Анна Чащина - Бог со звезды Страница 4

Прости, бог со звезды. Я все равно не вернусь.

Когда впереди показалась изгородь, я не смогла удержаться от дурацкой улыбки. Неужели не была здесь так долго? Вот она, собака-изгородь, старая, верная, все так же караулит глупых селян. Я подошла ближе и ласково потянулась к изумрудной зелени. Изгородь встрепыхнулась, зашумела всеми листьями сразу, словно заворчала… И цапнула, обжигая ядом.

— Пакость зеленая! — крикнула я, отдергивая руку.

Признав хозяйку, изгородь виновато съежилась, и ближние листочки посыпались вниз.

— Кто еще? — раздалось со двора.

Пришло время съеживаться мне. Стоуш. Я прикусила губу и бочком протиснулась в дыру, до сих пор исправно исполняющую роль калитки. Что-то заросла дыра…

За последние десять лет внешне я изменилась, но, думаю, вряд ли до неузнаваемости. Из-за особенностей физиологии все шантийцы немного похожи друг на друга. У них не бывает критических перепадов веса, вы не встретите полногрудую женщину или могучего, широкоплечего мужчину. Организм просто не справится с такой нагрузкой. Попробуйте каждые четыре месяца трансформировать вымя в мужскую грудь и обратно. Затраты ресурсов тела при переходе колоссальны. Да и некоторые другие «достоинства» устроены у нас иначе, чем у людей, просто скрыты внутри. Человеку, повстречавшему шантийца в бане, тот показался бы кастратом. На деле же природа мудрее. Зачем лишний раз задействовать выматывающие организм механизмы? Стоуш говорил, у человеческих младенцев мужского пола иногда бывают похожие нарушения. Для саранчи подобное — норма. Яичники исполняют две функции: левый женскую, правый мужскую. Потому мы так и плодовиты. Шантийцы могут рожать детей и зачинать их в определенные моменты цикла. Отчасти из-за сбивки его я и заподозрила, что нечисто дело. Прошло больше четырех месяцев, а признаки перехода в другую фазу до сих пор не появились.

Я прищурилась. Солнышко светило в лицо. Хорошо-то как.

И страшно.

— Келан? — голос Стоуша звучал сухо. Сдавленно, что ли?

Разглядеть выражения лица я не смогла — слепило солнце.

— Я… я… — Горло сдавило.

Я сложила ладонь козырьком и поднесла ко лбу.

Жевлар не изменился. Как был великаном, так и остался. Массивный, могучий, угрюмый. Он мгновенно очутился прямо передо мной — когда хотел, Стоуш двигался стремительно. Вот и сейчас навис, хмуро сдвинув брови, ворчливо выдал:

— Дура ты. Или дурак. Какая фаза?

— Дура, — глухо пробормотала я, чувствуя, как волной обрушивается облегчение, а глаза становятся мокрыми.

— Ну, завой еще. — Стоуш, как когда-то в детстве, взял меня за руку. — Изгородь цапнула?

— Не признала. Пап, я такая…

Он напрягся и жестко взглянул на меня. Ах, да.

— Ничего страшного. — Стоуш отпустил запястье и вдруг сгреб в охапку на мгновенье. Тут же отпустил и указал на дом: — Живо! Пока все не расскажешь, ни шагу не ступишь… — Помолчал и тихо добавил: — Дочь.

Это стоило того, чтобы десять лет не видеть его.

— Проснись!

Кто-то легонько теребил за плечо…

Богдан чертыхнулся, не открывая глаз, и перевернулся на другой бок. Ох… Он почти не спал этой условной ночью, перечитывал документы дела. В голове крутились обрывки сна, кусочки информации…

Резко сел и, зевнув, сфокусировал взгляд. Митька. Точнее, Дмитрий Павлович Пелев, напарник и начальник.

Ухмыляется, садюга.

— Чего тебе надо?

— Через час стыкуемся со станцией, — поведал Митька. — Думал, тебе захочется похлебать кофию и умыться перед встречей с Альбертом.

— Ага, — вяло согласился Богдан.

Митька плюхнулся в кресло и задумчиво поглядел на друга.

— Знаешь, я, чем больше над делом думаю, тем больше сомнений в голове ворочается. Все это смахивает на фикцию. Подставу какую-то. Когда ты увидишь, о ком идет речь, поймешь.

Богдан повел плечом: дескать, кто его знает. Заставил себя встать. Прошлепал мимо Митьки в душ и уже из кабинки крикнул:

— Сам не знаю, во что верить. Но дело запутанное.

Поднял руки над головой, зажмурился и плотно сомкнул губы. Минуту не дышать.

Дверь в кабинку с мягким щелчком закрылась, кожу защекотали мягкие струи. Почти сразу пластиковая дверца отъехала в сторону. Вот такое экспресс-купание. Вполне приемлемо, в открытом космосе на горячую ванну рассчитывать глупо. Сухое купание ничем не хуже. Правда, бывает, что кожа начинает шелушиться. Химия она химия и есть, даже самая мягкая.

Богдан фыркнул, потер глаза влажной салфеткой, бросил ее на пол кабинки. Теперь перекусить и в бой.

Митька покрутил головой, потер шею, провожая взглядом бесцельно бродившего по каюте напарника, с досадой заметил:

— Обидно будет, если мы столько зазря отмахали, из-за какой-нибудь ерунды. Хотя… работа, — закончил он и потянулся к пластиковому стаканчику.

Богдан сосредоточенно жевал и думал. Почти год они провели в полете, чтобы добраться до этой звездной системы. Очередной этап пути — стыковка к станции и встреча с исследователями.

Построили станцию давно, практически сразу после открытия планеты. По причине бюрократических проволочек статус системе присвоили неконтактный, и поэтому единственное, что делали сотрудники — вели наблюдение через спутники. Наверное, из-за отдаленности квадранта и отсутствия каких-то значимых стимулов вроде месторождения редких минералов, ученый совет про неконтактный статус, построенную станцию и свои обещания просто забыл. Спихнул неликвид в архивы и расслабился. Худо-бедно производилось спонсирование начатых проектов и оплата труда не сбежавшим в последующие грустные годы сотрудникам, пока, неизвестно откуда в такой глуши, не появились пираты.

На станцию напасть они не рискнули. Автоматическая система защиты, несмотря на ветхость, потрепала бы, будь здоров, да еще раскидала во все стороны сигнал SOS. Поэтому пираты высадились тихо, с другой стороны планеты. Пока станция совершила оборот, а ее спутники обнаружили след маскирующегося корабля… пираты набили отсеки челнока живым товаром и по-шустрому свалили.

Но потом произошло нечто странное. Спустя какое-то время корабль обнаружился в космосе, в неуправляемом состоянии. На борту находилось больше сотни биообъектов, не считая экипажа и охраны. Все мертвые. Понятное дело, чтобы так быстро обтяпать дело, одного везения было мало. Наверняка пираты получили наводку от кого-то со станции. Потому как спускались на планету за конкретным товаром. Мало того, товаром живым — аборигенами. А это уже преступление серьезнее отсека, набитого контрафактными синими бананами.

Возникли целых три вопроса. Кто со станции мог слить пиратам информацию? Чем были так ценны конкретные аборигены? Кто перебил всех на корабле, включая экипаж?

Богдан тяжело вздохнул. Вопросов были много, ответа ни одного. Да еще и времени прошло почти год. Кто там что вспомнит…

— Мить, надо выйти на контакт с аборигенами.

— Не знаю. — Напарник допил кофе, отставил стаканчик и, сцепив ладони замком, пожал плечами. — Не все так просто. Во-первых, карантин. Есть закон, и его никто не отменял. Планета — неконтакт. Правда, в досье указано, что незадолго до нападения пиратов исследователи отметили повышенную активность в одном из городов. Во-вторых. У тебя, конечно, неограниченные полномочия, но на станции свои правила. Сотрудники до последнего будут друг друга покрывать. Замешанные в преступлении станут тянуть время и надеяться, что, пока прибудут дознаватели, пройдет еще год, а там, глядишь — соскочат. К нам серьезно они не отнесутся. Они не понимают, что мы первые «из», и что все материалы пойдут прямиком в руки к тем, у кого вообще нет ограничений. Самое странное, что конкретные сведения по аборигенам нам не предоставили. Сказали, разбирайтесь на месте. Первый раз такую формулировку встречаю.

— Змеиный клубок, — резюмировал Богдан.

— Увы. А еще, думаю, закон неконтакта они нарушали. Есть у меня кое-какие соображения на этот счет. Но прежде надо все-таки поглядеть на аборигенов. Что еще за страсти с ними связаны.

— Я полночи потратил: рылся в докладах, снимках. Ноль. Одни догадки.

— Ничего и не нароем, пока сами не увидим. Служба безопасности станции ограничилась размытым докладом «по инциденту». А добираться сюда не так просто. Может, и не поднялась бы волна, да сам видишь: скользящие формулировочки, странные заявления, пара сильно настораживающих фактов. Пираты. Массовое убийство. Расследование, в любом случае, будет.

Богдан кивнул.

Митька с досадой фыркнул и продолжил:

— Ничего, что инспекторам придется добираться до места преступления год. Никаких заочных выводов. Летите, голуби. А за вами прибудет тяжелая артиллерия. Уф, тут даже костей уже не осталось. О чем это мы? За всей ситуацией кто-то стоит, ясное дело. И нам надо рыть. Только как бы не вырыть чего лишнего, Дан. Ты общие сведения листал? Я еще вчера скинул.