Камень 2. Продолжение - Алексей Юрьевич Булатов Страница 4

— Так-то он правильно, конечно, считает, но кто ему дал такое задание?

— Ему не нужны задания, он сам принимает решение.

— Что же ты такое создал?

— Я не уверен, что его создал я.

«Ох, темнит что-то Иван, ох, темнит. АИР этот его, откуда он действительно появился? Как он смог его написать, когда у него такой массив основной работы? Не зря меня тогда военные по этому вопросу пытали, ох, не зря. Ещё и американцы с точно таким же расчётным контуром, прямо в это же время. Ну да ладно, в любом случае результаты такие, что никто разбираться не стал до конца».

* * *

— Папа, смотри, какие у меня мышцы.

— Ну-ка покажи, сынок, ух ты!

— Вот я десять раз отжался, могу двадцать, хочешь покажу?

— Не сейчас, сынок, я очень занят.

— Ваня, ну оторвись ты от своего компьютера, удели сыну пять минут, что там у тебя всё рухнет, что ли?

Иван недовольно оторвался от компьютера, так-то супруга была права, пять минут внимания сыну ничего не изменят. Но гримасу, которую он непроизвольно нарисовал на лице, он спрятать не успел. И это было ошибкой.

— Так, Иван, скажи мне, зачем ты на мне женился? Зачем мы с тобой завели детей? Я, может, тоже с большим удовольствием бы сейчас погрузилась в работу. У меня это в чём-то не хуже твоего получается, но нет, я вот с утра вам всем завтрак приготовила. В квартире убралась, а ты не можешь пять минут сыну уделить?

— Мил, ну не начинай, я уделю.

— С таким лицом? — Мила рассерженно повернулась и вышла из комнаты. Всеволод, который стал причиной этой перепалки, сейчас не понимал, что ему нужно сделать. То ли, как всегда, уйти, чтобы не отвлекать занятого отца, то ли всё-таки продолжить начатый разговор, раз уж отец откатился от компьютера, то ли бежать вслед за мамой, которой явно теперь нужно его внимание.

— Сынок, иди ко мне, — добродушно сказал Иван. — Показывай свои мышцы.

Всеволод радостно взобрался на колени к отцу и, согнув руку под прямым углом, гордо показал папе.

— Ух ты, ну-ка давай только напряги сейчас вот так, — Иван показал, как правильно напрячь бицепс, чтобы он стал твёрдым.

— Вот так, папа?

— Да, так, правильно, умничка. Молодец, что отжимаешься, это правильно.

Глаза ребёнка счастливо засветились. Ивану стало стыдно, что он так мало уделяет времени семье. Но он ничего не мог с собой поделать, мысль о работе вытесняла все остальные мысли из его головы, и он забывал про всё, кроме работы. Особенно сейчас, когда он находился в постоянном диалоге с АИР.

* * *

Марс встретил пыльным ураганом, может, он не был рад гостям с третьей планеты, а может, и наоборот. Но после посадки в иллюминаторах была серо-красная мгла от пыли, которая и не думала пропадать.

— Да, неласково встречает нас Марс, — задумчиво произнёс Александр.

— Да не думаю, что он нас вообще встречает, — вторил ему Сергей. — Мы, конечно, высокого о себе слишком мнения. Прилетели вот на чужую планету и уже чуть ли не хозяевами себя тут считаем.

— Да уж.

— Ладно, что у нас там по программе, Саша?

— Разворачивание модульной станции, но для этого нужно выйти. А выйти сейчас невозможно, поэтому можем отдыхать.

— Я вам отдохну, расслабились! Давайте сейчас все ко мне на обследование и на тренировку, за год мышцы всё равно ослабли, нужно восстанавливаться. Тут притяжение существенно ниже, чем на Земле, если расслабимся, хана, не вернёмся никогда. В день не меньше четырёх часов нагрузок.

— Ой, лучше сдохнуть, — жалобно произнёс Данила. Он был самым крупным членом команды, и ему эти тренировки давались тяжелее всех. Но именно его Иван — корабельный врач — третировал больше всего.

— Тебе, Данила, нужно быть в числе первых на тренировке, нечего расслабляться.

— Вот что ты ко мне пристал? Гоняет меня и гоняет. Что я тебе лошадь, что ли?

— Потом спасибо скажешь, когда на Землю здоровым вернёшься.

— Оставить перепалку, осмотр и тренировка, Данила, ты первый, потом я, потом Саша. Тренируемся до ужина, завтра с утра надеемся на хорошую погоду.

* * *

— Иван, так что там твой АИР, не готов сотрудничать?

— Почему не готов, Пётр Сергеевич, он нам выдал план работ на несколько лет вперёд. Так что он готов, можно сказать, по полной.

— Ты знаешь, о чём я спрашиваю, почему он отказывается считать дальше?

— Я уже много раз говорил, он считает это опасным для человечества и поэтому, что мы сами должны произвести расчёты и натурные испытания.

— Что значит считает? Он кто такой? Это же программа!

— Я объяснял, это не совсем программа. Это именно автономный разум, он сам принимает решения и сам выполняет действия, которые считает нужными.

— Но ты ведь его разработчик?

— Нууу, в общем-то, да, — Ивану всё тяжелей и тяжелей становилось врать Петру Сергеевичу, но сказать ему правду он был не в состоянии.

— И что, ты не можешь изменить его структуру?

— Нет, теперь уже нет. Как только я запустил его, он практически вышел из-под моего прямого управления.

— Что-то ты темнишь, Иван, что-то темнишь. Чтобы такой гений, как ты, создал программный продукт, который сам не в состоянии контролировать? Ты, видимо, просто согласен с его выводами и не хочешь пойти мне навстречу?

— Это не так, хоть я и согласен с его выводами.

— Вот! Ты считаешь, что затраченное время, которое мы тут потеряли, и риск жизнями четырёх космонавтов — это стоит того??

Иван знал историю АИРа про аварию на Марсе и практический провал миссии по спасению Марса, которая произошла именно из-за уверенности АИРа в непогрешимости собственных расчётов. Теперь АИР не хотел давать готовых результатов человечеству, он давал направления и основной базис, оставляя всё на совести человечества, давая ему возможность совершить ошибки малой кровью. Это был уже не первый спор Ивана с Петром Сергеевичем, поэтому он уже без эмоций, спокойно ему ответил:

— Да, мы рискуем жизнью четырёх астронавтов, но так бы мы могли отправить туда сто человек, не проверив нормально и половины агрегатов. И как бы это всё нам вышло? АИР прав, мы должны двигаться с той скоростью, с которой умеем. И лучше всё десять раз перепроверить, чем допустить фатальную ошибку.

— Я не понимаю, ты не веришь в собственную программу?

— Скорее наоборот, я ей верю.

— Тогда знаешь что? Разработай мне