Андрей Земляной - Офицер Страница 38

Берия снова взглянул на него, теперь уже не лукаво, а просто весело:

— Как что? Заявление пиши… — И, видя, что собеседник все еще ничего не понимает, пояснил: — Ты ведь за коммунизм? За нашу с тобой Советскую Родину?

— Так точно!

— Словечки у тебя старорежимные, товарищ Новиков, — поморщился Берия, но тут же вернулся к предмету разговора: — Раз ты за Союз ССР — значит, коммунист, так? Большевик?

— Полагаю… Так точно, коммунист!

— А раз коммунист — значит, должен быть в партии, так?

«Вот в чем дело! — успокоился Кирилл. — Ну, в партию так в партию!» Заявление он писал под диктовку наркома, старательно выводя буквы непривычной ему перьевой ручкой. Закончил, обойдясь без клякс, поставил по указанию Берии дату — 23 января 1924 года, подпись и задумался: что делать дальше? Но Лаврентий Павлович тут же взял лист, лично промакнул его пресс-папье и передал бесшумно вошедшему порученцу. После чего повернулся к Новикову:

— Сегодня, часа в два пополудни зайдешь в партком в своем Бюро. Парторг тебе все объяснит. Вопросы?

Кирилл воспользовался случаем и представил Берии свои мысли по И-180, о возможных неприятностях при испытаниях, опасности для Чкалова и о перспективном вооружении нового истребителя. Нарком внимательно выслушал его, сделал несколько пометок, связался с куратором ВВС КА от НКВД Авсеевичем,[70] который пообещал быть в Осинфбюро сегодня же, не позднее шестнадцати ноль-ноль. После чего у наркома зазуммерил телефон, и Новиков «откланялся», то есть осторожно вышел, получив разрешающий кивок.

Всю дорогу до своего Бюро он пребывал в размышлениях. Зачем понадобилось писать заявление с давно прошедшей датой, да ещё и на старой бумаге? Партстаж? А для чего? И так первый человек в партии все знает. Тогда зачем? Ответа не было.

Москва, Подольская площадь

Тем временем секретарь парторганизации Особого информационного бюро сидел в своем кабинете и с ужасом взирал на два листа бумаги, лежащие перед ним на столе. Первый лист был заявлением его начальника Новикова К. А. о вступлении в ряды РКП(б), на котором красовались рекомендации за подписями Молотова и… Сталина! А второй — запрос за подписью наркома, в котором требовалось предоставить учетную карточку на члена ВКП(б), майора государственной безопасности, орденоносца Новикова К. А. в отдел партучета наркомата внудел. И самым ужасным было то, что ни партбилета, ни учетной карточки парторг, старший лейтенант государственной безопасности Белкин, никогда в глаза не видывал! Он даже и не знал: партийный ли его начальник или нет? Как-то сразу ему очень вежливо намекнули, что с такими вопросами к руководству лезть не надо. А он всегда был понятливым.

Белкин соображал недолго. Пригладив вставшие дыбом волосы, вызвал двух членов парткома — Геллермана и Кузнецова, которые числись по наркомату вольнонаемными, и быстро провел с ними заседание в сокращенном составе. В результате заседания парткома было принято решение о вынесении коммунисту Новикову К. А. устного порицания за утрату партбилета при выполнении государственного задания особой важности, и в картотеке появилась учетная карточка с пометкой «дубликат». После того как оба члена парткома подписали протокол заседания, Белкин вызвал к себе коммуниста Кузнецову Веру и велел ей занести товарищу Новикову новый партбилет. Что она и выполнила с большим удовольствием, потому что «змея-Надька вцепилась в Кирилла точно клещ, а ведь ни кожи, ни рожи!..»

12

— Да что вы можете знать о вредителях!

Москва, АБТУ РККА

В Автобронетанковое управление РККА Берия прибыл ровно к десяти ноль-ноль. И был неприятно удивлен: вызванные на совещание конструкторы бестолково толпились в приемной начальника АБТУ Бокиса, а замотанный дежурный капитан устало повторял:

— Товарищи, товарищи! Товарищ комдив задерживается, подождите. Подождите, я говорю! Ну, вот присядьте, подождите…

Тут он соизволил заметить Берию, но из-за того, что тот, по своему обыкновению, был в штатском костюме, принял его за очередного конструктора. Он открыл папку и повел карандашом по списку, одновременно бормоча:

— Фамилия? Придется подождать: товарищ комдив задерживается…

— Фамилия — Берия, — сообщил Лаврентий Павлович любезно. — Мы пока начнем, а когда товарищ комбриг прибудет, проведите его к нам.

— Какой комбриг? — обалдело спросил капитан.

— Комбриг Бокис,[71] — столь же любезно пояснил Берия и, распахнув двери кабинета, повернулся к конструкторам: — Прошу, товарищи, заходите.

— Он, товарищ нарком, комдив, — пискнул капитан. — Комдив, а не комбриг…

— Вы, капитан, не в курсе, — лучезарно улыбнулся Берия. — Уже комбриг. А не появится в течение пятнадцати минут, то — полковник.

Войдя в кабинет и прикрыв за собой двери, Лаврентий Павлович прошел на председательское место и, усевшись в кресло, произнес:

— Начнем, товарищи, время дорого. Первыми я бы хотел послушать товарищей Барыкова[72] и Гинзбурга.[73] Прошу.

Названные поднялись и вышли на середину кабинета.

— Сейчас у нас в производстве, — начал Барыков, — следующие марки бронетанковой техники: легкие танки Т-26, а также специальные машины на их основе: ОТ-130.[74] Средние танки Т-28 и многобашенный танк прорыва Т-35…

В этот момент открылись двери кабинета и вошли еще несколько человек. Собравшиеся хорошо знали этих людей: артиллерийский конструктор Грабин, еще один артиллерист — Петров с Мотовилихи, но больше всего поразил третий человек — осунувшийся, плохо выбритый, в костюме явно с чужого плеча. Это был конструктор Сячинтов, арестованный в конце прошлого года и, наверное, так и не выпущенный — недаром рядом с ним стояли двое бойцов ГБ.

Увидев вошедших, Берия поднялся и радушно пригласил:

— Присаживайтесь, товарищи, присаживайтесь. Вот как раз товарищ Сячинтов вовремя прибыл: расскажите-ка нам о судьбе орудия ПС-3.

Названный вздрогнул, ссутулился, помолчал…

— Орудие ПС-3 разрабатывалось мной по заданию врага народа, международного шпиона Тухачевского, — начал Сячинтов монотонно, — с целью бесполезного расходования ресурсов и излишней нагрузки на оборонную промышленность. Хорошо, что товарищ Барыков вовремя раскусил…

— Ну, что там раскусил товарищ Барыков, нам не так интересно, — оборвал его Берия. — Вы нам вот что скажите, как вы думаете, почему орудие с такими высокими характеристиками не пошло в производство?