого конца за все взяться. В мои тягостные раздумья неожиданно вплелась заунывная мелодия, поддержанная нестройным хором хриплых голосов.

— Парс, кто это у вас с утра пораньше такой «веселый»?

— Проезжаем мимо харчевни. Подобное веселье там круглосуточно. Сначала пьют, затем поют, а после квасят друг другу морды.

«Хоть что-то у них по-людски», — подумал я.

— И часто дело до рукоприкладства доходит?

— Да почти каждый день. Недаром полгода назад запретили вход в харчевни и кабаки с оружием. А до того — что ни день, кого-нибудь обязательно покалечат или вообще убьют.

Теперь я, кажется, знал, с чего начать.

— Скажи, а здесь поблизости еще харчевня есть?

— Мудрейший, обижаешь! Неужели я своего спасителя не отблагодарю самым лучшим обедом?

— Дело не в еде. Вчера ночью в город вошел мой друг — и пропал. Полагаю, заглянуть он мог только в одно из подобных заведений.

— В нашем районе есть еще два кабака: «Услада» и «Пристанище мигров». Но ночью открыта лишь «Кривая дорожка», — указал кузнец на харчевню.

— Ты меня сильно выручишь, если подскажешь, как попасть в эту забегаловку, не привлекая особого внимания. Ведь в таком костюмчике, — указал я на любезно предоставленную робу, — могут и не пустить.

— Дома чего-нибудь придумаем.

Иркус повел телеги в кузницу, а мы с его отцом направились к небольшому дому, выложенному из желтого камня. Подворье кузнеца имело несколько строений. За невысоким забором находился приусадебный участок с какими-то чахлыми насаждениями. В загородках недалеко от дома паслись крупные зарши, раза в полтора превосходящие лесных по размерам. Они тяжело переваливались среди объедков каких-то овощей, а из небольшого сарайчика доносилось повизгивание главана.

Несмотря на подготовительную беседу Парса с домочадцами, мы с Грифом порядочно напугали женскую половину семейства. Причем, как ни странно, больший ужас вызвал мой облик, а не лохматая внешность однорогого берта. Младшая дочка кузнеца долго стояла, в ужасе распахнув и без того огромные глаза.

— Баньку принять не желаете? — спросил нас Парс.

Гриф наотрез отказался:

— Моя шерсть сама себя очищает, так что мочить ее лишний раз нет надобности.

Мое мнение было совершенно противоположным. Ради долгожданных водных процедур я даже позволил себе пожертвовать целым часом дефицитного времени.

— А на голове тоже можешь? — спросил меня кузнец, когда увидел процесс бритья.

— Могу, — после непродолжительных размышлений ответил я.

Чего только не сделаешь ради друзей! Из бани вышел совершенно другой человек: лысый, как колобок, и даже без бровей.

— Гриф, закрой рот! И без тебя тошно, — с порога нагрубил я берту. Но он сам виноват: мог бы сделать вид, что ничего не заметил.

— Остальное доделает дочка, и ты почти ничем не будешь отличаться от жителей нашего города, — утешил кузнец, когда мы входили в дом.

— А без маски на голове дядя совсем не страшный, даже симпатичный, — не скрывая восхищения, произнесла младшая дочка Парса. Ребенок быстро нашел приемлемое объяснение своим страхам.

Но больше меня удивило ее поведение по отношению к Грифу. Курсия, так звали девочку, пыталась зайти к берту со спины и дернуть его за хвост. Видимо, по ее мнению, это тоже была лишняя деталь.

Белая кожа черепа и надбровных дуг отчетливо выделялась на фоне загорелого лица. Да уж — красавец хоть куда! Однако о вкусах не спорят, в особенности там, где даже женщины предпочитают обходиться без излишеств в виде пышной прически и длинных ресниц.

Позавтракали очень быстро, после чего меня передали в умелые руки Сантры, старшей дочери кузнеца, для нанесения последних штрихов по уничтожению следов «маски». Через несколько минут на меня из зеркала смотрел незнакомец без единого признака растительности на голове, а лицо приобрело бледно-зеленый оттенок. Завершали этот шедевр визажиста зеленые губы, глядя на которые дрожь пробегала по всему телу.

— Папа сказал, что вы легко справились с семью настоящими воинами. Это правда? — с вызовом спросила девушка по окончании процедуры превращения меня в аборигена.

— Был такой случай.

— Это хорошо. Дело в том, что один воин с соседней улицы должен моему отцу много денег за работу, но не отдает. Говорит — у него не было возможности опробовать заказанное оружие. А для проверки предлагает отцу с ним сразиться, да еще издевается: «Только смотри, трупам я долги не возвращаю». — Жесткий взгляд Сантры был направлен мне прямо в глаза, поэтому я сразу принял вызов.

— Где этот бравый вояка живет? Недалеко?

— Вы правда хотите с ним сразиться? — немного потеплел голос моего имиджмейкера.

— Насчет сразиться — не знаю, а проучить наглеца надо. Заодно опробуем стойкость макияжа на моей коже.

Меня нарядили в длинный плащ, закрывающий тело от шеи до пят, и мы вышли во двор. Парс в это время отлучился в кузницу, его жена занималась домашними животными, так что момент был подходящий.

— Сантра, а ты куда с дядей Сержем? — хитро прищурив один глаз и склонив голову набок, спросила Курсия. — Я все маме расскажу.

— Да вот хотим с дядей тебе леденец купить, но если мама узнает — не отпустит, — быстро сориентировалась старшая сестра.

Девчушка забавно сморщила носик и после короткого раздумья выдала:

— Раз вдвоем идете, значит, нужно два леденца. А можно я пока с белым пушистым дядей поиграю?

Умный ребенок. По виду еще нет и пяти лет, а соображает на все десять. Мы согласились на все условия. Когда закрывали за собой калитку, Гриф уже стоял на четырех конечностях, подсаживая шуструю наездницу себе на спину. Будет знать, как ухмыляться над бритоголовым начальником.

— Кто к нам пожаловал! Неприступная Сантра собственной персоной. Прошу в дом, — раздался слащавый голос, когда мы вошли во двор большого оранжевого строения.

— Я пришла за деньгами, Роск, и особо рассиживаться мне с тобой некогда.

Мужчина с клеймом в виде трилистника подал знак слугам, и обратный путь к воротам загородили два крупных малых с дубинами.

— Пока не узнаю, сколько денег стоит это роскошное тело, ни о какой плате не может быть и речи, — пожирая глазами девушку, прогудел Роск.

— Остынь, а то сейчас дым из ушей повалит, — не осталась в долгу Сантра.

— Твои речи так возбуждают, что я уже и не знаю, стоит ли идти в дом, — снова открыл рот хозяин.

Я решил прервать издевательства напыщенного индюка, поскольку с каждым его словом во мне росло желание убить мерзавца, а мы пришли в этот дом лишь за деньгами.

— Сантра, по-моему, этот неуклюжий зарш позволил себе непростительную грубость по отношению к порядочной девушке, да еще в присутствии родственника, пусть и дальнего. — Мы с дочерью кузнеца договорились, что выдадим меня за двоюродного брата Парса.

Кажется, это воплощение неудержимой похоти не часто слышало в свой адрес подобные обращения, потому как Роск чуть не подавился собственным красноречием. Он долго пытался проглотить чрезмерную порцию воздуха, застрявшую в горле, и наконец выдавил сиплым голосом, обращаясь к девушке: