Зараза (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57" Страница 40

Быстрая смена оружия, топор в чехол, «эмпешку» в руки. Отодвинуть засов и отступить на пару шагов.

Крышка поднялась сама. А я не выдержал и разочарованно вздохнул. Руки, толкнувшие крышку — черные, худые черные руки, сплошь покрытые татуировками. Обладатель символов, очень похожих на те, что были у шамана в подземелье, скоро появился и сам. Как черт из табакерки, только в замедленном темпе и сразу с поднятыми руками.

— Ну, здравствуй, Чебурашка, — я дернул глушителем, показывая, чтоб не опускал пока руки, — Вот ты, оказывается какой?

На голове с бритыми висками и закосом под ирокез лежали черные косички, и будто зализанные уходили за непропорционально большие уши. Лицо молодое, обычное для этих мест, не факт, что, увидев второй раз, узнаю. Хотя нет, с такими татушками, точно ни с кем не перепутать. На переносице молнии, как когда были и у меня, на щеках будто слезы елочки от глаз до подбородка. Огромный сине-желтый синяк над бровью, который даже черная кожа скрыть не может.

Одет в рваную тряпичную рубаху, явно деревенский хэндмейд, на руках, также забитых символами, браслеты-фенечки из разноцветных ниток, колокольчиков не видно.

Чебурашка выглядел спокойным, косился мне за спину, явно пытаясь рассмотреть профессора. Хотя смотреть там было не на что. Мужик отключился, пуская слюни по подбородку. Фиг знает, что с ним, проверять, я не стал.

— Вылезай давай, гоу, гоу, — я опять помахал стволом и отступил еще на несколько шагов, — Говоришь по-русски?

Парень помотал головой. Я переспросил про английский, потом зачем-то про немецкий и французский. Ни на «шпрехен зе дойч», ни на «парле ву франсе» кивков не последовало. А дальше мой интернациональный словарный запас иссяк.

— Ну и что мне с тобой делать? Апельсины есть хоть в ящике?

Парень и на это помотал головой. Начал медленно опускать руки, наблюдая за моей реакцией. Я кивнул, и он уже быстрее поднес руки к лицу, открыл рот и стал тыкать туда пальцем, а потом скрестил ладони и потряс ими.

Немой значит. Один хер, мог бы и по-французски с таким же успехом говорить, но, может, хоть понимает. Я опустил автомат, но убирать не стал, подошел к профессору и, посветив на него фонариком, спросил, обращаясь к туземцу по-английски:

— Друг твой или как?

Лицо Чебурашки исказила злая гримаса, он замахал руками и начал что-то изображать. Целую пантомиму развел с эффектом удушения, удара по голове, закатывания глаз и плевков на пол. Талант прямо.

— Я Андрей, — я ткнул себя пальцем в грудь, кивнул и показал на парня, завис на секунду, но потом плюнул, — Так ты мне и сказал, да? Писать умеешь?

Парень закивал, радостно улыбнулся и изобразил нечто прямоугольное и показал пальцем на стол.

Я принес ему листок бумаги и ручку, а в ответ получил настолько витиеватые каракули, что просто махнул рукой.

— Как ты сюда попал? Что ты здесь делаешь? — я помог себе жестами, показывая, что здесь — это не в ящике, а вообще в больнице.

В ответ опять увидел представление. Руки у глаз а-ля бинокль, я расценил, как то, что он что-то искал. А вот что именно и где, мы пытались понять минут пять. Он то тыкал на пробирки, то на логотип Global Diamond, внутри которого был схематично нарисован алмаз.

Потом уже он махнул рукой на мое скривленное лицо и опять взялся за бумагу. Перевернул лист и стал там что-то чертить.

Я не торопил. Чувство тревоги молчало, просыпаясь только в моменты стука в закрытом ящике. Опасности от Чебурашки не исходило, а вот польза с их чудесной краской и символами могла быть существенной.

Парень протянул лист, довольный как ребенок в детском саде, сдающий работу воспитателю. Качество отрисовки в принципе соответствовало. Что-то среднее между наскальными рисунками древних и детскими каракулями.

В углу он нарисовал алмаз, ну или бриллиант. Напротив, кривого монстра, а может кузнечика или муравья с крыльями, который сидел на лежачем человечке. Вот и понимай, как хочешь.

Чебурашка кивнул, отдавая мне листок. Легонько поклонился, прижал ладонь к груди, а потом указал на ящик, на себя и на меня. Наверное, это было «спасибо за спасение». Я кивнул, он улыбнулся и как ни в чем не бывало, прошел мимо меня к двери. Поманил меня к себе, типа открывай скорее.

— Там опасно, ты уверен? — в ответ утвердительный кивок, ни убеждать, ни спорить я не стал, не мое дело, — Кстати, пока не ушел, где бы татушку такую сделать?

Показал на его символы, а потом почертил у себя на лице и предплечье. Чебурашка скривился, помотал головой, прижал палец к виску, кивнул, перевел палец на меня и скрестил руки. Типа ему можно, а мне нельзя. А потом стянул с руки одну из фенечек и протянул мне.

Я не стал отказываться, вдруг тоже поможет. Глядишь артефакт какой туземный с плюс один к ловкости и меткости. Открыл дверь, попытался предостеречь от ловушек профессора, но парень, не оглядываясь, почесал по коридору, перепрыгивая лазерные лучи.

Жалко парня, сожрут его там сейчас.

Я подошел к камерам, уселся поудобней и, жуя остывшую лапшу, стал искать его на мониторах. Нашел и не поверил глазам, Чебурашка шел, не таясь среди шаркунов, а они на него не реагировали. Пусть аккуратно шел, избегая столкновений, подныривая под руками, а иногда и стелясь по полу, но факт оставался фактом — они его не трогали, суетились больше обычного, но и все.

Я протер глаза, а потом ущипнул себя — вдруг мне все-таки что-то вкололи, и я на самом деле давно сплю, а мне все это привиделось?

Не, нормуль. Провел пару техник определения реальности: подышал сквозь ладонь, почитал надписи на документах, пересчитал пальцы. Все реально. И лаборатория, и профессор, и племенной Чебурашка. Чернила у них просто какие-то интересные, вот и вся разгадка.

Спасенный благополучно исчез из поля зрения камер, а я начал копаться в настройках. Нашел архив и стал откручивать назад в ускоренном темпе, ища знакомое лицо.

Неделю перемотал на максимальной скорости, остановился только на моменте эвакуации сотрудников «Глобал корп». При свете дня подъехало несколько джипов, из которых высыпали бойцы в песочном камуфляже. В полной выкладке и заряженные по самое не балуйся, но обычные — не «призраки». Зачистили первую волну мертвяков и прикрыли, грузовики с подмогой в виде омоновцев-космонавтов с щитами и дубинками, собрались вместе и толпой пошли на штурм.

Вернулись не все, но с ящиками, оборудованием и перепуганными врачами. Больных не вывозили. Сделали несколько ходок, а в последнюю ходку на них набросились «прыгуны». Перевернули замыкающий грузовик в колонне, а потом умчались из кадра вслед за джипами.

Тел там полегло не меньше сотни, пришлось перемотать вперед, чтобы понять, куда они делись. Увидел и отложил лапшу, в горло уже не лезло.

В первую же ночь появились странные типы, которых я мысленно окрестил — циркулями. Тоже когда-то были людьми, чем-то похожи на прыгунов, тот же лысый череп и жгуты мышц, только голова меньше. А вот руки, длиннее, чем нормальные, раза в два, вытянутые, практически без мяса, только острые кости, которыми они протыкали тела и утаскивали внутрь больницы. Я переключился на другую камеру с видом на палату «глобалов» и чуть не вывернул лапшу обратно, наблюдая за аппетитами тогда еще маленького «бутона».

Сейчас бы покурить, но пачка осталась в рюкзаке, которого я здесь не нашел. Пришлось переключаться иначе, походил, размялся, разрядил один магазин и зарядил его обратно.

И стал смотреть дальше.

Дошел до момента, когда никакими мертвецами еще и не пахло. Даже странно смотреть — люди обычные, шустрят по своим делам, трещат о чем-то в очередях, кто-то расстроен, кто-то, наоборот, счастлив, будто ему только что гипс сняли. По таймеру и трех недель не прошло, а кажется, что в какой-то другой жизни.