Темные тропы и светлые дела - Денис Владимиров Страница 39

Даже смог удивиться в первые секунды: неужели обладая такими средствами, они ничего более радикального придумать не смогли, кроме банального вызова паники у реципиента? Та же ксеноматка обладала куда большей фантазией, хоть интеллектом и не блистала.

Впрочем, где-то утрировал, потому что несмотря на браваду, к борьбе с самим собой приходилось прикладывать всю силу воли, все сосредоточение. Перед глазами вскоре закружили, завальсировали разноцветные мерцающие пятна и объемные сложные фигуры совершенно фантастических конфигураций. Зрение постепенно становилось тоннельным, а я зафиксировал взгляд на Оринусе, словно в прицеле активировал режим сопровождения цели, только красных линий не хватало.

Ноги отказывались держать, чувствовал вот-вот рухну, но больше всего хотелось развернуться и бежать, мчаться прочь. Даже живая чаща выглядела более безопасным местом, нежели нахождение рядом с Оринусом. И это несмотря на то, что я кожей чувствовал ее желание вонзить в мягкую плоть сотни острых сучий, а затем, оплетая корнями, ломать кости. Отрывать конечности. Пить вместе с болью саму душу.

В какой-то момент давление настолько усилилось, что я не выдержал, рухнул на одно колено, успев левой ладонью упереться во влажную землю. И почувствовал, как из ушей и носа хлынула кровь. Привкус ее оказался и на языке. Она-то и стала спусковым крючком. Триггером.

Медленно, словно преодолевая сопротивление самого воздуха, ставшего густым и вязким, ухватился за рукоять ятагана, как тонущий за спасательный круг. И сразу стало легче дышать, и с каждым новым вздохом сначала зажглась, а потом принялась разрастаться и заполнять собой каждую клеточку мозга первобытная ярость. Затем перехлестывать. Она погасила все остальные эмоции и ощущения, осталась лишь красная пелена, которая заволакивала и заволакивала поле зрения.

И дикое чувство, граничащее с безумием, когда хочется убивать все и всех, невзирая на их вину или невиновность, только потому что повстречались на пути.

Амок — вот правильное определение такого состояния.

Одновременно с бурей в душе присутствовало и какое-то ленивое осознание, что это кинжал вливал и вливал в меня дополнительные силы. Именно они позволяли сопротивляться страху и ужасу, замещая, побеждать их. А изогнутое лезвие, казалось, после многочасовой борьбы, наконец-то с шелестом покинуло ножны. Левая рука в древней перчатке сжилась в кулак, загребла землю вместе с травой. Злорадная предвкушающая мысль породила такую же усмешку — наследием Иммерса отобью любое заклятье в сторону урода. И пусть он борется сам с собой.

Мешанина мыслей. Одна часть боялась, вторая жаждала убивать и прикидывала как это сделать, а третья понимала, что сейчас со мной справится даже малолетний ребенок. Легкий тычок в бок, падение, и вряд ли найду сил, чтобы подняться. Любое сопротивление вело здесь к поражению. Это аксиома, постулат. Но… Внутренняя ярость была намного, намного сильнее рационального — «покорись, склонись», и сразу станет легче. Не дождетесь, суки! Наоборот, отрежу, оторву еще одну рогатую башку!

Вижу цель, и плевать на препятствия.

Грохот, как от грозового фронта почти оглушил, в звуке с трудом разобрал:

— Хорошо, человек, да будет так!

Неожиданно давление пропало, а сам гигант ощерил пасть с акульими зубами в явно благодушной ухмылке. Хотя… что мне известно о мимике чудовищ? Вот-вот.

— Я доволен. Действительно, тебя стоит запомнить. Но в следующий раз, дерзость такого порядка не останется безнаказанной. Всегда помни, с кем ты говоришь, и кто перед тобой!

С трудом поднялся на ноги. В голове пульс ударами кузнечного молота разгонял по углам любые мысли, единственное, что радовало, он потихоньку затихал. Провел по лицу рукой в печатке, и засохшая кровь осыпалась трухой с щек и подбородка. Ощущение, что противодействие чужой, чуждой воле длилось не один час. А еще вся одежда насквозь была мокрой от пота.

Нормально прилетело.

И чем мне удалось задеть чувство собственной важности Оринуса? Где проехался по нему ржавыми траками стотонного древнего танка? Непонятно. И в чем заключалась «дерзость»? Черт его знает! Вывод: осторожней нужно быть и аккуратней, а то действительно на ровном месте дадут прозвище Мертвый Глэрд Убийца Камнеголовых, ключевое слово в таком позывном первое. Вновь выругался. Действительно, какая мне разница, как называла меня эта тварь? «Человек»? «Разумный»? «Пришелец со звезд»? Хоть горошком, главное, чтобы в печь не сажала.

И вообще, какого Дьявола я отрыл рот?

Вновь осознал ущербность этого тела, когда ты не контролируешь количество впрыскиваемых в кровеносную систему различных веществ и гормонов, а еще что не можешь, при необходимости очистить ее от их присутствия. Мало того, у тебя отсутствует диагност, необходимый для четкого понимания происходящих в организме процессов.

Слишком для меня нехарактерное поведение.

— Что ж, смертный, теперь ты можешь говорить смело, а главное по праву, что твое имя знают и боги. А это очень, очень многое значит. Мне понравились твои последние дары! И видит Бездна и Великое Ничто, я желал получить именно эти жалкие мерзкие души! И теперь они познают всю ту скорбь, какую познал я, когда те отравляли мою сущность недостойными подношениями! Оскорбляющими! И пусть теперь они страдают век и безмерно!

— Пусть, — согласился я.

А так, единорог вел себя как маленькая избалованная девочка — здесь обидели, тут оскорбили, там неправильно сказали. Впрочем мое одобрение оратору не требовалось, он продолжал вещать:

— Жалкие бессильные дети, которые сами едва цеплялись за жизнь, такие же беззащитные девки и слабые хуманы, все они умирали в мучениях на моих алтарях… И этим аскам казалось, будто именно мне такое нравится. Я — воин, повергший Огнеголового Змея, поразивший Ткачиху Грез, убивший Туманного Волка и многих, многих великих чудовищ. Превращавший армии других богов в пепел и пыль, как и убивал самих их, или придумывал нечто хуже. Тот же Дисс Повелитель Праха был обращен мною в лед, скрыт под ним, но остался жив… Я сжигал легионы Хаоса, срубил голову не одному генералу Тьмы… Бабы, дети… Плевок! — из багряных глаз вырвалось такое же пламя, — Это плевок в меня! Да, верно! Нет ничего лучше, уж поверь, чем наслаждаться криками боли своего кровного врага, и это я тоже умею делать! Заставлял плакать и молить! Ломать их волю! Заставлять перед смертью склоняться и покоряться. Но для того, чтобы занять место в моей пыточной, нужно быть хотя бы равным по силе мне. Выходит, что Туанис Повелитель Мертвых тождественен безродному слепому щенку, появившемуся на свет вчера? Кто такая Властительница Разлома, повелевающая силами Бездны, и кто та дурочка, у которой просто недавно пошла первая кровь