Дмитрий Старицкий - Наперегонки со смертью Страница 40

И засмеялась. Трудно разобрать с какой интонацией. Но видать прилетало Анфисе по жизни за этот задорный крик во время секса. Мужики вообще-то любят баб «с радиоточкой», но не до такого же фанатизма, от которого и упасть может в самый ответственный момент.

— Скажи спасибо Провидению, что тебя на вибрацию не пробило, а только на слово, — посочувствовал я ей.

— А то что? — девушка округлила глаза.

— А то могла бы кончать только на мотоцикле и только в движении. Была у меня как-то любовница, которая оргазм испытывала только на ковре. Я поначалу понять не мог, почему она у меня не ночует, а всегда к себе зазывает. Потом заметил, что как только так сразу, она с постели прыг и давай по ковру вышагивать, приставным шагом. Оказалось что у нее пресловутая «точка Же» образовалась на ступне, ближе к пятке. И больше оргазм у нее не вызывался никак. Только ступней по ковру поелозить. В принципе даже мужик для этого не нужен был.

— Правда, что ль? — глупая улыбка озарила красивое лицо Фисы.

— Правда, правда. Еще и не такое бывает, — заложил я рука на затылок и запел, что твоя Шехерезада. — В шестидесятые годы прошлого века самыми бешеными пусси считались стюардессы с авиалиний. После полета они просто бросались на мужиков. Причем, как заметили, не с каждого самолета, а именно с Ил-18. На реактивных лайнерах такого совсем не наблюдалось. Стали изучать явление и оказалось во всем виновата вибрация от поршневых моторов, причем в определенном месте самолета. Передвинули в салоне пост бортпроводниц на метр в сторону и все как рукой сняло. Но вот те из них, кто на вибрацию уже «подсел», те оргазм без нее получить уже не могли. Тему эту, конечно, в Хрущевском СССР засекретили, но утечка информации естественно произошла среди авиаторов — кто ж о таком не посплетничает, да и не военная тайна по большому счету. И вскоре на западе стали делать фаллоимитаторы с электровибратором. Спрос на них до сих пор бешеный. Так что ты еще легко отделалась психологическим кольцом без участия соматики.

Тут открылась дверь нараспашку и в номер впёрлась Роза Шицгал, с заявой, что она, как «любимая жена» гарема пришла исполнить свой супружеский долг, который вчера не случился по причине острой алкогольной интоксикации у меня.

— Ну-ну… — ответствовал я со всей серьезностью. — А от кого тогда утром таким перегаром разило, что спичку поднеси — огнемётом полыхнет? И вообще, девки, у меня траур. Раньше сорока дней даже не подкатывайтесь.

И выпер всех из номера.

И ключ провернул на все три оборота. Ибо не фиг.

Погасил свет.

Сел за стол.

Подумал и решительно убрал спиртное. Страдать надо на сухую, иначе это не уже страдания, а пьяный эрзац.

Качается вагон, стучат колеса глухо.

Так хочется сойти, но остановок нет.

От станции «Любовь» до станции «Разлука».

У нас с тобой билет…[42]

Вот именно «у нас с тобой билет…», Наташка, такой выпал в этой лотерее.

Но почему тебе?

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 7 число 6 месяца, пятница, 9:12

Утром в умывальнике столкнулся с Розой.

Та имела такой вид, как будто вчера между нами совсем ничего не произошло. Мило пожелала доброго утра, отдала мыльницу, но, слегка задержав мою руку, напомнила.

— Жорик, ты все же не забудь, что я тебе в первый же день на Новой Земле сказала. Я с тобой до конца.

— Я помню, — буркнул я в ответ.

— Вот и хорошо. Как закончишь носить траур — скажи.

И довольная собой Шицгал удалилась в холл, тихо закрыв за собой дверь.

А я вошел в кабинку и устроил себе контрастный душ.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 7 число 6 месяца, пятница, 9:45

В холе застал только аппетитно завтракающую Дюлекан. Точнее заканчивающую свой завтрак. На столе перед ней стояла неубранная грязная посуда со всего автобуса, как я понял, в то время как она неторопливо помешивала сахар в кофе.

— А где остальные? — спросил я ее.

— Уже поели. Я как дежурная по камбузу жду только тебя, чтобы все убрать и помыть.

— Чем кормить будешь? Манной кашей?

— Нет. Тостами с джемом. Сливочным маслом. Сыром трех сортов. Сметаной. Блинчики мясом сейчас принесу — они на кухне завернуты, чтобы не остыли.

Блинчики были вкусны. Особенно начинка, которая состояла из мелко нарубленной разнообразной нарезки оставшейся с поминок, с острым соусом и ломтиком сыра. В московском метро такую снедь гордо называли «буритто». Правда, там, в качестве начинки, был фарш из неизвестных в природе зверушек.

Дождавшись, когда я поем, Дюлекан стала сбирать со стола грязную посуду, по ходу дела интересуясь.

— Жора, теперь, когда твоя койка освободилась, я могу узнать когда наступит моя очередь по гарему?

Я чуть кофе не подавился. Но справился с раздражением и вполне вежливо ответил.

— Как только траур кончится.

— То-то, смотрю, ты во все черное вырядился, — сделал девушка умозаключение своей наблюдательности. — Сколько у вас траур?

— Сорок дней. Сорок ночей.

После чего взял в холодильнике полдюжины бутылок местного пива и ушел во двор. Не в патио, которое перед входом, а за угол дома, куда кирасиры составили столешницы с лавками, сколоченные к Наташиным поминкам.

Выбрал там тенек и отдался холодному пиву. Тут я собирался сидеть долго. Так как никого не хотел видеть. И прям под мое настроение все куда- то подевались со двора, и девки, и кирасиры.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 7 число 6 месяца, пятница, 10:51

Хлопнули створки ворот и во двор вкатился «хамви» из которого резко повыпрыгивали Антоненкова, Бисянка и кирасирский лейтенант.

Разобрали какую-то поклажу в машине и понесли ее в дом.

Водитель этого чуда американского автопрома остался при машине, поднял капот и что-то там высматривал с видом колхозного тракториста: «сейчас выкинуть или все же еще чинить будем?».

Увидев меня, Бисянка резко поменяла траекторию движения, и направилось под ту же тень, где я неспешно оттягивался пивом.

— Жорик, я хочу высказать… — положила она к ногам сбой баул.

Я аж подпрыгнул на лавке. Сколько можно, совесть у них есть или вся на работе истерлась?

— Да, жеваный крот! — выговорил я, предельно жестко глядя в ее фиолетовые глаза. — От Наташки постель моя еще не остыла, а вы тут сразу устроили социалистическое соревнование: кто быстрее в нее запрыгнет. Стервятники.

Красивый танин ротик приоткрылся в удивленной фигуре.

Большие глаза округлились и стали еще больше.

Прозрачная горошина выкатилась по щеке и сорвалась с острого подбородка.

Девушка резко развернулась и убежала в дом.

А ее баул так и остался стоять на земле.

Некоторое время меня никто не беспокоил. Потом пришел с довольным всем окружающим миром лицом этот валлийский Тристан, лорд ап чего-то там, радостно восклицая.

— А вот он где, а мы уже обыскались, — и слегка поддел ногой бисянкин баул.

И без всяких соединительных фраз попросил.

— Пивом поделишься?

— Бери, не жалко.

Лейтенант своими крепкими зубами ловко скусил пробку с бутылки, сделал глоток, сел рядом на лавку и спросил снова.

— Что тут у вас тут случилось? Татьяна убежала наверх сама вся не своя.

— Извини, но это наши внутренние разборки, — ушел я в несознанку. — Лучше ты мне скажи: с какой целью ты вокруг Галины крутишься?

— Нравиться она мне, — не стал запираться лейтенант.

— Нравиться — женись. Не нравиться — эмигрируй. А просто так девчонке голову крутить нечего.

— Как это женись? — удивился лэрд.

— В церкви, с попом, — ответил я. — Иначе я вынужден буду отказаться от вашей защиты и отослать всех кирасиров в Портсмут.

— Но я только сегодня договорился с князем, что мы будем вас сопровождать до Нью-Рино. И к тому же тут нет пресвитерианской церкви.

— Твои проблемы, — грубо оборвал я его и, не прощаясь, встал и пошел к автобусу.

Пора продавать излишки. А для этого сначала их надо перебрать.

Да и себя занять надо чем-нибудь таким. Лучше всего полезным.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 8 число 6 месяца, суббота, 8:13

Паром громко стукнулся о причал, загудели винты, подруливая, и вот уже морячки резво и привычно накручивают швартовы на тумбы.

Паром тут, оказывается, к испанскому флоту приписан. И вся команда парома — самого настоящего, не паллиатива какого-нибудь, и обе береговые команды — флотские. Даже на весах и пулеметных точках — народ в тельниках и бескозырках. Только на кассе вполне себе гражданская девушка деньги принимает и билеты выдает. Ну да, говорили мне что служба и бизнес тут не совместимы, вот и создается видимость такого положения.