Ник Ким - Легенды Космодесанта Страница 4

И действительно, «Василиски» откатывались назад по низкому плато в виду крепости. Их длинные стволы разворачивались прочь от поля сражения, пока танки располагались на плацу в пределах внешних охранных границ бастиона.

«И правда, почему?» — задумался Дак-ир.

Саламандры миновали медленно открывающиеся ворота и вступили в Скалу Милосердия.

— Победа при Афиуме будет достигнута лишь упорством, смелостью и непобедимой артиллерией нашего бессмертного Императора! — вещал лорд-комиссар в тот момент, когда Саламандры вошли в обширный зал крепости.

Дак-ир заметил остатки вычурных фонтанов, колонн и мозаики, превращенных имперской военной машиной в груды щебня.

Зал был огромен, что позволило имперскому чиновнику одновременно обратиться почти к десяти тысячам человек. Полевая форма собравшихся носила следы недавнего сражения. Сержанты, капралы, рядовые, даже раненые и нестроевики были вызваны, дабы выслушать вдохновляющую речь комиссара и его блистательный план грядущей кампании.

К чести комиссара, он почти не дрогнул, когда в громадное помещение вступили Астартес, и продолжал разоряться перед рядами воинов Фаланги. Те, однако, проявили намного больше почтения, заметив появившихся среди них императорских Ангелов Смерти.

Войдя в зал, Огнерожденные сняли шлемы, явив ониксово-черную кожу и багровые глаза, тускло светящиеся в полумраке. Наряду с почтением при виде Саламандр некоторые из гвардейцев выдали охвативший их страх. Дак-ир заметил тонкую улыбку Цу-гана, который явно наслаждался человеческим испугом.

— Эффективен, как болт или меч, — поговаривал старый магистр Зен-де, когда они были еще новобранцами.

К сожалению, Цу-ган использовал эту тактику с чрезмерной готовностью, в том числе и против своих.

— Полковник Тенч мертв, — бесстрастно объявил комиссар. — Ему не хватало решимости и целеустремленности, которых требует от нас Император. Оставленному им наследию попустительства и трусости положен конец.

При последних словах штурмовики комиссара, облаченные в черные доспехи, подозрительно оглядели стоящих в первых рядах солдат — как будто выискивали тех, кто осмелится обвинить их повелителя в клевете.

Голос комиссара был многократно усилен громкоговорителем и эхом раскатывался по внутреннему двору, доносясь до каждого из присутствующих. Небольшая группка офицеров Фаланги — все, что осталось от командного состава, — выстроилась рядом с имперским чиновником и бросала в толпу угрюмые взгляды.

Такова воля Императора — нравится или нет, они обязаны подчиняться.

— И каждому, кто считает иначе, стоит получше всмотреться в кровавые поля за Скалой Милосердия — потому что это судьба, ожидающая тех, кому не хватает смелости совершить назначенное.

Комиссар пристально оглядел собравшихся, словно ждал возражений. Не дождавшись, он продолжил:

— Я беру командование на себя. Вся артиллерия должна немедленно вернуться на передовую. Пехоте разбиться повзводно и подготовиться к выступлению. Командиры отчитываются лично передо мной в стратегиуме. Фаланга выступает этой ночью!

Последний пункт он подчеркнул взмахом кулака.

На несколько секунд воцарилась тишина, а затем из толпы послышался одинокий голос:

— Но сегодня Адова Ночь.

Как почуявший добычу хищник, комиссар крутанулся на месте, пытаясь найти источник голоса.

— Кто это сказал? — требовательно спросил он, подходя к краю трибуны, с которой произносил свою речь. — Назовите себя.

— В темноте таятся ужасные существа, существа не из этого мира. Я видел их!

Вокруг отчаянно жестикулирующего солдата образовалась пустота, но он продолжал истерически выкрикивать:

— Они забрали сержанта Харвера, забрали его! Призраки! Взяли и утащили человека под землю! Они забра…

Грохот выстрела комиссарского болт-пистолета оборвал солдата на полуслове. Кровь и мозги обрызгали пехотинцев, оказавшихся рядом с обезглавленным человеком. Снова стало тихо.

Дак-ир окаменел при виде столь бессмысленного убийства. Он почти уже шагнул вперед, чтобы высказать все, что думает, но Пириил предостерегающе вытянул руку и остановил брата.

Космодесантник неохотно отступил.

— Я не собираюсь терпеть эту болтовню о призраках и ночных тенях, — объявил комиссар, засовывая все еще дымящийся пистолет в кобуру. — Наши враги состоят из плоти и крови. Они засели в Афиуме — но, когда мы возьмем город, нам будет открыта дорога ко всему континенту. Лорд-губернатор этого мира пал от руки тех, кому доверял. Отделение от Империума равнозначно объявлению войны. Этот мятеж будет подавлен, и свет имперского единства вновь осенит Вапорис. А теперь готовьтесь к сражению.

Комиссар брезгливо покосился на безголовый труп застреленного им солдата.

— И, кто-нибудь, уберите эту падаль.

— Он полностью деморализует своих людей, — прошипел Дак-ир. Голос его дрожал от ярости.

Два пехотинца потащили убитого прочь. На его окровавленной куртке была метка с именем: Босток.

— Это не наше дело, — пробормотал брат Пириил, пристально глядя на направлявшегося к ним комиссара.

— Но настроение у людей и правда паршивое, брат библиарий, — заметил Бак-ен, всматриваясь в неровные ряды солдат, которых гнали к выходу сержанты.

— Что-то их напугало, — буркнул Цу-ган, руководствуясь, впрочем, не заботой о гвардейцах, а презрением к проявленной ими слабости.

Пириил шагнул вперед, чтобы поприветствовать комиссара, который спустился к Саламандрам со своей трибуны.

— Милорд Астартес, — произнес тот с уважением, склоняясь перед библиарием. — Я комиссар Лот. Приглашаю вас и ваших офицеров пройти со мной в стратегиум, где я смогу проинформировать вас о тактической ситуации на Вапорисе.

Лот уже собирался идти, уверенный, что однозначно продемонстрировал, кто здесь главный, когда его остановил звенящий псайкерской силой голос Пириила:

— В этом нет необходимости, комиссар.

Лота это не впечатлило. Оглянувшись, комиссар вопросительно уставился на библиария. Тот охотно удовлетворил его любопытство:

— Нам известны наши приказы и тактическая диспозиция предстоящей баталии. Ослабьте щит, доставьте нас как можно ближе к генератору, чтобы мы могли высадить диверсионную команду, а остальное предоставьте нам.

— Я… то есть я хотел сказать — очень хорошо. Но разве вам не…

Пириил оборвал его:

— Тем не менее у меня есть вопросы. Этот человек — тот солдат, которого вы казнили, — что он подразумевал, говоря о «призраках», и что такое «Адова Ночь»?

Лот пренебрежительно фыркнул:

— Суеверия и паника. Этим людям уже давно не хватало дисциплины.

Он собирался на этом и закончить, но Пириил жестом выразил желание узнать больше. Комиссар неохотно продолжил:

— Слухи и сфабрикованные отчеты о предыдущей ночной атаке, когда люди якобы бесследно исчезали под землей, а по полю битвы бродили сверхъестественные существа. Адова Ночь — самый темный период вапорианского года… самая длинная ночь.

— И это сегодняшняя ночь?

— Да. — Лот оскалился. — Чистой воды идиотизм. Боязнь темноты? По-моему, всего лишь свидетельство подорванного боевого духа в этом полку.

— Безвременно почивший полковник… именно он подал вам эти отчеты?

Лот мрачно усмехнулся:

— Да, он.

— И за это вы приказали его расстрелять?

— Да, как и велит мой долг.

У Лота было лицо кулачного бойца: твердое и плоское, с широким сломанным носом и шрамом, который тянулся от верхней губы до лба и задирал угол рта в вечном оскале. По обе стороны от комиссарской фуражки торчали изорванные небольшие уши. Следующую фразу комиссар произнес с подчеркнутой бесстрастностью:

— В темноте не прячется ничего, кроме нелепых детских кошмаров.

— Мне приходилось видеть, как кошмары оборачиваются реальностью. — В голосе библиария прозвучало предостережение.

— Тогда нам повезло, что за нами приглядывают ангелы. — Лот поправил фуражку и одернул кожаный френч. — Я ослаблю щит, можете не сомневаться, кошмары там или нет.

— Встретимся на поле боя, комиссар, — сказал Пириил и повернулся к Лоту спиной, оставив того кипеть от бессильной ярости.

— А вы неплохо его приструнили, да, брат? — сказал Емек через несколько минут, от любопытства забыв о субординации.

Они снова вернулись в раскисшее болото. Издалека доносился рев выезжающих на позиции танков.

— Он ни во что не ставит человеческую жизнь, — ответил Пириил. — К тому же… у него плохая аура.

Библиарий позволил себе нечастую ухмылку, прежде чем надвинуть на лоб боевой шлем.

Тучи разорвал красный зигзаг молнии, и небо окрасилось багровым. Намного выше, в верхних слоях атмосферы Вапориса, бушевал варп-шторм. Блестящая дождевыми струями темнота над полем смахивала на чьи-то развороченные кишки.