Сергей Демченко - Ангел Страница 37

Впрочем, Хубер и не собирался этого делать. Он просто быстро принял решение — повышвыривал все вещи на песок, а затем туда же и тем же, самым бесцеремонным образом, им были за шкирки отправлены и моментально скисшие Чик и Рене, обречённо торчащие сусликами в кабине. Брякнувшись оземь, флегматичный Нортон что-то забубнил вполголоса, но не стал далее развивать тему и выяснять, по какому праву с ним обходятся столь жёстко и непочтительно.

Очевидно, он понимал, что в данной ситуации нужен и имеет право распоряжаться и действовать именно тот, кто решительнее и умнее, сильнее духом и опытнее других. Кроме того, этот «кто-то» сейчас очень взбешён, а драться он, Чик Нортон, не умеет. Уж лучше благоразумно промолчать, дабы не схлопотать по морде от лучшего друга в минуту его не самого радужного настроения.

«Надо признать», — подумал Нортон, — «повод у него для этого самый, что ни на есть, весомый. Если доберёмся до океана, нам ещё может предстоять договориться о возможности удрать отсюда. Дай-то Бог, чтобы в этом мире деньги ещё играли хоть какую-то роль! Я бы за ценой не постоял… А то в свете последних событий может произойти такой обвал рынка, что впору будет платить только крашенными ракушками! И хорошо бы, если попадётся цивилизованный капитан судна, согласного взять нас на борт… Иначе придётся кланяться какой-нибудь мартышке на дырявой довоенной фелуке, чтобы та перебросила контрабандными морскими тропами в Европу. И ведь лучше Джи никто из нас там и не договорится»…

Это Чик понимал очень даже хорошо. Из всех троих талантом торговаться и выгодно обстряпывать тёмные делишки среди отбросов общества владел лишь выросший на улице Ковбой.

Поэтому, смиренно почесав ушибленный бок, толстяк шустро и без демонстрации оскорбленного достоинства отполз на карачках в сторону от широко вышагивающего вокруг джипа злого Ковбоя, приволакивая за собою по песку мёртвую тушку ноутбука. Почувствовав себя в относительной безопасности, он уселся уже гораздо комфортнее и по старой привычке уложил компьютер себе на колени.

Затем, словно опомнившись, недоумённо глянул на него, на уныло притихший, сконфуженный своим вынужденным бессилием «Чироки», на белое от солнца небо… и тут же просиял, словно в его сумасбродную и шальную, но такую грамотную голову, пришла внезапная идея…

Француз же, напротив, попытался поначалу запротестовать, что-то проблеял лёжа насчёт неприкосновенности личности и откровенного хамства неприличных окружающих, но Джи так глянул на него, что Рене поперхнулся на полуслове, так что Хуберу не пришлось даже сказать ему дежурного «заткнись».

Бросив рюкзак соотечественника Дюбуа ему почти в лицо, Ковбой решительно повернулся к Нортону, чтобы прочесть уже тому крепкую мораль по поводу вводимого отныне ограничения питья на протяжении всего дальнейшего пути…, и тут же позабыл обо всём.

Как ни крути, а при всех своих собственных недостатках Чик был и оставался гением. При наличии желания он мог бы стать хакером. Богатым и неуловимым хакером. Его знания и наитие делали его поистине финансовым волшебником на бирже. Лишь нелюбовь к конфликтам с Законом останавливала его многочисленные «таланты» на той грани, за которой начиналось не просто приличное обогащение, а уже преступление. И всё-таки Чик был гением!

Он оставался им даже в том случае, когда он, ради интереса к самому процессу «творчества», забывался в том, в каком мире он живёт, что и сколько в нём стоит, и что кроме него и его «хобби», существуют прихоти, права и собственность других людей, чьи вещи он имел иногда скверную привычку без их разрешения курочить. Сейчас он, например, увлечённо ковырял дорогущие мобильники Хубера и Мони, однако «по забывчивости», видимо, не стал потрошить свой собственный потрёпанный «Эрикссон».

Вывалив от переизбытка усердия язык и выпучив глаза, он деловито выдирал внутренности аппаратов, что называется, с кишками, при всём этом нимало не заботясь и не задумываясь о том, что у без спросу «арендованных» им предметов есть законные хозяева. Более того, собственники!

Однако по предыдущему опыту общения с Чиком Хубер знал, что Нортон не выжил из ума. И не просто так гробит дорогостоящий эксклюзив.

Как правило, он собирал всегда нечто необычное, интересное, пусть и не всегда находящее каждодневное практическое применение. Поэтому на гневно раздувающегося, чтобы истерично разораться Рене, он шикнул, а затем предостерегающе поднял перед его лицом палец.

Тот немного ещё пошипел, поскрипел гневно зубами, страшно надув щёки, но затем успокоился и сам стал более внимательно, со всё возрастающим интересом присматриваться к тому, что творит их пухлый друг. Что-то подсказало ему, что там творится нечто важное и стоящее, чему не стоило бы сейчас мешать.

А посмотреть было на что…

Пожалуй, ещё никто в мире не мастерил столь странного и непонятного устройства. Распотрошив за секунды все их бесполезные сейчас телефоны, Чик добрался и до собственного компьютера. Не жалея его, он навалился на него с таким остервенением, словно то был повинен во всех бедах его рода.

Сняв, а точнее, грубо взломав ножом его нижнюю стенку, он отложил все эти поверженные обломки в сторону и резво вскочил на ноги. Рванувшись к багажнику, он вывернул его буквально наизнанку. На песок вновь с ожесточением полетело оставшееся в нём невостребованное Джи при «сортировке» барахло. И этот поток не прекращался ни на секунду, пока Нортон не собрал в отдельную кучку всё, что счёл нужным. Но и на этом он ещё не угомонился.

Он бросил Хуберу огромную отвёртку со словами:

— Радио! — И устремился уже к капоту джипа. Открыв крышку, Нортон стал торопливо и с какой-то неуёмной жадностью выдирать оттуда какие-то провода, скинул клеммы с аккумулятора и зачем-то вывернул его прямо на песок. Затем подозвал обалдевшего от такой непонятной активности Рене и кое-что показал ему в кабине и двигателе авто.

Джи покорно приготовил для себя пассатижи и ключи, уже заведомо зная, что неугомонный и деятельный в таких случаях Нортон и его в обязательном порядке припряжёт к тому, чтобы создать из хлама очередной свой «шедевр».

…Когда через четыре с лишним часа как-то разом осунувшийся Чик в последний раз устало вытер панамой со лба льющийся градом пот, недоумевающему взору двух его друзей предстала следующая картина: пустынную равнину украшал остов раскуроченного полноприводного автомобиля, от двигателя которого к аккумулятору тянулись «потроха».

А на песке раскинулась, пожалуй, самая грандиозная и нелепая конструкция, которая когда-либо создавалась человеком в горячечном кокаиновом бреду.

Возлежа на почти добром десятке квадратных метров, она поражала воображение одновременной простотой и замысловатостью, кажущейся несовместимостью деталей и несуразностью изначального замысла её больного на голову творца. Над всем этим горделиво возвышался взмокший и пересыпанный налипающей на кожу пылью маклер, с видом всезнающего Карлссона, «починяющего» Малышу его разгромленную паровую машину. Или средневекового Кулибина, пытающегося из современных, разносортных и абсолютно не знакомых ему деталей смастерить свой первый в жизни «перпетуум мобиле».

И что было самым странным — за всё это время Чик лишь дважды попросил воды. При этом пил он экономно, не проливая ни капли, словно сразу же, без споров и уговоров, проникся идеей о необходимости жесткой экономии живительной влаги. А затем тут же возвращался к своей непонятной работе.

Шаг за шагом он, вроде и не ведая усталости, упорно и как-то одержимо приближался к одному ему понятной, «окончательной версии» сооружения.

Выглядело же теперь всё это дикое нагромождение не сочетаемых с виду предметов так, словно ничего не соображающий в работе механизмов фантазёр — ребёнок наивно затеял создание чего-то «технического», в надежде на то, что оно порадует его своей волшебной работой. Причём затеял он всё это из кусочков пластилина, случайных железяк, разнокалиберных проводков и спичек.

Хотя здесь, за исключением того же пластилина и спичек, действительно присутствовало практически всё. И пучки проводов, соединяющих тут и там схемы и схемки. Провода и проводки, вместо олова спаянные на платах расплавленными на зажигалках и жгутах бумаги крохотными каплями свинца. Наносимого на платы булавкой и варварски взятого «по чуть-чуть» из каждого отсека аккумулятора, служащего теперь основным источником питания всей «конструкции». И радиоприемник, позаимствованный, а по-иному — просто по-быстрому выковырянный из машины, соединённый теперь самым странным, замысловатым образом с ноутбуком и платами «сотиков».

В конструкции были задействованы также СИМ-карты телефонов, микросхема компьютера управления джипа, и даже обе половины его «кенгурятника», «разведённые» наподобие антенных «усов» по песку, к которым тоже тянулись вездесущие и нескончаемые провода. Чик заставил их демонтировать сей «причиндал», категорически заявив, что без него «вся затея не стоит и усохшего глаза корюшки». Причём Джи и Рене стоило немалых, просто огромных усилий разломать стальную прочную конструкцию для этого на две половины — при помощи молотка и корпуса двигателя в качестве наковальни. Предварительно пришлось сплющивать молотком толстые трубы, а затем переламывать их, качая вдвоём туда-сюда. Едва не размолотив в хлам блок мотора, они справились.