Алексей Бобл - Последняя битва Страница 4

— Другой, — повторил Бяшка. — Изменился. Весь суровый такой… Во, смотри!

Вик обернулся. Шпага, войдя по колено в озеро, осторожно продвигался к отмели, где лежал патронташ Кента.

— Не бойся, порох в гильзах давно отсырел, — успокоил Вик своего юного друга. — Даже если ему удастся выстрелить — дробь сюда не добьет.

— Ага. — Бяшка кивнул и уставился на приятеля большими светлыми глазами. — Вик…

— Что? — Тот уже понял, о чем сейчас спросит бурильщик.

— Некроз…

— Что — некроз? — продолжал разыгрывать непонимание Вик, скосив взгляд на озеро.

— Ну-у, — протянул Бяшка, — ты был в нем. И ты…

Шпага отыскал в воде патронташ, что-то радостно крикнул Холере и быстро зашагал к берегу, поднимая брызги.

— И я не симбиот, — отвернувшись, заключил Вик и положил руки на руль.

— Да, — выдохнул Бяшка.

— Я тебя спас?

— Угу.

— Ты мой должник. — Вик взялся за рычаг переключения передач, глядя на колею впереди.

— Да, — угрюмо ответил бурильщик.

— Еще вопросы будут?

Бяшка грустно вздохнул, поняв, что от него требуют помалкивать. Слыханное дело — разгуливать по некрозной плесени и при этом не умереть! Ну как про такое смолчать?

— А Георгу сказать мо…

— Ни слова о некрозе! — отрезал Вик. Включил передачу и повел сендер вниз по склону. — Куда на развилке сворачивать? — бросил он через плечо.

— Влево рули, вдоль русла.

Сендер быстро скатился с холма, оставив позади облако пыли. Справа потянулась река, за которой простиралась каменистая равнина.

— Чего так далеко забрались?! — прокричал Вик, не оборачиваясь. — Места поближе не нашлось?

— Не. — Бяшка наклонился вперед. — Тут дело в другом. Мы ж сначала хотели рискнуть и к Ржавому озеру пойти, когда топливные нас таким подрядом снабдили. У-у-у…

Бяшка ткнулся лбом в спинку сиденья: Вик резко сбросил скорость, объезжая рытвину на дороге. Сендер накренился, попав одним колесом в яму, скрипнула задняя ось, громко стукнул амортизатор в стойке. Вик прибавил газу, машина подпрыгнула и снова выскочила на дорогу.

— Что за подряд?

— На раствор, — потирая ушибленный лоб, отозвался Бяшка. — Они ж стену новую вокруг Цитадели нашим раствором скрепляли. Видать, понравилось. Заодно и мясо улиточное покупать договорились. Весь урожай. Согласись, выгодный бизнес.

Вик кивнул.

— У нас маленький клан, — продолжал Бяшка. — А в Капотне безопасно…

— Безопасно? — впереди был ровный участок дороги, и Вик, решив проверить, на что способен сендер, утопил педаль в пол. — А разве за внуковским полем у Ржавого озера неспокойно?

— Ты что?! — воскликнул бурильщик. — Там же мутанты! На Ленинский тракт теперь только дурак сунется. Говорят, твари заняли Кислую долину. Весь юг Московии… Вик, ты словно с неба свалился…

Зашуршали покрышки, визгливо вскрикнули тормозные колодки, и Бяшка опять треснулся лбом о спинку.

— Ты чего? — обиженно заворчал он, откинувшись назад, когда сендер остановился. — Чего машину так дергаешь, я чуть нос не расквасил.

Вик, обернувшись, серьезно взглянул на него.

— Ну что ты на меня так смотришь? — сказал Бяшка.

— Извини. — Вик закусил губу, вспомнив свой полет через половину Пустоши в капсуле с реактивным двигателем.

Ведь он действительно недавно упал с неба. Не зная толком, что происходит в Московии, приземлился на ничейных территориях и едва не погиб от удара о землю. Капсула шандарахнулась так, что приборы вышли из строя, а по корпусу протянулась длинная трещина, и сопло отвалилось. Отойдя от посадки, он принялся разыскивать бурильщиков: в свой бывший клан Вик не мог вернуться. Архип Дека, глава башмачников, его бы пристрелил сгоряча, уж слишком они невесело расстались. И вообще в Москве было опасно появляться, его мог узнать кто-нибудь из монахов, хоть и пробыл он в Храме недолго.[1] Поэтому, прикинув все «за» и «против», Вик направился в сторону Балашихи. Шесть дней пробирался по руинам, опасаясь встречи с панцирными волками, старался идти через некрозные пятна и вышел к поселку рыбарей. Обойдя его, выбрался на Щелковский тракт, там повстречал цыган, пыливших всем табором к границам Московии, и узнал от них, что бурильщики переехали в Капотню. Цыгане его немного подвезли, пока Вику было по пути. Их барон, прослышав о странствующем пустыннике, предложил примкнуть к каравану, пообещал путешествие в комфортных условиях до самой Рязани, бесплатно кормить и даже приплатить, лишь бы удача сопутствовала цыганскому табору в дороге, ведь пустынники приносят удачу всякому, кто о них заботится. Поездка предстояла долгая, поэтому барон намекнул, что неплохо бы Вику остаться в таборе навсегда. Но тот отказался, опасаясь, что цыгане потребуют от него свершения обрядов, которые исполняют пустынники-анахореты по просьбам страждущих и о которых Вик понятия не имел. Точней сказать, не успел узнать, пока странствовал вместе с Преподобным Гестом через Пустошь под видом пустынников, давших обет молчания.

— Эй! — Бяшка поводил рукой перед лицом у Вика. — Ты здесь?

Тот, очнувшись от нахлынувших воспоминаний, вздрогнул, перевел усталый взгляд на бурильщика и кивнул.

— У тебя глаза сейчас были, как у старого сборщика улиток, — беспокойно произнес Бяшка. — Блестели так, словно ты слизью надышался, и твои мысли пошли погулять…

— Все в порядке, — усаживаясь поудобнее, сказал Вик. — Я постараюсь вести ровней.

Он завел мотор и плавно тронулся с места, внимательно глядя вперед, чтобы не прозевать колдобину или крупный камень. Вскоре, объехав холм с южной стороны, он снова увидел стоявшие за пустырем нефтяной завод и платформу, а в низине справа, на самом берегу реки, оказались палатки — лагерь бурильщиков.

Вик шел туда, чтобы найти работу и обрести пристанище. После всего приключившегося с ним под Минском, полет в капсуле… Тогда единственным верным решением казалось возвращение в Москву. Вик нащупал под одеждой распятье Преподобного Геста, которое забрал у главы московского Храма после его смерти. Он и сам не знал, зачем взял распятье у покойника, хотел даже выбросить, но случайно обнаружил внутри скрытое электронное устройство и передумал. Решил показать Георгу, тот хорошо разбирался в технике, мог посоветовать, что делать с этой необычной штукой и про назначение впаянного между скрещенных пластин устройства рассказать. Поэтому Вик приехал в Капотню.

Дорогу впереди перекрывал шлагбаум, лежащий на бревенчатых козлах, рядом с ним, обнесенный забором с колючей проволокой, стоял сарай с покатой крышей и стенами из жести, в стороне — трое вооруженных людей в брезентовых куртках. Наверняка в сарае есть еще кто-то.

— Это ваши? — откинувшись на сиденье, спросил он.

— Застава нефтяников, — отозвался Бяшка. — Крутые ребята. Они круглые сутки здесь торчат. Нас охраняют и за дорогой следят. Ближе к заводу еще заставы стоят, и патрули иногда ездят.

— Что им говорить? — Вик отпустил газ, начал притормаживать.

Самый высокий охранник шагнул к сараю и, отворив железную дверь, пригнувшись, нырнул внутрь. Два оставшихся крепких мужика с суровыми лицами, скинув с плеч карабины, подошли к шлагбауму.

— Лучше молчи, я поговорю. — И Бяшка полез на соседнее с Виком сиденье.

Когда сендер остановился, едва не упершись капотом в шлагбаум, стволы карабинов уже нацелились в них. Из сарая показался высокий охранник и зашагал к машине. Кожа на лице у него была бледная, правую щеку от переносицы до скулы пересекал тонкий, как волос, шрам.

— Игнат! — Бяшка поднялся, улыбаясь. — Свои, Игнат.

Положив на плечо карабин, охранник молча пошел вокруг сендера. Вик, поворачивая голову, следил за ним.

Увидав штуцер в кузове, Игнат прищурился, отчего шрам изогнулся темной нитью на щеке, поднял недобрый, полный подозрительности взгляд на Вика и сказал:

— Кто такой?

Голос у нефтяника был низкий, грубоватый.

— Знакомец мой, — начал Бяшка, по-прежнему улыбаясь, — из Москвы…

— Умолкни, — оборвал Игнат. — Пускай сам скажет. — Он перегнулся через борт, отбросив к стенке посох Вика, взял штуцер за ремень и повесил себе на плечо. — Ну?

Бяшка тихонько присел, втянув голову в плечи.

Вик не знал, что ответить, собрался уже выдать все про пустынников-анахоретов, Канториум при Храме и покойного Геста, когда от сарая долетело:

— Вот он где! Вот уши-то надеру! Тебе куртку кто разрешал брать?

Жужжа сервоприводами в локтевых суставах, к шлагбауму шагал высокий бородач — киборг Георг, одетый в выгоревшие добела брюки галифе и кожаные сапоги. Он не помнил своего прошлого и кочевал с бурильщиками по окраинам Москвы, делая самую черную работу. Силища у него была неимоверная, он в одиночку таскал сцепку из трехпудовых плугов, мог за день распахать целое поле. Потом установить бурильную вышку, а когда в земле заклинит бур, выкрутить его из скважины, чтобы заменить новым. Движения рук Георга сопровождались шипением пневмосистемы. Вместо костей — каркас из титановых стержней, внутри суставы-поршни и баллончики со сжатым воздухом. Тонкие пластины, прикрывающие сочленения, разъело ржой. На правом локте из треснутого патрубка иногда выдавливалась капелька темно-коричневого масла и стекала по предплечью, оставляя бурые разводы на металле. Там, где когда-то были ключицы, из-под кожи выпирали две изогнутые пластины. Дельтовидных мышц нет, их заменили шарообразные подшипники.