Николас Александр - Милость Императора Страница 4

— Странно, — пробормотал Алекс, тоже нахмурившись.

И тут встревоженно заговорил Хоулек.

— Это не грозовой фронт, а облако выхлопных газов и несгоревшего топлива…

Словно в подтверждение его догадки, в передней линии имперского строя расцвело несколько оранжевых вспышек — с дюжину «Громов» 38-го взорвались в воздухе. Из тёмного облака вырвался рой чёрно-красных мошек с мерцающими огоньками на крыльях — этот смертоносный пушечно-пулемётный огонь терзал первую волну наступления. «Громы» немедленно ответили на возникшую угрозу, и пара десятков тёмных точек превратились в пылающие кометы, прежде чем два строя пронеслись друг сквозь друга.

В вокс-канале снова раздался голос Рыля.

— К нам направляются орочьи истребители. Держите строй и цельтесь как следует.

— Почему они не появились у нас на ауспике? — спросил Алекс, наблюдающий за бойней.

— Неважно, — ответил Микал, на мгновение вспомнив испуганное лицо ангарного техника. — Вернись на пост.

Не нуждаясь в дальнейших понуканиях, штурман пригнулся и покинул кабину. Тем временем Бернд, забыв о бомбоприцеле, неотрывно смотрел на зрелище, разворачивающееся впереди.

— Святой Император, их там тысячи! — выпалил Хоулек, утратив всё хладнокровие.

— Бомбардир, к бомбоприцелу, немедленно! — приказал Микал.

Бернд снова спрятал лицо в резиновой «маске», а капитан «Милости» продолжал наблюдать за частью грандиозного Вааагх! Угскраги, накатывающейся на 1167-е. Некоторые чужацкие истребители устремились в погоню за «Громами», но остальные казались адски настроенными врубиться в строй более крупных бомбардировщиков. «Молнии» сопровождения ускорились и пронеслись над «Мародёрами», бросаясь наперерез приближающемуся врагу.

— Дудак? Не забывай о «Молниях». Выбери цель и жди моей команды, — произнес капитан.

— Мишеней тут достаточно, — отозвался бортстрелок, повысив голос, чтобы перекрыть шум гидравлики своей турели — он наводился на быстро приближающиеся самолёты зеленокожих.

— Пять минут до цели, — сообщил Алекс более уверенным тоном, чем прежде. Штурман явно лучше чувствовал себя в окружении привычных экранов и карт.

Расстояние между двумя построениями быстро сокращалось — враги сближались, словно кавалерийские лавы из саг древней Терры. Внезапно в рядах орочьих истребителей замелькали огоньки, и несколько передовых «Мародёров» взорвались. Первая волна бомбардировщиков немедленно ответила залпами лазпушек, за ней вторая, и, наконец…

— Огонь! — скомандовал Микал, и яркие, обжигающие лучи из турели Дудака объявили о вступлении «Милости Императора» в бой.

Чёрное пятнышко вдали исчезло в пламенной вспышке, за ним другое и третье. Дудак поворачивал турель и стрелял, словно рабочий в кузне, забивающий ряд заклёпок в стальную стену. А затем «Милость» оказалась в радиусе действия орочьих пушек, и пилот услышал свист сотен зарядов, пронесшихся рядом с «Мародером», будто рой сверхскоростных шершней.

Самолёт тряхнуло, и Микал дернулся, услышав отголоски удара, пронесшиеся по фюзеляжу. На приборной доске немедленно вспыхнул тревожный красный огонёк — неполадки в правом дальнем двигателе. Бросив взгляд над сгорбленными плечами бомбардира, капитан увидел ползущие по крылу оранжевые язычки пламени, вырывающиеся из-под обтекателя.

— Бернд, правый дальний спекся. Туши его.

Подняв голову от бомбоприцела, Хоулек посмотрел направо расширившимися глазами.

— Трон Императора…

Протянув руку, Бернд нажал переключатель, и белое облако немедленно окутало обтекатель, сбивая пламя и за несколько секунд охлаждая раскаленную турбину.

Микал повернулся обратно как раз вовремя, чтобы увидеть огромную чёрную тучу, растущую перед носом «Мародёра», и слишком поздно понял, что это очередная жертва Дудака, превратившаяся в вихрь дыма и горящего прометия. Пилот инстинктивно закрыл глаза, и «Милость Императора» пронеслась прямо через огненную бурю. Раздалось несколько тошнотворных ударов — обломки сталкивались с передними кромками крыльев и фюзеляжа.

Бомбардировщик вновь задрожал, когда Круль открыл огонь из штурмовых болтеров, и к нему немедленно присоединился Фёдор. Передовые орочьи истребители, с воем проносившиеся над «Милостью», оказывались в секторах обстрела её верхней и хвостовой турелей.

В это время Микал пытался отслеживать взглядом самолёты зеленокожих, воздушные машины, не похожие ни на одни из виденных им ранее. Истребители обладали корпусами странных пропорций, деформированными под тяжестью громадных двигателей, которые изрыгали нечистое пламя и маслянистые клубы выхлопных газов. Грубые обозначения, выполненные в чёрном, желтом и красном цветах, покрывали склепанные крылья и фюзеляжи. Сильнейшее впечатление, впрочем, производили ряды орудий, неумолкаемо палящих по имперским самолётам. Глядя на пушки и пулемёты, усыпавшие крылья истребителей до самых законцовок, пилот — впервые с тех пор, как оказался в Имперском Флоте — решил, что защитное вооружение «Мародёра», возможно, слабоватое.

Из пелены подобных откровений Микала вырвала серия резких ударов. Попадания покрыли трещинами бронестекло кабины перед его лицом, и через белую сетку капитан увидел орочий самолёт, несущийся прямо на «Милость» и стреляющий из всех орудий. В последний момент чужак отвернул, и Микал успел кратко заметить скалящуюся зеленую морду в очках-«консервах». Из открытой кабины струился длинный белый шарф, который орк повязал себе на шею, словно изображая аса-истребителя давно минувших эпох. Рот ксеноса — огромная пасть, окруженная громадными клыками — был широко распахнут, тварь то ли рычала от гнева, то ли хохотала, проносясь мимо «Мародёра».

С омерзением отвернувшись от такого зрелища, Микал взглянул вперед. То, что он увидел там, можно было сравнить только с кошмарными образами ада.

Бомбардировщики один за другим сваливались в смертельный штопор, оставляя за собой спиральные огненные следы. В небе повсюду мелькали оторванные двигатели и крылья, отделенные от гибнущих фюзеляжей и вертящиеся в воздухе, словно какое-то жуткое конфетти. Густые облака чёрного дыма отмечали места последнего, катастрофического упокоения самолётов, принадлежность которых уже никто не смог бы определить. Трассирующие заряды и лучи лазпушек прошивали небеса во всех направлениях, и «Милость Императора» содрогалась, получая намеренные или случайные попадания.

Посмотрев налево, Микал с облегчением увидел, что «Божественное возмездие» по-прежнему в воздухе, а его турели плюются огнем и вертятся, словно обезумевшие глазные яблоки. Вид другого «Мародёра», летящего прямо и уверенно, позволили капитану вновь сосредоточиться и подавить растущее в животе чувство паники. Спокойствия Микалу прибавляли хоть и напряженные, но не умолкающие переговоры бортстрелков «Милости».

— Один заходит слева, Мацей.

— Дудак, веду его… Он твой, Фёдор.

— Сбит!

— Фёдор, смотри, там другой, на семь часов.

Микал слышал грохот болтеров Круля и Яворского, а «Милость» тем временем содрогалась от новых попаданий в левый борт. Затем откуда-то сзади донесся глухой хлопок.

— Есть! — крикнул Мацей.

— Немного помог хвостовой стрелок «Возмездия», капитан, — тут же добавил он.

Взглянув на братский бомбардировщик, Микал порадовался, что они не одни.

А потом пилот боковым зрением заметил, что ближний левый двигатель плюется топливом и маслом из неровной полосы рваных дыр в обтекателе. Проверив приборы, Микал обнаружил серьезную утечку прометия и повернулся к Бернду, сгорбленному над прицельной консолью — бомбардир держал ладони на рычаге управления и кнопке сброса. Прежде чем капитан успел что-то сказать, снизу раздался голос Алекса.

— Две минуты до цели.

— Бомболюк открыл, — отозвался Хоулек.

Вслед за этим «Милость Императора» слегка накренилась — распахнувшиеся створки изменили баланс самолёта. Крепче сжав ручку управления, Микал выровнял «Мародёра» и удержал его на траектории.

Снова быстро взглянув налево, пилот увидел, что из ближнего двигателя теперь вырываются струйки дыма и понял, что его придется отключить. Микал потянулся к нужному рычажку через приборную панель перед бомбардиром, ничего не замечавшим вокруг себя.

— Бернд, я останавливаю ближний левый, не отвлекайся от прицеливания.

Потеряв часть тяги, «Милость» начала немного рыскать, и пилот отработал педалями рулей управления. Бомбардировщик отреагировал на его усилия, и тут же прозвучал голос Хоулека.

— Цель подтверждена, готовлюсь к сбросу.

Уставившись вперед, Микал не увидел ничего, кроме громадных клубов чёрного дыма, скрывавших космопорт, последствий урона, нанесенного врагу первыми волнами «Громов» и «Мародёров». Как только самолёт вошел в плотное облако, передняя турель замолчала — Дудак просто не видел целей. Круль и Фёдор, впрочем, по-прежнему беспрерывно палили из хвостовой и верхней установок. Бернд, склонившийся над бомбоприцелом, словно в молитве, начал читать по воксу повторяющиеся «псалмы».