Андрей Ливадный - Линия жизни Страница 39

Витки многоуровневых автомагистралей выглядели хрупким кружевом, но были прочнее, чем сталь и бетон.

На разных высотах медленно скользили антигравитационные платформы. Издали казалось, что высаженные на них лесопарковые комплексы просто плывут в воздухе, будто миражи.

Ниже, у основания зданий, темнели отроги скал, там царила техносфера, плавали клочья тумана, виднелись древние укрепления, режущими взгляд сгустками света выделялись зоны ускоренного времени, в границах которых работали исключительно машины.

Появление Бутова не осталось незамеченным. Поток каждодневных запросов хлынул по сети, требуя внимания. Он ответил лишь на самые важные, а затем отключил модуль технологической телепатии.

Сегодня особенно остро хотелось одиночества. Специализированные импланты, такие как боевой сопроцессор и контроллер усилителя рефлексов, мирно дремали в гнездах. Борьба с чужими в прошлом. Мы победили. Все, к чему стремились, сбылось. Жизнь пронеслась огненным вихрем и теперь вдруг подернулась пеплом.

Он глубоко вздохнул, засунул руки в карманы куртки, пошел к флайкару.

Искусственная нейросеть машины издали распознала хозяина и друга. Водительская дверь открылась, мягко заурчал двигатель – флай искренне обрадовался его появлению.

Скучает, бродяга, без дела.

– К комплексу «Прометей»? – спросил искусственный интеллект.

– Нет. – Бутов сел в кресло. – К периметру через центр.

Раздался тихий шелест. Слово «периметр», произнесенное вслух, привело к мгновенной трансформации машины. Флайкар преобразился, тусклым сиянием обозначилось защитное поле, взвизгнули, тестируя приводы, системы вооружения.

– Оружие спрячь, нечего прохожих пугать, – строго произнес Родион. – Вот так. А теперь поехали.

Виток серпантина – спиральной дороги, огибающей жилой комплекс, – увел их вверх почти под самый купол.

Флай выбрал неоптимальный маршрут, но Бутов не стал его одергивать. Обычно искусственный интеллект соединялся с модулем «технотелп», но сегодня продемонстрировал иную грань саморазвития: он прочитал мимику Родиона, зафиксировал направление его взгляда и стал действовать в унисон с настроением хозяина, не подозревая, что преданность часто несет в себе элемент жестокости, причиняет дополнительную боль.

Город еще спал.

ИскИн, прошедший вместе с Бутовым через множество боев, хотел простора, ветра, драйва, он еще не понимал, а может, никогда не поймет главного: мир, однажды искалеченный применением технологий, искажающих пространство и время, уже не отремонтируешь, в нем не залатаешь дыры, не заделаешь пробоины.

Флай двигался медленно. Город, изящно вписанный в крохотный клочок пространства, вызывал гордость и дрожь. Здания рвались ввысь и упирались в небо, словно здесь и сейчас воплотилось заблуждение древних о некоем «хрустальном куполе», отделяющем нас от звезд, с одной лишь разницей – Бутов определенно знал – там, «наверху», обитают отнюдь не боги.

Флай свернул на развязке и быстро набрал скорость, двигаясь к центру города, где мерцал столб зеленого пламени.

Бутов взглянул на часы.

Осталось семь минут. Как раз успеем.

Родион был коренным уроженцем Пандоры, потомком экипажа «Прометея» – единственного колониального транспорта, сумевшего покинуть Солнечную систему. Хотя был еще «Первопроходец», имплантированные базы данных хранили сведения о первенце колониальных амбиций – космическом корабле с примитивными досветовыми двигателями. Он отправился в долгий полет и канул в пространстве.

Его судьба неизвестна, впрочем, как и судьба остального Человечества.

Флай сбросил скорость, свернул на парковку.

– Осталось две минуты, – предупредил он.

Бутов вылез из машины, подошел к ограждению.

Свет, переливчатый, струящийся, меняющий оттенки, исходил от самой земли и вливался в купол. Энергетическая вуаль, изолирующая стройплощадку, непроницаема. Ни взгляд, ни сканеры не способны увидеть, что происходит в ее границах. Обычная практика. Внутри призрачной колонны время ускорено. Для жителей города прошел всего месяц, а для сервов, возводящих здания, минул год.

Обычно ввод в эксплуатацию нового жилого комплекса – это событие, праздник, но сегодня все происходило в ранние утренние часы, без особой огласки. Так распорядился Родион. Торжества казались ему неуместными. Этот комплекс последний. Все. Свободного места внутри периметра не осталось.

Его мысли прервал приглушенный хлопок. По сети прошло сообщение об отключении источников питания.

Сияние медленно теряло интенсивность. Воздух помутнел, уплотнился, шквалистым порывом рванул ветер. Нормальные, уже привычные эффекты при отключении эмиттеров.

Контур здания появился в виде оптического фантома. Несколько минут слышался треск, отдельные элементы жилого комплекса то появлялись, набирая материальность, то становились зыбкими, вдруг начинали ускользать, словно растворялись во мгле.

Ветер ерошил короткие седые волосы Бутова. Он молча наблюдал за процессом, не испытывая резких эмоций. К хорошему, передовому привыкаешь быстро.

Сдвиг времени компенсирован.

Здание вдруг появилось в полном объеме, сияние практически угасло, осталось лишь несколько его слоистых полос в тех местах, где сейчас происходило слияние транспортных инфраструктур.

Родион окинул долгим пристальным взглядом материализовавшуюся постройку.

«Все. Наше развитие остановилось», – мысль все же прорвалась, укусила.

Он задушил ее. Коммуникатор пискнул сигналом вызова.

– Да, родная?

– Родь? Ты где? Чего это с утра пораньше по делам сорвался?

– Настенька, к обеду вернусь. Жилой комплекс только что в строй ввели.

– Последний? – В ее голосе он услышал нотки тревоги. – Родь, ты как?

– Ну, в общем, нормально. Один хочу побыть.

– Понимаю. Тут Паша звонил. Говорит, твой технотелп отключен.

– Я свяжусь с ним.

– Ладно. К обеду не опаздывай, хорошо?

– Угу… – Боль рвалась наружу. Нельзя так. Неправильно решил. Несправедливо.

Тонкий сигнал отбоя связи. Пальцы дрожали. «Что же мы делаем? Как же так?» Ему вдруг захотелось взвыть.

Он удержал себя в руках. Молча развернулся, сел в машину, коротко произнес:

– К периметру!

Флай рванулся с места. Через приспущенное стекло в салон ворвался ветер, омыл покрывшееся пунцовыми пятнами разгоряченное лицо.

К периметру стазиса вел крутой спуск. Дорога вилась между отрогами скал. Жизненное пространство современного города оставалось тем же, что и много лет назад, когда криогенные модули, отделившиеся от «Прометея», совершили посадку на срединном плато.