Сергей Антонов - Непогребенные Страница 38

Томский хотел найти у прапора поддержку, спросить совета, но оказалось, что Аршинову даже хуже, чем остальным. Прапор не улыбался, не болтал о зеленой травке и вывернутых наизнанку людях. Он тихо напевал:

Ночь коротка,Спят облака,И лежит у меня на ладониНезнакомая ваша рука…[4]

— Леша, — Толик осторожно положил руку прапору на плечо. — Леша, что с тобой? Что со всеми вами? Какой дряни вы нанюхались или наглотались?!

— После тревог спит городок, — Аршинов взмахивал руками, как дирижер. — Я услышал мелодию вальса и сюда заглянул на часок. Все хорошо, друг мой Томский. Эта музыка… О, она так заводит! Хоть я с вами совсем незнаком, и далеко отсюда мой дом… Ты слышишь, Толян? Это оттуда!

Аршинов обернулся, замер и вытянул руку, указывая назад. Томский не собирался смотреть в ту сторону, но все же машинально взглянул и… остолбенел. На высоте полуметра над полом в воздухе парило полупрозрачное зеленое облако. Словно почуяв, что на него смотрят, облако распалось на две одинаковых части. Они медленно закружились в воздухе.

— Блуждающие огоньки тоже слышат музыку, — мечтательно проворковал Аршинов. — А может, это они ее исполняют? Как думаешь, анархистская ты морда? Я как будто бы снова возле дома родного…

Зеленые облачка растворились в темноте. Толик схватил прапора за рукав.

— Я думаю, Алексей, что сейчас не время валять дурака! Сейчас же перестань петь! Они преследуют нас. Причем с каждым разом приближаются!

— Ерунда, Томский! — прапор высвободил руку. — Блуждающие огоньки абсолютно безвредны. Они указывают на клад. Ты, юноша, вырос в Метро и совсем не знаешь народных поверий. В этом зале пустом мы танцем вдвоем, так скажите хоть сло-о-о-во, сам не знаю о чем…

Тут Аршинов, на глазах изумленного Толика, притопнул сапогом и закружился в вальсе. Одной рукой он продолжал дирижировать невидимым оркестром, а второй обнимал талию такой же невидимой партнерши.

Томский стиснул зубы. Все ясно. Сумасшествие, может, и не заразно. В традиционном понимании. А вот сумасшествие по Корбуту — совсем другое дело. Они слишком долго находились рядом с ним, носителем болезни, и теперь сами превратились в полудурков.

Аршинов всеми силами старался укрепить нелестное мнение о своей персоне, сложившееся у Томского. Он приблизился к Шаману, схватил его за руку и вовлек в танец. Увидев, как славно веселятся дружки, Вездеход опустил ласку на пол и замкнул хоровод безумцев.

Утро зоветСнова в поход!Покидая ваш маленький город,Я пройду мимо ваших ворот.

Томский наблюдал за танцем. Он оставил попытки понять, как такое могло произойти с товарищами. Любые, самые невероятные догадки меркли на фоне зловещей пляски внезапно свихнувшихся людей. В голове вертелась только одна мыслишка — плюнуть на все и присоединиться к хороводу.

Решению сдаться помешали хлопки за спиной. Томский обернулся. У стены стоял Путевой Обходчик в своем обычном наряде — плащ-накидке цвета хаки и выглядывающим из-под него синем костюме сотрудника московского метрополитена. Губы кривила презрительная улыбка. Продолжая аплодировать танцующим, Обходчик кивнул Томскому:

— Плохи дела. Я бы сказал — хуже некуда.

— Поразительное по своей глубине наблюдение.

— Кто-то делает глубокомысленные умозаключения, а кто-то пытается отыскать разгадку самых простых явлений, строя гипотезы космического масштаба. Желтому удалось кое-чего добиться. Он изменил тебя, Толян.

— Сейчас речь не об этом.

— Об этом, об этом. Ты когда-нибудь слыхал поговорку: «С неба звезды хватает, а под носом не видит»?

— О чем ты?

— Все о том же, Томский. Рукавицы нужно искать за поясом.

— Как… Какие рукавицы?

Путевой Обходчик не ответил. Он исчез, не попрощавшись.

Звезды. Рукавицы. Что это означает? Только одно: он слишком все усложняет. Не там ищет объяснение странному поведению друзей. Они подцепили заразу не от него, а где-то еще. В зале червей? Или при переправе через зловонное болото? Томский посмотрел на свои мокрые штанины. Может, в воде содержалась какая-то гадость? Она впиталась через поры в коже и вызвала что-то похожее на наркотическое опьянение. Точно! У всех троих зрачки были расширены. Именно поэтому он и спросил у Аршинова про гадость, которой тот наглотался. Стоп! Через болото переходили все. Почему же только ему удалось сохранить рассудок?

«А об этом, Толян, спроси у профессора Корбута. Разве забыл, как разгуливал на поверхности без противогаза? Зараза к заразе не пристает!»

Чтоб проверить свою догадку Томский прислонил автомат к стене, наклонился и задрал штанину. Рукавицы на самом деле оказались за поясом: всю ногу от ступни до колена покрывали существа коричневого цвета. Формой, цветом размером и толщиной они напоминали сухие листья, но были живыми. Едва Толик коснулся пальцем одного из «листьев», как он начал скукоживаться. Попытка оторвать существо от ноги вызвало бурную реакцию. Тварь начала сокращаться и утолщаться, а когда Томский все же отделил ее от ноги, то увидел на коже множество мелких проколов, из которых выступали капельки крови. Пиявки. Разновидность маленьких кровососов, рожденных на глубине, в отсутствие света. Эти беспозвоночные впрыскивали в кровь своих жертв какой-то яд. Что если он вызывает кое-что похуже наркотического опьянения?

Томский посмотрел на товарищей. Они продолжали водить хоровод, но уже без прежнего энтузиазма. Движения их сделались вялыми, а головы болтались так, будто мышцы шеи уже были не в состоянии удержать их.

Томский бросился к прапору.

— Лёха, тебе нужно срочно…

— Отстань, — Аршинов медленно, неохотно поднял руку и толкнул Толю в грудь. — Отстань. Дай допеть, потанцевать…

Терпение Томского лопнуло. Он вскинул автомат и дал очередь в потолок. Крошево бетона посыпалось на головы танцоров.

— Эй, всем слушать меня! Закатать штаны! Быстро!!!

— Ась? — промычал прапор. — Какие еще штаны? Очумел?! Не видать тебе трудового…

— Чего?!

Позже Толя вспомнил, что обиделся на Аршинова. Ему показалось, что прапор намекает на то, кто в их компании штатный сумасшедший. Но это было позже. А сейчас Томский без рассуждений врезал прапору в челюсть. Тот отлетел к стене и вырубился, уронив голову на грудь. Толя с удивлением смотрел на свой кулак. Он ударил сильно, но не настолько же!

Аршинов, как оказалось, потерял сознание вовсе не из-за удара. Вслед за ним упал Вездеход. Шаман сделал несколько лунатических шагов и мягко осел на пол. Танцы закончились. Томский стоял в окружении трех неподвижных тел. Еще одним членом команды, не пострадавшим от пиявок-мутантов, была ласка. Она тревожно обнюхивала руку карлика.

— Сейчас, Шестера, — успокоил Толик зверька. — Сейчас мы ему поможем.

Томский опустился на колени, закатал карлику штанину. Нога Вездехода оказалась сплошь облепленной пиявками. Толику пришлось стащить с Носова брюки — карлик погружался в болото глубже других.

Томский отдирал пиявок и с омерзением швырял в сторону. Закончив с левой ногой, занялся правой. Тут пришлось быть предельно осторожным: большинство тварей скопилось на розовой полоске едва успевшей зажить раны. Кожа там была очень тонкой, а кровососы — слишком цепкими. С первым Толик поспешил и оторвал его вместе с лоскутком кожи. Потекла кровь. Остальных пиявок удалось убрать, не навредив многострадальной ноге карлика.

Томский взял Вездехода под мышки, оттащил за угол и прислонил к стене. Собирался пощупать пульс, но передумал. Если Коля умер, незачем об этом знать. Сначала он сделает все, что возможно для Аршинова и Шамана. Остальное — потом.

Через полчаса последняя пиявка была оторвана от ноги Шамана. Тут крови было значительно больше. Пиявки, по всей видимости, разжижали ее своим ядом, и чем дольше он действовал, тем хуже шел процесс свертывания. Толик приложил ухо к груди Шамана. Сердце билось медленно и ровно. Шаман спал. Значит, Аршинов и Вездеход — тоже. Придется запастись терпением. Привал состоялся раньше, чем было запланировано.

Томский собирался присесть у стены рядом со спящими товарищами, но передумал. Он чувствовал сильную усталость и боялся, что уснет, как только сядет. Нет уж. Расслабляться сейчас не время. Уколотому прапору блуждающие огоньки указывали на клад. Фольклорист хренов! Никаких кладов нет. Зато есть кто-то, кто идет за ними по пятам.

Ощущение близости преследователя стало таким острым, что Толя решил заглянуть за угол. Он понимал, что, скорее всего, не увидит ничего. В худшем случае, вновь полюбуется на пляску зеленых облачков. Однако скользнувший по коридору луч фонарика, уперся не в блуждающий огонек.