Павел Марушкин - Зимние убийцы Страница 39

– Ну что там творится?

– Готовятся к выступлению, – отозвался тот, складывая оптический прибор и пряча его в кожаный тубус. – Тянут с собой артиллерию, наши орудия тоже взяли, строятся в колонны. Не знаю, кто у них командует, но медлить он не привык.

– Зачем они гонятся за нами? Почему не оставят в покое? Что мы им сделали? – тихонько пробурчал молодой солдат.

Явно из тех, что присоединились к отряду совсем недавно, подумалось Шу.

– Как это – что? Наступили на любимую мозоль! – мгновенно отозвался кто-то. Шутка была так себе, но все присутствующие дружно расхохотались.

– Даже не надейся, – отсмеявшись, бросил Тремор. – Им важно перебить нас всех, до последнего, не считаясь с потерями. Устроить показательную порку. В этой драке пленных никто брать не будет – ни мы, ни они.

Лица солдат посуровели.

– Ладно, парни, грустить некогда, беритесь за дело! Вырыть ров, обнести лагерь валом!

Если они подтянут артиллерию, всё это не будет стоить и ломаного трито, подумал Шу, продолжая отдавать приказы. Нам не выстроить достаточно надежной защиты, просто не успеем. Вся надежда на разведчиков, на то, что они найдут проводника – и вернутся раньше, чем к спешно возводимому лагерю заявится королевская армия.

…И разведка в который раз не подвела. Проводника нашла Лереа, в крохотной рыбачьей деревушке, прилепившейся к горному склону, источенному дырами пещер – они вели к подземным озерам.

– Эти фроги с детства привыкли к подземельям, командир. Они уходят в толщу гор на многие дни. Наш парень однажды нашел проход. Говорит, что знает путь. Я немного поспрашивала у местных… – Лереа на мгновение замялась. – Этот мальчишка, он вроде как не совсем в себе. Деревенский дурачок.

– Дурачок?! Блаженненький?! – Шу даже привстал со складного стула. – Хочешь сказать, ты притащила сюда идиота?!

– Вы хоть дослушайте до конца! Да, притащила. Но местные верят, что он каким-то образом нашел дорогу… Он несколько раз приносил травы и плоды, неизвестные в этой долине. Его расспрашивали, даже пытались проследить – ни у кого не вышло. Похоже, паренек себе на уме, даром что юродивый.

– Они же должны знать эти тоннели, как свои пять пальцев, – помолчав, сказал Шу. – Если бы там был такой ход…

– Они хорошо изучили подземные озера и ближайшие их окрестности. Но там есть и другие пещеры. Здешние горы источены дырами, словно сыр. Местным просто нет нужды в них соваться. Да и опасно…

– Понятно… – Шу на мгновение задумался. – Значит, себе на уме? Скажи-ка, а он охотно пошел с тобой? Не боялся?

– Похоже, он вообще ничего не боится, – усмехнулась Лереа. – А когда я сказала, что с ним желает беседовать предводитель «непримиримых», он мало что не прыгал от восторга. И всю дорогу ошивался возле меня – боялся отстать…

– Романтический юноша, значит… Это хорошо. Давай-ка его сюда.

Разведчица вышла. Шу приосанился, стряхнул пылинку с воротника видавшего виды мундира. Пожалуй, только простак сейчас купится на генеральскую осанку и уверенные манеры. Для любого нормального фрога он не более, чем предводитель кучки повстанцев, которым осталось жить всего несколько часов… «Какая ирония – судьба нашего войска зависит от деревенского дурачка! Надо сказать ему что-нибудь пафосное, чтобы парень из кожи вон лез, лишь бы не ударить в грязь лицом. Что-то вроде…» – он прокашлялся.

– У тебя есть шанс навеки вписать своё имя в Историю!

«Да, именно так. Но что самое забавное… Это ведь чистая правда» – подумалось Шу.

– Последняя пуля, – озабоченно выдохнул один из солдат, разрядив свой мушкет в неприятеля и прячась за камень.

– На, держи. – Его товарищ полез в карман и высыпал в протянутую ладонь горсть свинцовых шариков. – У меня пороху осталось на пяток выстрелов, не больше. А у тебя как?

– Тоже негусто.

Говоривший осторожно выглянул из укрытия.

– Похоже, отступают.

– Это ненадолго, – второй солдат сплюнул тягучей слюной, поморщился и глотнул из фляжки. – Они нас в покое не оставят.

– Доберемся до пещер – будет легче.

Уклониться от стычек с королевскими войсками повстанцам не удалось. Летучие отряды преследовали отходящих конфедератов, обстреливали их, не рискуя, впрочем, вступать в ближний бой – лишь замедляли движение. Потери были невелики, но все понимали: попытайся они организовать достойную оборону – и враг тут же подтянет артиллерию, а это конец. Шу гнал своих фрогов нещадно: они шли остаток дня и большую часть ночи, забираясь всё выше в горы. Здесь, среди скал, в царстве колючек, ветров и голого камня, привыкшие к бескрайним теплым болотам солдаты Королевства чувствовали себя гораздо менее уверенно, чем горцы. Но их было больше, во много раз больше…

Проводник бойко пробирался вперед, и это вселяло некоторую надежду. Паренек, вопреки опасениям, оказался жилистым и крепким. Он легко прыгал с камня на камень, бережно прижимая ко впалой груди выданный мушкет… Правда, стрелять из него было нельзя: огнивная пружина лопнула. «Теперь ты сражаешься за свободу Конфедерации! – торжественно объявил Шу, вручая ему оружие. – Становись в строй, солдат!». Маленький спектакль удался на славу: теперь парнишка принадлежал ему телом и душой.

– Генерал! Вам стоит на это взглянуть, – появление Тремора отвлекло Шу от раздумий.

– Что там?

– Наш юный друг говорит, мы почти добрались, – голос Тремора звучал мрачно. Соратник явно был чем-то встревожен, хотя и старался не подавать вида.

Ускорив шаг, они обогнали усталых солдат и очутились в голове колонны. Тропа здесь резко сворачивала; и открывшееся зрелище заставило Шу негромко присвистнуть. Слева уходила на немыслимую высоту голая каменная стена – её вершину скрывали клубящиеся облака. Справа был откос, поначалу довольно пологий, но чем дальше – тем круче, в конце концов обрывающийся в пропасть. Между скалой и обрывом вился узкий карниз. Если враг доберется сюда раньше, чем его солдаты минуют опасный участок, они окажутся как на ладони: стреляй – не хочу. Но самым неприятным было даже не это. Над верхушками скал, перехлестывая зубья утесов, нависла иссиня-бурая туча – словно исполинская штормовая волна, накатывающаяся на рифы, только во много раз медленнее. Дальний конец тропы терялся в наплывающей мгле. Ветер вкрадчиво коснулся щеки старого Шу ледяными пальцами. На лацкан мундира, кружась, опустилась снежинка.

Генерал шагнул к проводнику, и, взяв его за грудки, легко поднял в воздух.

– Где твои пещеры?!

– Там! Недалеко!

– Ты твердишь это последний час! – рявкнул Тремор. – Сколько ещё идти?!

– Совсем рядом! Там! Минуту назад было видно!

Шу опустил парнишку на землю.

– Ещё немного – и здесь будет не пройти, всё заметет снегом. Мы должны успеть… А, проклятье!!!

Позади захлопали выстрелы: очередной летучий отряд пробовал конфедератов на зуб.

– Солдаты! Слушай мою команду! – надрывая горло, закричал Тремор. – Передать по цепочке! Бегом… Марш!

И они побежали – оскальзываясь на коварных камнях, тяжело дыша и гремя амуницией. Обозные телеги были брошены. Самые сильные из солдат тащили на плечах часть груза – провизию и драгоценный порох в тяжелых просмоленных бочонках. Над головами свистели пули. Солдаты арьергарда беспорядочно, почти наугад, отстреливались – снег с каждой минутой валил всё гуще.

– Пришли! Это здесь! – прохрипел парнишка. Шу огляделся. В окружавшем их сумраке окрестные утесы казались угрюмыми исполинами, зловеще нависшими над горсткой фрогов. В сером камне зияли десятки пещер. Командир повернулся к проводнику – как раз вовремя, чтобы подхватить медленно заваливающегося набок парнишку.

– Эй, солдат, ты что, держись…

Дурачок закашлялся; капли крови, вылетающие изо рта, казались почти черными, и такая же темная клякса расплывалась на спине – вокруг маленькой дырочки в старом, с чужого плеча мундире… Подбежала Лереа.

– Что с ним?!

– Шальная пуля, – прошептал Шу. – Похоже, задело легкое…

Разведчица склонилась над раненым.

– Зигги! Зигги, малыш, ты слышишь меня?!

Паренек открыл глаза и попытался улыбнуться.

Кожа его побледнела, резче обозначился пигментный рисунок.

– Не вздумай умирать, солдат! – Шу торопливо достал перевязочный пакет, расстегнул на раненом мундир. – Крепись, слышишь?!

Продержись хотя бы ещё немного, мысленно добавил он.

Носилки соорудили из плаща Лереа и двух мушкетов. Повинуясь слабым жестам паренька, они отыскали щель в скалах и ступили под гулкие своды. Запалили факелы. В мечущемся красноватом свете они пробирались между сталагмитов, настороженно поглядывая по сторонам. Подгорный мир был чужим; гулкое эхо гуляло по пещерам, причудливо искажая голоса и шум шагов. Поначалу солдаты держали оружие наизготовку: неизвестность пугала их куда больше, чем привычные опасности. Но усталость быстро брала своё; к тому же, всё время приходилось напрягать силы, чтобы удержаться на ногах – в пещерах нет натоптанных троп… Раненый болезненно морщился каждый раз, когда встряхивало носилки. Шу вышагивал рядом, то и дело подбадривая проводника, задавая вопросы – и добиваясь хоть каких-то ответов. Он ненавидел себя за то, что приходилось делать, но выбора не было.