Вячеслав Шалыгин - Экзамен для гуманоидов Страница 40

– Пересчитай и все поймешь…

– Они их убивают! – вскрикнула Ира, прерывая нашу странную беседу.

На мониторе демонстрировалась весьма жестокая картина схватки в двигательном отсеке. Двое наших уже не шевелились, шестеро еще держались, но более нескольких секунд выстоять им не светило. Нападающие были явно сильнее. Четверо мощных типов в полувоенных тренировочных костюмах и пижонистых черных масках профессионально избивали наших парней пудовыми кулачищами. Я не специалист, но даже мне было понятно, что бьют агрессоры «на полный вывод из строя». То есть на смерть. Ира оказалась права. Я посмотрел на Лену. Она смотрела на экран и по-прежнему улыбалась! Моя нежная Муза! Смотрела, как люди убивают друг друга, и улыбалась! Кажется, скоро я все пойму без всяких повторных расчетов. В двигательном отсеке из двенадцати человек на ногах осталось только четверо; ни одного из наших.

– Они прошли в «зеленую зону», – доложила Ира. – Переключаюсь.

Громилы не спеша и как-то вальяжно подошли к ближайшим «саркофагам» и принялись негромко совещаться. Наконец, приняв какое-то решение, они свернули в боковой коридор и двинулись к зоне «черного списка», где мучились от жажды еще двести образчиков человеческой жестокости.

– Надо что-то делать, Александр Николаевич, если они освободят уголовников, нам не выжить… – запаниковал Игорь.

– Ты следи за навигационными приборами, пилот, – оборвал его Павел, – а не то улетим куда-нибудь к черту на рога… Александр Николаевич, по-моему следует обесточить сервопривод решетки, тогда ее замкнет наглухо, разрешите я схожу.

– Тебе придется подойти к диверсантам почти вплотную, они могут тебя обнаружить… Давай просто пустим усыпляющий газ.

– Нет, пока диверсанты не проникли за решетку, газ их не возьмет. Да и уголовники нам нужны лежащими в камерах, а не рядом. Хотя, в целом, мысль о газе неплоха. Я проберусь, не сомневайтесь. Взгляните, как самоуверенно они шествуют к «черному списку», по сторонам не смотрят…

– А еще двое? А твоя возлюбленная? Ты недооцениваешь противника, Паша, это неправильно.

– Алевтина с ними не связана, – уверенно ответил Павел, – а двое других остались в грузовом отсеке.

– Откуда ты это узнал?

– От вашей знакомой… – Паша обернулся к Музе. – Я вас верно понял?

– А я ничего не говорила, – Лена снова очаровательно улыбнулась.

– Да, но это была ваша мысль? – настаивал Паша.

– Моя…

Я поморщился. Какие все вокруг, оказывается, способные.

– Иди, только не попадись… телепат.

Итак, она еще и Муза Скрытых Способностей. Новая Вселенная – новые источники вдохновения. Паша ушел, а Ирина настроила камеры слежения так, чтобы они включались последовательно, показывая каждый его шаг.

15

Из текущего рапорта в Планетарную Разведку

…Трудности, вызванные сбоями в работе несовершенной техники землян и появлением на борту ударной группы неизвестного происхождения, преодолеваются с трудом. Агент амфибий-кочевников пока не локализован, так как, видимо, опасаясь раскрытия, не применяет Великий Дар Внушения, по которому его только и возможно отличить от людей…

P. S. Агентура Мобильного Флота предположительно обнаружена. Судя по грубой работе, это…

16

Бахарева, Кольченко, Афанасьев

Алевтина притаилась за люком ремонтного шлюза, выступающим на полметра в глубь грузового отсека. В десятке метров от нее двое незнакомцев возились с громоздким прибором. Тусклый свет не позволял рассмотреть их лица или аппаратуру детально, но определить, что один из парней был чернокожим, она смогла без труда. Черный русский? Почти смешно. Конечно, не в сложившейся обстановке. Как бы рассмотреть, над чем они там колдуют? Аля задержала дыхание и медленно вышла из тени укрытия. Шаг, другой, и она снова оказалась в спасительной тени, на этот раз от ближайшего контейнера. Сердце колотилось так, что подрагивала натянутая упругой грудью ткань комбинезона. Пытаясь успокоиться, девушка сделала бесшумный, но глубокий вдох-выдох и выглянула из-за угла пластикового ящика на свет. Теперь ей была видна только широченная спина одного из гостей. Позиция оказалась неудачной. Однако, если подобраться ближе, ее могут услышать. Жаль, что здесь не двигательный отсек, там постоянно что-то гудит, попискивает, шуршит хотя бы, а в грузовом – тишина и угрюмое сопение двух верзил. Двух? Аля снова выглянула из-за угла. На этот раз диверсант сидел на аппарате к ней лицом и широко улыбался. Девушка почувствовала, что покрывается липким холодным потом, а когда на ее плечо легла тяжелая ладонь, Аля непроизвольно вздрогнула. Колени подкосились. Чтобы не упасть, она вцепилась в пластик контейнера и, стараясь перебороть страх, медленно оглянулась. Черный гость крепко держал ее за плечо и улыбался так же мрачно, как и его напарник.

Павел нащупал нужный провод и без колебаний перекусил его специальным зажимчиком. Никаких искр или треска. Решетка замкнута. Теперь ее не открыть, даже если они навалятся всем отрядом. Итак, следующий этап. Паша открыл боковой карман заветной сумки и достал удобный противогаз. Надев его, он вынул из другого кармашка пару похожих на обычные батарейки предметов, зажал их в кулаках и бесшумно двинулся к «черной зоне».

Подвел противогаз. Он на какие-то миллиметры ограничил поле зрения, и Павел не заметил выросшую за спиной фигуру. Послышался свист рассекаемого кулаком воздуха, и пилот, получив мощный удар в основание черепа, мешком рухнул под ноги рослому парню в полувоенном костюме и черной маске. Подхватив бесчувственное тело, диверсант продолжил начатый Павлом путь, не пытаясь восстановить повреждение привода решетки.

– Он его не «вел», это была случайность, – сказал Мишин, с досадой указывая одной рукой на экран, а другой хлопая себя по бедру. – Обрыв провода он не заметил!

Никто из присутствующих в рубке, а собрались все оставшиеся члены экипажа, Игорю не ответил. Потери уже составляли десять человек, было над чем призадуматься. Все снятые с постов недоверчиво косились на Лену, на что она отвечала неизменно приветливой улыбкой.

Афанасьев прогуливался вдоль центрального пульта с абсолютно отрешенным видом и что-то бормотал себе под нос.

– Мы что, так и будем сидеть, дожидаясь, пока нас всех перебьют? – обращаясь к Афанасьеву, спросил Мишин севшим голосом.

Академик его не слышал или делал вид, что не слышал. Он подошел к Лене и, задумчиво глядя сквозь нее, что-то негромко произнес. Девушка в ответ кивнула и пошла к выходу. Афанасьев поискал глазами Алика и, когда их взгляды встретились, молча указал на дверь. Алик пружинисто поднялся и вышел вслед за Леной.

– Сейчас все решится, – пояснил академик, толком ничего этой фразой не поясняя, и вышел из рубки.

– Садись, милая, потолкуем, – пригласил белый диверсант Алю, указывая на небольшой ящик с нарисованным на боку значком радиационной опасности.

– О чем? – проглотив подступивший к горлу ком, спросила девушка.

– О превратностях судьбы, – верзила усмехнулся.

Даже сидя, он выглядел устрашающе. Он встал и медленно обошел вокруг сидящей пленницы, слегка задержавшись за спиной, чем вызвал новый приступ паники. Под два метра ростом, причем не какой-нибудь нескладный или сутулый, а гибкий и подвижный, несмотря на груду мышц. Оказавшись перед Алей снова, он наклонился к ее лицу и сурово посмотрел в глаза. Алевтина рассмотрела в холодных серо-голубых радужках чужака свое уменьшенное отражение. Сбившаяся прическа, перекошенное страхом лицо, расширенные карие глаза; ни тени привлекательности прежней Али… Как ни странно, картинка ее немного отрезвила и успокоила. Она непроизвольно поправила волосы и попыталась придать лицу более подобающее выражение. Рассмотреть, что из этого вышло, она не успела – диверсант отодвинулся и снова уселся на свой непонятный ящик с загадочной аппаратурой.

– Ты сама решила поиграть в разведчицу или тебе приказали? – спросил он почти дружелюбно.

– Какая разница? – с неубедительным вызовом ответила Аля.

Парень поморщился.

– Только не надо изображать из себя комсомолку в гестаповских застенках. Ответь на вопрос и все. От этого зависит, что мы с тобой сделаем через минуту: свернем шею или отпустим. Ясно?

Яснее быть не могло. Алевтина еще раз заглянула в рыбьи глаза лазутчика и поняла, что сворачивание шей для него является процедурой даже более привычной, чем чистка зубов. Она почти услышала, как хрустят, ломаясь, первый и второй позвонки и, падая, глухо стучит о пластиковый пол ее мертвое тело. «Нет, лучше дожить до шейного остеохондроза», – почему-то подумала Аля и прошептала:

– Сомов.

– Я не ослышался? Генерал Сомов? – переспросил все еще стоящий за ее спиной чернокожий без всякого акцента.

– Два – ноль, – несколько озадаченно пробормотал белый, почесывая нос. – Пристегни ее к чему-нибудь. Еще пригодится.