Андрей Круз - Ветер над островами Страница 4

Прозвучало глухо. Даже как-то равнодушно. Так бы и подумал, если бы ее лица не видел. Сильный ребенок, уважение вызывает.

— Его ружье? — спросил я, приподняв «винчестер».

— За его, — кивнула она. — Пусть тебе будет. За меня оно сильное и тяжелое, мне револьвер хватит.

Она показала мне свое оружие. Я присмотрелся, затем попросил в руки. Чиниться она не стала, протянула ствол мне. Покрутив его в руках, заключил, что даже гадать не надо, откуда ноги растут у конструкции: это классический британский «уэбли» с переломной рамой. Даже не «уэбли», а «энфилд». Тот же граненый ствол, выполненный с передней частью рамы заодно, только короткий — сантиметров восемь в длину.

Не спрашивая разрешения, открыл стопор, выкинул гильзы и патроны из барабана, присмотрелся. Калибр не меньше десяти миллиметров, это точно, но гильзы довольно короткие, под небольшую навеску пороха. Да это и по барабану видно: длинный патрон в него не влезет. С пробиваемостью слабо, а вот с останавливающими способностями все в порядке должно быть. Пуля-то вон какая, спереди с выемкой и тяжеленная.

Зато видно, что игрушка дорогая. Металл прекрасный, рукоятка, кстати, довольно современной формы, костью отделана, по металлу инкрустация. И надпись: «За Вера, моя дочь, на четырнадцать лет. Папа».

— Ты — Вера? — спросил я.

— Вера, — кивнула девчонка, протягивая руку за оружием. — А ты?

— Алексей, — ответил я, отдавая револьвер.

— За кого крещен? — уточнила она.

Ну ты скажи… Это здесь принципиально? А «здесь» — это где?

— Уже не помню, — отмазался я от неудобного вопроса и сам перехватил инициативу: — А где я все же?

— На Берег Змеи, его километров от Нова Фактория, — ответила она, уже не удивляясь и попутно ловко вставляя в барабан два патрона. — За товар с обоз ходили, а на обратен путь напали.

Черт, что за язык у нее странный такой? Никогда подобного не слышал. А по акценту — самая что ни на есть русская, те же болгары с сербами по-другому звучат. Да и внешне — курносая, голубоглазая, скуластая, белокожая, две русые косички из-под шляпы. А она меня не всегда понимает, это заметно. Кстати, а что это за Берег Змеи такой? Берег скелетов слышал, Берег Слоновой Кости — тоже слышал, даже Берег Берцовой Кости в каком-то анекдоте встречал, а вот Змеи — ни разу. Все же Африка, если негры?

Рычание на улице понемногу затихало, но хруст костей доносился до нас явственно. Кстати, а не оборзели они там, жравши? А не стрельнуть ли мне еще одну-другую, а? Исключительно в порядке мести за испуг и изрезанные об осоку руки.

— Схожу, — сказал я, поднимаясь с колен. — Гиен прогоню.

— Не надо гонять, — покачала она головой. — Так зажрут и уйдут, а если ты еще гиена стрельнешь, то останутся. Пока не зажрут — уйти не смогут. Тут ждем.

Ну что, тоже логично. Мог бы и сам дотумкать до такой простенькой мысли. Дураком, наверное, в ее глазах выгляжу? Да уж наверняка, косяк за косяком леплю. Минут пять сидели молча, прислушиваясь к звукам снаружи. Затем девчонка вновь спросила:

— Откуда ты есть?

— С севера. Издалека, — ответил я, подразумевая, что Москва точно далеко на север от Африки, в которой мы сейчас наверняка.

— А как сюда пришел? — снова спросила Вера.

— Я не помню, — вздохнул я, опять не наврав ни на йоту. — Помню, как из дома выходил, а потом помню, как гиен на дороге увидел.

— Я к дороге ходила смотреть, увидела, как ты бежал, — сказала она. — За одна здесь страшно, увидела одежду, лицо — не негр, стала звать.

«За одна здесь страшно»… Я если бы даже захотел, точно так фразу построить не сумел.

— А ты сама откуда? — спросил я. — Издалека?

— От остров Большой Скат, город Бухта. Бывал? — уточнила она.

— Нет, не бывал, — покачал я головой. — Не довелось.

— Надо отец захоронить, когда гиены уйдут, — сказала девчонка. — Помогаешь?

— Помогаю, конечно, — кивнул я. — Ты меня спасла, так я в долгу. Да и не знаю я, куда потом идти, без тебя не справлюсь.

— Со мной иди, — легко предложила она. — Я теперь одна, ты один. От отец ружье осталось, еда, шляпа. Пойдем вдвоем до Нова Фактория, там меня шхуна ждет. Добре стреляешь?

— Стреляю добре, за это не бойся, — кивнул я и усмехнулся: — За охрану при тебе пойду, беречь буду.

Сказал я это вполне искренне, не зная даже сам, насколько я предугадал будущее.

— Это хорошо, — серьезно согласилась она. — В Нова Фактория скажу, что отец тебя мне в охрану нанял, а когда негры напали, они тебе мозги помяли и ты память потерял. Когда встал, все мертвые были.

— Где нанял? — уточнил я, чтобы потом впросак не попал.

— А что ты здесь знаешь? — спросила Вера.

— Ничего.

— Тогда на торг с неграми он тебя нанял. Из другой обоз, не из Нова Фактория. А теперь ты не помнишь. Дом помнишь, меня помнишь, а как из дома до этот край дошел — не помнишь. Так?

— Так, — подтвердил я, а затем сам спросил: — Отец у вас в обозе главный был?

— Так, — кивнула Вера. — Он купец был, его был обоз и его товар. И шхуна, что в Нова Фактория ждет, тоже его.

— А мать? — спросил я.

— Мать умерла, — вздохнула девчонка. — Родами. Теперь дядя с тетка остались, за отцов брат. Он на Бухта сейчас есть. Дядя теперь за главный будет.

Опять воцарилось молчание, но от входа в пещеру мы не уходили — звуки, доносящиеся снаружи, к этому не располагали. Я взялся вновь рассматривать винтовку. Это только поначалу показалось, что она старая, стереотипы сработали. И не старая вовсе, а новая вполне, воронение на гранях ствола даже не потерлось. Затем открыл еще нечто интересное — на ней не было серийного номера. А у оружия, по крайней мере мне знакомого, так не бывает. А тут только клеймо из переплетенных букв «М» и «Р» на бронзовой бляшке, вдавленной в приклад. Ну и на стенке ресивера. На прикладе, если присмотреться внимательно, надпись выжжена, какую почти не видно из-под темного лака: «Мне отмщение и Аз воздам». Богохульство какое-то, а для девчонки существенно, в честь кого я крещен. Странно.

А вообще похоже, что винтовка — товар штучный, работы некоего мастера. Не фабричная, целиком, по крайней мере, хотя… качество очень на высоте. Очень. Да и револьвер у Веры тоже такой — инкрустация промышленной не бывает, и кость на рукоятке — все же не дерево и не пластик.

«Винчестер» без номера, Африка, причем место такое, о каком я вообще не слышал, девчонка со странным русским языком с острова Большой Скат, из города Бухта, о каких я не слышал тоже, а география мне всегда интересна была. И шхуны у нас если только туристов катают в экзотических местах, а не купцов. Тогда опять вопрос: где я? Нет, пока тут буду сидеть, ничего не узнаю, а девчонку дальше расспрашивать — только напугаю. Ну как я объясню ей, как здесь очутился, если сам не знаю, и даже не знаю, где я вообще? В каком мире?

— Дорога к Новой Фактории ведет? — спросил я.

— Тут одна дорога, от Нова Фактория до Торг, — пожала она плечами. — Так на ней и пойдем, только на негры не попасть.

Я кивнул, затем пересчитал патроны в бандольеро. Восемнадцать штук. Открыл подсумки на поясе — и нашел в них еще почти три десятка. Негусто, если на мой взгляд, только я привык в боекомплектах к «калашу» мерить, а как тут принято — черт его знает. Тут вся подвесная на шестьдесят патронов рассчитана, если внимательно посчитать.

Негры… Еще она сказала, что у некоторых ружья были. А трупы как — топорами рубили на дороге или мечами? Дикари? Наверное, дикари, кто же еще.

— А чем отец торговал? — спросил я.

— За сок от черна ягода ходил обоз, — ответила она, сделав все еще непонятней.

— А зачем он нужен? — спросил я, надеясь, что не сморозил полную глупость, и явно ошибся в ожиданиях: сморозил.

Вера посмотрела на меня с подозрением, затем вздохнула, вспомнив, наверное, что у меня «мозги помялись», и ответила:

— Краска для ткань с чего делается? И красная, и синяя. Большая торговля с этот сок, отец на три остров торговал и даже в Кузнецк возил.

Опа, знакомое что-то… Хоть и не Новокузнецк, но все же…

— А где Кузнецк есть? — спросил я, уже совсем на девчонкин манер построив фразу, сам того не заметив.

— На Большой остров, — пожала она плечами. — Где Железна Копь и Домна. Не ведаешь?

— Нет, не ведаю, — ответил я.

— Откуда вы тогда железо берете? — спросила она совсем удивленно.

— У нас там свой Кузнецк есть, только Новый, — ответил я.

Она лишь кивнула, удовлетворившись ответом. Затем вдруг сказала:

— Гиены ушли.

Я прислушался — верно, тихо снаружи, разве что птицы орут. Здорово орут, кстати, я такой гвалт только в Таиланде слышал. И не только птицы, похоже, но и обезьяны где-то скандалят.

— Ты — главная у нас, — польстил я ей. — Говори, что делать надо.

Она ролью «главной» не смутилась, сказала: