Красный вервольф 4 (СИ) - Фишер Саша Страница 39

Я присел рядом с распластанным телом немца и быстрым росчерком нацарапал у него на лбу вольфсангель.

— Теперь надо вот так… — я распорол гимнастерку на его груди, изобразил три следа от когтей. На правой ладони начертил руну «уруз» — символ неудержимой силы, а на левой — «хагалаз», в смысле смерть и разрушение. Вспомнил инструкции Лаврика, вздохнул. Посмотрел на парочку, завороженно наблюдающую за моими действиями. Нет уж, достаточно. Хватит и этого, вот разве что…

— Эй, пацан, прутиков не нарвешь? — сказал я. — Корону этому фрицу надо сплести.

Парень дрожащими руками потянулся к голым веткам кустов. Принялся их нервно дергать.

— Так это ты что ли Вервольф и есть? — выдохнул дед.

— Да неважно, — отмахнулся я. — Вервольф — это, знаешь ли, сказочный персонаж. Вот пусть и дальше живет в сказках.

— Вввот, я наломал… — пацан протянул мне веник из тонких голых прутиков. Ага, как там Злата их сплетала? Бл*ха, у нее всегда ловчее, чем у меня получалось.

— А вы этого фрица просто так убили, потому что враг? — спросил я, скручивая непослушные ветки в подобие треугольной короны. — Или он лично вам чем-то насолил?

— Да нешто повод нужен? — обиделся дед. Но по лицу было заметно, что как-то он… лукавит. Не договаривает. Суетливо руками начал теребить свою робу.

— Да ладно, выкладывай давай, что тут творится! — я натянул на лицо лыбу во все тридцать два зуба.

— А чего они к нашему кладбищу лезут? — буркнул дед и отвернулся.

— Ну-ну, продолжай, чего замолк? — подначил я его. — Что за кладбище?

— Да как в тот раз сюда приехал тот франтоватый, в усиках, — сказал пацан. — Охраны тьма у него, ходил такой важный, распоряжался.

Раскручивать их пришлось в час по чайной ложке, но в конце коцов картинка сложилась. Франтоватый хрен с усиками — это, как я понял, Зиверс. Приехал в Заовражино в первый раз еще когда граф был жив. Был со всеми сладко-вежлив и предупредителен, его охрана детишек конфетами угощала, а сам он привязывался к самым старым жителям и выспрашивал про старое кладбище. Пока кто-то, наконец, не проговорился, где оно. Там уже давно никого не хоронили, оно было уже лет сто, как заброшено. И уже после этого сюда приехали и аненербевцы со своими собаками, и другие фрицы. И вот эти другие принялись это кладбище активно раскапывать и доставать оттуда скелеты. Аккуратно так, чтобы ни одной косточки не потерять. Извлекут из земли, отмоют, выложат ровненько. Потом приезжал Зиверс, выбирал, какие скелеты забирает, а остальные скидывали в отвал, как мусор.

И это дело очень не понравилось старожилам. Правда, поделать они ничего не могли. Собирались иногда в ночи тайно, бухтели, ворчали, но на протесты не решались. Страшно было, что перестанут с ними нянькаться, и устроят погром и резню, как в других деревнях. Слухи-то доходили. А иногда и не слухи, а кое-кто из выживших в Заовражино укрылся.

Вот только старому сидельцу все это было поперек совести. На том кладбище вся его родня была похоронена, хоть и табличек на сохранилось. Останавливаться фрицы явно не собирались. Понятно же, что пока всех мертвецов не выкопают, кладбище в покое не оставят.

— Н-да, дела… — я покачал головой. — А зачем ему скелеты?

— Коллекцию какую-то собирает, — огрызнулся дед.

— Уважаю, — покивал я. — что не смог ты, сложа руки сидеть, сам такой. А теперь что думаешь?

— Да, думаю, может если труп главного копателя найдут вервольфом загрызенный, может одумаются… — вздохнул дед.

— Может и одумаются… — эхом повторил я, потом поднялся на ноги. — Так, ребятушки, пора нам с вами разбегаться, и так засиделись тут в темноте.

— А зовут-то тебя как? — встрепенулся дед.

— Меня, отец, не зовут, я сам прихожу, — сказал я. — Ну и меньше знаешь, крепче спишь, так ведь?

Я сделал шаг в темноту, оставив парочку диверсантов хлопать глазами и перешептываться. Эти двое вряд ли меня выдадут. Разве что разболтают, что жертву вервольфа им помогал подделывать настоящий Красный Вервольф, слухи доползут до фрицев, и те их сграбастают и с пристрастием допросят.

Но, надеюсь, до этого не дойдет.

Тем более, что задерживаться надолго я в Заовражино не собирался. Еще денек-другой сведения пособираю, и пора и честь знать. Дела не ждут, пусковой бункер этот еще долбанный надо придумать, как из строя вывести. Точнее, сделать так, чтобы в строй он никогда и не запустился.

А собаки…

А что, в конце концов, собаки?

Не мог я себя заставить всерьез поверить, что получится у них в ближайшем будущем воспитать настоящих собак-убийц, которые смогут как-то переломить ход истории.

Странно, конечно, что эта навязчивая мысль меня все никак не отпускает.

Я тряхнул головой, пытаясь ее отогнать. И вместо этого придумать какую-нибудь удивительную историю, которую я Анхелю расскажу. На тему, где это его сосед по комнате шлялся половину ночи.

Можно сказать, что встретил любовь всей жизни и полночи с ней романтично прогуливался. Хотя так себе погода для прогулок. Лучше уж на сеновале валялся, правдоподобнее будет. И подробности пикантные проще рассказать, опять же. А имя девушки можно и не называть, я ведь джентльмен, и все такое. Хотя какой еще джентльмен, я же в Сорбонне учился. Тогда получается, что настоящий мсье. Бл*ха, звучит как-то по-дурацки.

Я тихонько засмеялся.

Но вернее всего будет сказать, что забрел в один дом, там на меня насели пенсионеры с самогоном, и мы там полночи спорили о воспитании подрастающего поколения и прочих философских вопросах. Только тогда нужно обеспечить себе сивушный запах. Кстати, не так уж и сложно. Надо только к Марье заглянуть, она вряд ли самогона пожалеет. На благое-то дело.

И я почти уже повернул в сторону дома яшкиной близкой подруги пышных форм и сурового нрава. Но не сдвинулся с места. Замер и присел рядом с забором.

Какая богатая на события ночь, однако.

Это еще что за тени такие в ночи?

На фоне светлой стены дома промелькнул силуэт высокого мужчины. Он скрылся за углом и присел. Послышался свистящий шепот, но что именно говорилось — не разобрал. Ага, вот еще один! Башка из кустов высунулась, а потом спряталась. Третий пробежал следом за первым.

Снова шу-шу-шу, потом коротко взлаяла собака, но быстро замолчала.

Надеюсь не прирезали псинку.

От забора, совсем рядом со мной, отделилась еще одна фигура. Крадучись, пересек двор и встал рядом с дверью. Странно. Форма немецкая. Зачем бы фрицам окружать дом Бежичей?

Опять шепот.

Я изо всех сил напряг уши, чтобы разобрать, что они там говорят. И отчетливо услышал только слова «курва!»

Да ладно? Пшеки? Какого хрена они забыли в Заовражино? Никакого золота здесь нет, а у них вроде на уме только оно.

Но что бы они там не затеяли, вряд ли это что-то хорошее.

Так, соберись, дядя Саша! Похоже, сейчас придется драться. Своих я не убиваю, но насчет этих пшеков такого уговора не было. Беспредельщики сраные.

Я, пригнувшись, пробежал вдоль калитки и нырнул в куст черемухи. Высунул оттуда голову под прикрытием веток. Голые ветки — такое себе прикрытие, конечно, но по ночному времени не заметят.

В первую очередь, сколько их.

Так. Трое рядом с домом. Один вон в тех кустах. И если бы я планировал учинить какую-то диверсию, то вон за тем столбом поставил бы соглядатая. Чтобы следил, как бы со стороны школы кто не появился.

Вот с того места я и начну. А если там никого, то следующим будешь ты, подкустовный выползень.

Я скользнул рукой за голенище и вынул заточку.

Задумался ненадолго. Может просто тревогу поднять? Тогда сбежится немецкая охрана, и с этих пшеков нацистскую форму вместе с кожей снимут.

А, успеется! Азарт уже защекотал кончики пальцев, так что я переместился вдоль забора и затаил дыхание. Точняк, есть кто-то возле столба! Прижался к нему, как к родной мамочке, чтобы не разглядеть было. Но головой крутит. То в одну сторону посмотрит, то в другую.

Двигался я синхронно с его подбородком. Как только он начал поворачиваться в противоположную от меня сторону, я прыгнул и нанес удар в шею. Заорать он не успел, только рот раззявил.