Роман Глушков - Штурм Страница 39

Сказано это было без злобы, и шотландец, видимо, решив, что одноглазый компаньон желает ему удачи, похлопал того по плечу. После чего шумно высморкался и, поигрывая мечом, вышел навстречу смуглому детине.

Толпа позади южанина оживилась, но открыто болеть за него никто не решался. Как, впрочем, и за шотландца. Толпе было по большому счету плевать, кто одержит верх в этом поединке чести. А вот Кальтеру терять ценного рыжебородого союзника очень не хотелось бы. Да только что он мог поделать? Разнимать обозленных дикарей было бы не только бесполезно, но и опасно. И тот и другой скорее разрубят такого «миротворца» напополам, дабы не путался под ногами, нежели станут слушать, что он там болтает.

Если бы в грядущей драке можно было делать ставки, Кальтер поставил бы на горца, потому что тот выглядел увереннее нервозного южанина. Вот только готовый начаться в любую секунду бой так и не состоялся. Чему, однако, никто, включая самих бойцов, не обрадовался и не огорчился. Не успели они скрестить клинки, как на другом берегу из-под «храмовой» арки вышел человек. Вышел молча, не сказав ни слова, но, несмотря на это, ему удалось сразу же переключить на себя внимание и зрителей поединка, и обоих его участников. После чего и те и другие моментально забыли о схватке и больше не вспоминали, ибо всем на террасе внезапно стало не до этого.

А иначе и быть не могло – слишком пугающим и странным был появившийся на пороге «храма» человек. Да и человек ли? Назвать его громилой или крепышом означало практически ничего не сказать. Громил и крепышей с лихвой хватало на этом берегу. И это были не какие-нибудь деревенские увальни, а отборные богатыри, с которых можно было запросто картины писать… если, конечно, всех их сначала хорошенько отмыть от грязи и привести в порядок. Но этот облаченный в доспехи воин был раза в три выше самого высокого головореза из всех, что находились на террасе, а в головорезе том было ни много ни мало два с лишним метра роста. В плечах великана присутствовала та самая пресловутая косая сажень, причем уже не в фигуральном, а в прямом смысле слова. Про его вес можно и не заикаться – как минимум тонна или даже больше. И это без доспехов и оружия – чудовищных размеров, боевого молота, – которые также весили немало.

Тем не менее, несмотря на габариты, облик у гиганта был вполне человеческий, без каких-либо сказочных «причиндалов» вроде рогов, клыков, когтей, хвоста или шерстяного покрова. К тому же, судя по окладистой бороде и изрезанному морщинами лицу, он явно был стариком. Разве что стариком не дряхлым и немощным, а кряжистым и очень даже боевым. Уменьшить его до нормальных стандартов – и он станет походить на пожилого викинга, который, впрочем, еще способен к битвам и тяжелой физической работе. Его молот весил никак не меньше центнера, но он держал свое оружие в одной руке без видимых усилий. И размахивал он им, надо полагать, тоже не особо напрягаясь, во что лично Кальтер был готов поверить и без наглядной демонстрации.

По толпе прошел ропот. Что ни говори, а страж «храма» сумел произвести впечатление даже на видавших виды вояк. Многие из них наверняка верили в существование всяческих великанов, титанов и троллей, но одно дело – в них верить, и совсем другое – узреть такое существо наяву. Что же тогда говорить о тех, кто вообще не верил в мифы и вдруг почти вплотную столкнулся с мифическим существом?

Правда, для Кальтера это была уже далеко не первая такая встреча. Вот только раньше ему на пути попадались в основном лишь чудовища, мутанты и зомби. Иными словами, существа, не являющиеся людьми. Либо являющиеся чисто формально, но из-за ярко выраженных уродств к нормальным людям уже не относящиеся. Этот же колосс определенно являл собой полноценного человека. Отчего Куприянову даже в голову не пришло поставить его в один ряд с монстрами и иными адскими тварями.

– Так вот для кого делались те лестничные ступеньки и замочные скважины в воротах! – быстро сопоставил в уме факты Сквозняк. – Бьюсь об заклад, что это и есть хозяин Мегалита. Вернее, один из хозяев, потому что вряд ли этот молотобоец проживает здесь в одиночку… Внушительный дядечка, это факт. Только вот не нравится мне его кувалда. Очень не нравится. Можно, конечно, подумать, что мы тут расшумелись и отвлекли его от какой-то работы, только чую – ни фига подобного! И кувалду свою он специально для нашей встречи прихватил. Да и доспехи опять же просто так никто надевать не станет…

Тем временем исполинский старик вышел на мост и, указав свободной рукой на гостей, прокричал что-то на языке, который сложно было назвать земным. Вероятно, кто-то из присутствующих и услыхал в нем нечто знакомое, но для Кальтера это был бессмысленный набор гортанных звуков: рычащих, булькающих и хрипящих. Он не разобрал в их мешанине ни единого сколько-нибудь отчетливого слова. Судя по выражению лица Сквозняка, его попытки вникнуть в великанскую речь были столь же безуспешными. А шотландец и вовсе стоял с открытым ртом, как будто хотел прокричать что-то в ответ, но внезапно забыл, что именно.

Между тем, как было и в давешнем споре горца с южанином, смысл издаваемых гигантом звуков тоже можно было понять, так сказать, из контекста. Встав на мосту, он преградил гостям дорогу. И теперь, по всей видимости, предлагал им дерзнуть пройти дальше. Как говорят в подобных случаях люди: «Пройдешь, но только через мой труп!» Возможно, то же самое сказал и великан, правда, из его уст это звучало бы не как вызов, а как самое откровенное издевательство. Потому что, если дело дойдет до драки, это он с куда большей вероятностью переступит через трупы всех тех, кто сейчас на него удивленно таращился. Да что там – даже не переступит, а просто пройдет по ним своими ножищами-колоннами, как слон, размазав их по мосту тонким слоем кровавого паштета.

– Что за подстава?! Это несправедливо! – возмутился Сквозняк. Он изо всех сил старался держаться уверенно, но голос его все равно предательски подрагивал. – Так нельзя! Мой кодекс чести не велит мне драться со стариками! Даже такими… своеобразными!

– Думаю, что для этого своеобразного дедушки с большим молотом ты с чистой совестью мог бы сделать исключение, – возразил Кальтер. – Потому что в его кодексе чести вряд ли прописан пункт, запрещающий ему бить одноглазых и одноруких калек. Даже тех, которых он может расплющить о землю одной левой.

Как бы в подтверждение его слов гигант вновь простер в направлении гостей левую руку и повторил свою невразумительную речь, закончив которую он гневно притопнул ногой, выказав тем самым вполне понятные в отличие от речи человеческие эмоции. Дальше середины моста страж «храма», кажется, идти не собирался, что слегка обнадеживало. Хотя, если в конце концов не отыщется желающих с ним сразиться, эта гора могла сама пойти к Магомету и устроить на террасе своим молотом игру в крокет. Только вместо мячей колоссу будут служить скопившиеся здесь мелкие людишки.