Антон Медведев - 2012. Формула выживания Страница 4

Прогулка немного улучшила мое настроение; более того, я вдруг понял, как оформить браслетик, что мучил меня все последние недели. Не желая упускать посетившее меня вдохновение, я взял блокнот, карандаш и за каких-то полчаса закончил то, над чем безуспешно бился с конца прошлого месяца. Взглянув на браслет, нарисованный в разных ракурсах, удовлетворенно вздохнул — совсем другое дело. Оставалось лишь воплотить эскиз в металле, но с этим у меня никогда не возникало особых сложностей. Вот разберусь с последними заказами, доделаю перстенек для Дениса и засяду за этот браслетик…

На работу я в этот день больше не пошел — в этом уже не было смысла. Стрелка настенных часов подбиралась к часу дня, а в два я все равно уходил домой. Да и за заказами никто сегодня прийти не должен, поэтому совесть моя была чиста. Какое-то время я еще повозился с эскизом для изумрудных сережек, потом прошел в свою домашнюю мастерскую — всю основную работу я делал именно здесь. Во-первых, дома было как-то спокойнее, уютнее, ничто не отвлекало от дела. Во-вторых, здесь был сетевой газ, в универмаге же приходилось пользоваться маленькой горелкой, из-за которой у меня постоянно возникали конфликты с пожарным инспектором. Именно поэтому в универмаге я в основном принимал заказы, занимался гравировкой, каким-то несложным ремонтом. Всем остальным занимался дома, подальше от любопытных глаз.

Весь вечер я посвятил перстню для Дениса. Серебряный, с четырьмя маленькими искусственными рубинами, он смотрелся вполне прилично. Рубины я разместил на черном фоне, для этого пришлось на немного углубленной внутренней части печатки создать искусственную патину. Выглядело все хорошо, я остался вполне доволен своей работой. Теперь оставалось лишь нанести на внутреннюю часть кольца гравировку, но это я уже собирался сделать завтра на работе.

Около девяти вечера, поужинав, я вышел на балкон покурить. Несколько минут стоял, глядя на покачивающиеся рядом вершины деревьев, потом бросил окурок в прилаженную на перила консервную банку и вернулся в дом.

Проходя мимо серванта, я взглянул на «пепельницу» — за работой я совсем забыл про нее. Остановился, открыл стеклянную дверцу. На меня пахнуло холодом.

— Надо же… — озадаченно пробормотал я.

Коснулся находки — она была все такой же холодной, ее поверхность покрылась маленькими капельками. В центре чаши даже скопилось немного воды, с четверть чайной ложки. Была вода и на блюде: подняв «пепельницу», я увидел мокрое пятно.

Снова поставив чашу на блюдо, я какое-то время стоял, задумчиво глядя на свою находку. То, что она за эти часы совершенно не нагрелась, меня озадачило — это противоречило всем законам физики. Может, сунуть ее в кастрюлю с кипятком?

Идея была неплохая, но что-то удержало меня от такого решения. Закрыв дверцу серванта, я вышел из комнаты, гадая, что же мне делать с этой странной штукой. Было бы неплохо передать ее кому-то, кто во всем этом разбирается. Но кому? Здесь и физика-то толкового не найдешь. Это надо в Москву ехать.

Два часа пути — не так долго. Можно будет и съездить. Остановиться у Паши — тот приглашал как-то. Позвонить ему, предупредить. Купить чего-нибудь, чтобы не приезжать с пустыми руками. Жена его, конечно, не будет в восторге от такого визита. Но пару дней потерпит.

Поужинав, я немного посмотрел телевизор. Потом, чувствуя, что глаза уже слипаются, лег спать.

Заснул я не сразу — еще долго лежал, думая о том, какой насыщенный выдался день. Вспомнил того человека, что погиб на острых пиках забора. Плохая смерть, страшная. Сам бы я так не хотел. И неужели он действительно погиб из-за этой странной штуковины?…

Разбудил меня звонок мобильного телефона — сам поставил на восемь. Часа мне вполне хватало на то, чтобы подняться, позавтракать и дойти до универмага. Сев на краю кровати, я зевнул, поежился — прохладно как-то. И тут же заметил, что изо рта идет пар…

Это было уже слишком. Быстро одеваясь, я думал о том, что с этой чертовой находкой надо непременно что-то делать. Для начала хотя бы вынести ее на балкон. С другой стороны, когда начнется жара, иметь такую вещь даже полезно…

Шутка меня не вдохновила — я понимал, что происходит что-то непонятное и оттого пугающее. Одевшись, сунул ноги в тапочки и направился в гостиную. Вошел в нее — и замер.

Того, что я увидел, просто не могло быть. Сон, фантасмагория — я ошеломленно взирал на изуродованную комнату, не понимая, как все это могло произойти.

Здесь было на что посмотреть. Гладкий некогда бетон стен пошел волнами, покрылся потеками и странными синеватыми жилами, напоминающими вены на старческой руке. Обои при этом не отстали — скорее, они просто приняли участие в происшедших со стенами метаморфозах. Книжный шкаф тоже стал совсем другим — дерево было согнуто, покорежено неведомой силой. Или не покорежено — я с удивлением увидел на стенках шкафа странные текучие наросты. Стекла тоже выгнулись, потекли, в одном из них образовалось овальное, словно оплавленное, отверстие. Книги в шкафу набухли, сплавились друг с другом, с одной из полок свисал длинный белый бумажный потек. Стоявший на окне цветок — я каждый раз забывал его поливать — забрался по гардине к потолку и опутал добрую половину комнаты. Диван выгнулся и теперь напоминал странную кособокую лодку на четырех ножках. Музыкальный центр скалился открытыми деками, металлические сеточки динамиков сползли вниз и остановились у края полочки, словно боясь спускаться дальше.

Необычно выглядели и картины — дешевые репродукции советских времен, в комнате их было пять штук. Рамы трех пустили в стену корни, однако изображение осталось чистым и ярким. Две другие — напротив — затянулись чем-то похожим на мох, но рамы этих картин остались обычными рамами. Что касается телевизора, то он втянул в себя экран и теперь стоял, зияя вогнутым брюхом.

Паркетный пол в комнате покрылся странными пупырышками. Кое-где они лопнули: присмотревшись, я с удивлением понял, что дощечки паркета пустили побеги. У моих ног почки еще только набухали, но ближе к балконной двери — там, где было больше света, — некоторые ростки уже успели выбросить первые листочки.

Зрелище было просто кошмарное. И во всем, что здесь произошло, была виновата проклятая «пепельница» — в том, что это именно так, у меня не было ни малейших сомнений.

Чтобы добраться до серванта, пришлось идти по набухшим почкам и пробивающимся росткам, это было очень неприятно. Серванту тоже досталось — теперь это было странное сооружение из дерева и стекла в духе Сальвадора Дали. Кое-как открыв выгнувшуюся дверцу, я краем глаза взглянул на оплавившуюся хрустальную вазу, потом посмотрел на пепельницу.

Блюдо под ней завернулось, как шляпка старого перезревшего груздя, но сама чаша осталась прежней. За ночь она ничуть не нагрелась: подняв ее, я пошел к балконной двери, давя тапочками хрупкие ростки. Зря я оставил эту гадость в комнате — знал ведь, что с ней что-то нечисто. Теперь вот расплачиваюсь за свою глупость…

«Пепельницу» я спрятал в ящичек, закрыл его на обе защелки. Сунул в стоявший там же старый холодильник, служивший шкафом, захлопнул дверцу. Трясущейся рукой смахнул со лба капли пота — вот и жалуйся после этого на холод. После чего снова вернулся в гостиную.

Какое-то время я стоял, глядя на царящий в комнате хаос. Прикидывал, что теперь делать. Да, можно разобрать и вывезти на свалку мебель, заново прострогать пол, как-то подправить стены… Цепляясь за эти мысли, я пытался спрятаться от реальности, уйти от ответа на главный вопрос — что все это значит?

У меня уже не оставалось времени размышлять об этом — пора было на работу. Более того, хотелось поскорее уйти отсюда, оказаться на улице. Там, где нет всей этой чертовщины. Торопливо покинув гостиную, я быстро умылся, выпил стакан чаю.

Переоделся в пристойную одежду и не без облегчения покинул квартиру!

Разбитое стекло пока не заменили, хотя осколки подмели. Тело несчастного беглеца, естественно, увезли, пики забора и асфальт под ним были тщательно вымыты. Если не считать отсутствующего стекла, о вчерашнем происшествии больше ничего не напоминало.

Еще перед тем как подняться на второй этаж, я встретил Бориса. Поздоровался, мы поболтали пару минут. Борис сообщил, что вчера, минут через двадцать после происшествия, приехал наряд милиции, еще через четверть часа подкатили ребята из ФСБ. Опросили всех, кого могли, особенно интересовались седовласым мужчиной, который выдавал себя за их коллегу.

— Я даже ездил к ним в контору, — не без гордости сообщил он, — фотороботы составляли. Ты куда вчера делся?

— Да глянул на того мужика, что на заборе повис, и даже плохо стало. Работы не было, вот и пошел домой.

— Ты видел тех двух типов, что гонялись за ним?

Из его вопроса мне стало ясно, что о девушке в черном плаще он не имеет никакого представления.