Трудный путь попаданца (СИ) - Альберт Верховен Страница 37

— Прошу прощения, милорд, но девушку забрал в свои покои ваш брат, мы не могли ему перечить, — при этом на лице у негодяя сияла радостная улыбка.

Максимилиан сжал зубы: «снова Закария его опередил! Как всегда! Но теперь уже ненадолго, скоро всё изменится, и тогда все получат по заслугам. ВСЕ! И его ненавистный брат, и эти смеющиеся над ним гвардейцы и эта девка. Уж она точно получит по полной… Он не опустит плеть, пока не устанет рука!»

* * *

Интерлюдия. Лесса.

Лесса закончила уборку в кабинете его светлости и вышла в коридор, где увидела стоявшего с гвардейцами милорда Максимилиана. Холодная волна страха пробежала по спине, когда он поднял глаза. Она увидела заинтересованность во взгляде, отчего пришла в ужас. Чем кончается такой интерес со стороны младшего сына герцога, девушка слышала не раз. Резко повернувшись, она пошла прочь по коридору, сама не зная куда, лишь бы подальше, изо всех сил заставляя себя не перейти на бег и опасаясь услышать окрик в спину. Завернула за угол, прислонилась к стене, переводя дыхание. Похолодев, услышала приказ гвардейцу вернуть её, развернулась и побежала на ватных, подгибающихся ногах по тёмному коридору. Преследователь похоже не хотел шуметь, и молча бежал следом, быстро сокращая расстояние. Поняв, что ей не уйти, почти ничего не соображая от страха, не глядя, куда бежит, Лесса толкнула ближайшую дверь, украшенную позолоченной резьбой, и ввалилась в большую, богато обставленную комнату.

Слева, на мягком диване сидел юноша, листавший какую-то книгу. Едва ли он ждал гостей, из одежды на нём были только короткие лёгкие бриджи, и мягкие домашние туфли. Он удивлённо взглянул на девушку, и та его сразу узнала. Ноги окончательно её предали, она мягко опустилась на колени. За дверью уже слышался топот гвардейца, и собрав всю свою храбрость, она подняла полные слёз глаза и пролепетала: «Милорд! Позвольте провести эту ночь с вами…»

* * *

Выехали ещё затемно, Милош залил полный бак и мы, сонно зевая покатили в сторону далёких развалин. Несколько раз нас останавливали патрули, проверяли на блокпостах, но документы, полученные в ВГА, подозрений не вызывали и всякий раз мы двигались дальше. Когда разруха вокруг стала принимать совсем уж эпические масштабы, Мартин перебрался на переднее сидение и как заправский штурман прокладывал наш курс.

К той, полуразрушенной котельной подъехали ближе к вечеру. Вышли из пикапа, проверили оружие, и Мартин повёл нас в здание.

— Вперёд меня не лезьте, тут кое-где ловушки сделаны. Наши все знают, а вы можете и не увидеть. — Милош улыбнулся, провёл сыну рукой по волосам.

— Давай посмотрим сынок, чему я тебя успел научить.

Я пропустил их вперёд, поглядывая по сторонам и наблюдая картину, словно опытный инструктор принимает на местности экзамен у молодого подрывника.

Уже в следующем помещении наткнулись на два мёртвых тела — сработала простая растяжка. Мартин осмотрел погибших, но никого не опознал. На первый взгляд времени прошло не больше двух суток. На душе сразу стало тревожно, и мы поспешили дальше. Пройдя через лабиринт коридоров и подсобных помещений, вошли в комнату, более всех похожую на жилую. В ней царил жуткий бардак — всё перевёрнуто вверх дном и хуже всего — на полу и стенах виднелись следы крови. К счастью, не очень много, но учитывая, что здесь должны быть дети, напряглись мы очень сильно.

— Мартин, какие мысли на это счёт? — взглянул на хмуро сжимающего автомат парня.

— Похоже дикие какие-нибудь забрели. Из местных, скорее всего могла напасть банда «Бубновых», они больше других к нам цеплялись. Я их всех в лицо не знаю, но Джокер — их главарь, всё на Марику посматривал.

Я вспомнил худенькую, симпатичную девчонку, с пистолетом под курткой и спросил: «А сколько же лет этому Джокеру? Маринке вашей на вид тринадцать-четырнадцать».

— Марика её зовут, ей пятнадцать уже, просто худая и выглядит младше. Джокеру, толком не знаю, лет семнадцать наверно. У них в основном все такого возраста, плюс-минус пару лет.

— Много их?

— Точно не скажу, но не меньше десяти будет.

В это время, раздался какой-то шорох из угла, прикрытого перевёрнутой набок кроватью. Мы вскинули оружие и приготовились стрелять.

— Стойте! Не стрелять, там Крысолаз!

— Чего? Какой ещё косоглаз?

— Стас, ты глухой или контуженый⁇ — мелкий наглец совсем не уважал старших. — Крысолаз это наш младший, там у него секретный лаз. Стойте спокойно!

Он подошёл к углу комнаты, наклонился и заорал: «Крыс! Мелкий, ты там? Это я, Страйкер! Вылезай, давай!»

Через некоторое время в углу что-то зашебаршило, раздалось натужное пыхтение, кровать посунулась в сторону, и на свет выбрался весь грязный, словно трубочист после тяжёлой смены, пацан лет семи. Блеснув белозубой улыбкой на грязнущей физиономии, с криком: «Стлайкел, блатан!!!» — кинулся на шею Мартину.

Размазывая слёзы по чумазым щекам, он всхлипывал, пытаясь рассказать, что произошло. Мартин его остановил, прямо-таки командирским распоряжением: «Отставить гундёж! Сначала успокойся, приведи себя в порядок, и тогда доложишь о всём случившемся за время моего отсутствия!»

На мелкого это подействовало наилучшим образом, он перестал реветь и шмыгая носом пошёл следом за нами к пикапу. Там, поливая из большой канистры устроили ему помывку. Переодели в толстую тельняшку доходящую ему чуть ли не до пяток, с такими же длинными рукавами. Кое-как подогнав её по размеру, подпоясали ремнём. Видок, конечно, вышел хоть стой хоть падай, но выбор был небольшой — или так, или голышом, его старые тряпки были уже совсем ни на что не пригодны.

Решив ночевать здесь, загнали пикап прямо внутрь большого здания, разместив его так, чтобы ни дай Бог, не зацепило осколками от возможного взрыва. Наставили вокруг столько мин и растяжек, что, как пошутил Страйкер, «захочешь ночью пойти отлить, без карты минных заграждений лучше не суйся».

Как сумели, привели в порядок жилую комнату и стали слушать рассказ Крысолаза, прерываемый чавканьем, грохотом ложки о стальную миску и сёрбаньем сока из картонной упаковки. Проголодался малец зверски!

— Колоче, это шныли Джокеловские наехали, отвечаю! Гавлоша ланили, Малику увели, общак клысанули, сявки!

Я выпучил глаза и посмотрел на Страйкера. Шкет не выговаривал букву «р», так ещё и «ботал по фене» как уголовник-рецидивист. Тот, поймав мой взгляд, дал мальцу лёгкий подзатыльник и сказал: «Он перед тем, как к нам попал, с какими-то натуральными урками скитался. Вот до сих пор отучить не можем. А ты, давай нормально рассказывай, позоришь меня тут!» —