Владислав Выставной - Кремль 2222. Ярославское шоссе Страница 38

И почти угадал.

Жителей, или их значительную часть, он обнаружил на противоположном краю деревни. Ему хватило ума вовремя укрыться в каком-то густом кустарнике, под прикрытием которого он смог подобраться поближе и рассмотреть все в деталях.

С первого же взгляда стало понятно, чего так боялись местные.

Все они стояли на коленях. Все эти могучие бородатые крепыши, с легкостью скрутившие бывалого воина Зигфрида, стояли на коленях перед одним-единственным человеком.

Тем самым незнакомцем.

Конечно, здесь были не только мужчины, но и женщины, дети – несколько сотен человек на широкой поляне. Всех их объединяла необъяснимая покорность перед человеком, затянутым в темную кожаную одежду. Теперь появилась возможность рассмотреть его поближе. Но сколько Книжник ни всматривался, ничего особенного в нем не видел: длинные грязно-светлые волосы, спадающие до плеч, ладная, подтянутая фигура – и действительно никакого оружия. При этом манеры – пренебрежительные, хозяйские. Он обходил стоявших на коленях, осматривая их с ленивым интересом. У девушек останавливался, поднимая лица за подбородок, осматривал, терял интерес и шел дальше. Когда он остановился у одной из них, Книжник вздрогнул.

Это была Травинка.

Ее незнакомец оглядел так же, как и остальных, но взгляд задержал подольше. После чего заставил подняться – странным образом, как будто просто приподняв кончиками пальцев за подбородок. Пристально поглядел на нее – и девочка двинулась, как сомнамбула, остановившись в сторонке, возле уже стоявших там двух миловидных юных девушек. Рядом, в молчаливой неподвижности стояла пара молодых, безбородых еще, парней крепкого телосложения. У их ног лежало несколько туго набитых тюков, в каких местные хранили муку и зерно, пара больших корзин с копченым мясом.

Книжник недоуменно перевел взгляд на коленопреклоненное большинство, на эту отдельно стоящую группу, затем на незнакомца, продолжавшего обход. И до него дошло.

Этот жуткий человек собирал дань. Причем не только продуктами и вещами. Он забирал людей – крепких парней и самых миловидных девушек. Книжник знал, что так делали в незапамятные времена, и всегда эта мерзость сопровождалась горем. Глядя на Травинку, с покорностью животного ждущую своей участи, Книжник испытал такой приступ ненависти к самодовольному мерзавцу, что это заглушило навязчивый страх, лишив на миг чувства самосохранения.

И он совершил глупость.

В ярости выскочив из своего укрытия, бросился в сторону действа, сжимая кулаки, крича:

– Очнитесь, люди! Слышите?! Он же один – а вас вон сколько! Он же уведет ваших сыновей, дочерей в рабство! Вы же сильные – слышите?! Вы же…

Стоявшие на коленях даже не подняли голов. Лишь Травинка поглядела на него бессмысленным взглядом, наморщила лоб, словно вспоминая что-то, и снова уставилась в никуда.

Зато незнакомец отреагировал мгновенно. Отвлекшись от «осмотра» очередной девушки, он выпрямился и неторопливо направился в его сторону. Семинарист замер, как вкопанный: ему казалось, что приближается не человек – чудовище. Что-то с ним было не так. То ли во взгляде, то ли в том ощущении, которое нарастало в мозгу при его приближении. Это было что-то знакомое.

В какой-то момент, чуть запоздало, Книжник понял: это ментальная атака. Подобную умеют проводить шамы и другие мутанты, имеющие продвинутые психические способности. Он успел поставить блок – так учил его Лого, единственный знакомый шам. Но то ли он среагировал слишком поздно, то ли атака была «на другой волне», то ли незнакомец обладал особой, сокрушительной силой – но блок лишь смягчил удар, кувалдой обрушившийся на сознание.

Как подкошенный, Книжник рухнул на колени, застыв под ледяным взглядом страшного человека. Тело стало словно чужим, как тряпичная кукла, натянутая на скелет, но мысль сохранила остатки воли.

«Он пытается пробиться в мой мозг, – отпечаталось в сознании. – Как только он сделает это – мне конец…»

В голову словно долбили тараном. Незнакомец остановился в паре шагов от него, не считая нужным касаться противника руками. Чуть склонив голову на бок, он впился взглядом в стоящего на коленях человека. Книжнику почудилось, будто черная рука ухватила его за горло. Сразу же перехватило дыхание. Парень сжал зубы: чушь, все это в голове! Надо крепче держать блок!

Дыхание удалось восстановить, но ментальная защита трещала по швам.

«Сейчас он меня прикончит!» – мелькнуло в сознании, и это было опасным проявлением слабости. Тут же коварная черная ладонь скользнула от горла вниз, к сердцу – и сжала его ледяными пальцами.

Книжник захрипел, его передернуло в судороге. Враг не спешил добивать его, с упоением садиста перекатывая трепещущее сердце в невидимых черных ладонях, то отпуская, то резко сжимая – любуясь конвульсиями жертвы. Краем сознания, с отстраненной педантичностью исследователя семинарист отметил: именно так незнакомцу и удалось подчинить несколько сотен независимых, сильных людей. Физическая мощь бессильна перед мощью ментальной. Если у этого человека такая власть над психикой людей – он действительно может считаться всемогущим.

Новый приступ боли прервал эти рассуждения. И пришло ясное понимание: сопротивление бессмысленно. Может, просто снять блок и сдаться на милость победителю – стать одним из тех, кто стоит покорно склонив голову?

Книжник понимал, что эти надежды наивны. Он уже показал свои способности, и незнакомец не простит ему сопротивления своей воле. Но надежда всегда умирает последней. Оставалось только вздохнуть – и ослабить сопротивление психики.

Но тут он увидел кое-что за спиной незнакомца, и это заставило его мгновенно поменять решение. И вместо сдачи на милость победителя он перешел в атаку, не зная даже толком, как это делается.

Просто резко снял блок, запуская в себя эти жадные черные руки – и резко, что было силы «схватил» их… Невозможно объяснить – как. Все произошло по наитию. Просто, впустив чужой черный разум в свой мозг, он на миг сковал его, заставив незнакомца изумленно отшатнуться.

Всего на секунду – после которой лицо врага исказилось бешенством и на голову словно обрушилась кувалда.

Тихо ойкнув, Книжник повалился на бок. Последнее, что он увидел – уродливого идола, равнодушно взиравшего на него мертвыми черными глазницами.

Да еще – Зигфрида, тихо подкравшегося сзади к незнакомцу, склонившемуся над неподвижным телом. Единственным коротким движением воин с хрустом свернул ему шею – тот даже пикнуть не успел.

И сразу ушла боль, уступив место тьме.

– Мозг – сложное устройство, не приспособленное для битья об стену, пинания сапогами и нагрева в микроволновой печи. Сломать его легко, а вот починить… В случае чего «упс!» не скажешь, кусок на место не прилепишь. И в черепушку с паяльником лезть бесполезно – проводок, как в какой-нибудь рации, не подпаяешь. Более того, есть подозрение, что мозги лечению не поддаются просто потому, что разум вообще находится где-то за их пределами. А желеобразная серая масса под хрупкой теменной костью – просто приемник некоего Разума, транслируемого, скажем, из-за пределов видимой нам Вселенной…