Турнир четырех - Оливер Ло Страница 40

Он не ответил, лишь продолжал смотреть, в попытках не потерять остатки своего великого достоинства, которое прямо сейчас утекало вместе с его внутренней энергией.

— У, ты наш маленький Златовласик, ну, заплачь!

Ивор усмехнулся и сел на корточки рядом с тяжело дышащим лучшим учеником.

— Я все гадал, почему же я тогда тебя спас. Лучший ученик, валяющийся беззащитным грузом, которого вот–вот загрызут Мавки и Ночницы и я, глупый герой, который решил спасти того, кто пару минут назад меня едва не убил. Но сейчас я понимаю. То было попыткой прошлого меня не потерять человечность. Совесть терзала меня изнутри. Чем дальше я иду, тем больше теряю себя, теряю обладание своей личностью и эмоциями. Но, конечно, спасение своего убийцы все бы исправило, хах. Я по надуманной причине решил, что, спасая тебя — спасу сам себя. Но, как оказалось я лишь оттягивал момент признания своей истинной сущности.

Глаза Златозара налились кровью. Ком злости в горле все еще мешал говорить, да и сил на слова совсем не было. Больше всего на свете он хотел прямо сейчас испепелить наглую морду этого, возомнившего невесть что о себе, ублюдка.

— А сейчас, — продолжал Ивор. — я думаю, почему бы мне не исправить ошибку прошлого?

В его руки появился тонкий ледяной шип. Он подкинул его разок и тут же растворил в воздухе

— Но нет, куда более унизительно будет знаешь, что? Я спасу тебя снова. Только в этот раз, потому что ты просто не достоин умереть от моих рук. Ты жалок.

Глаза Златозара задергались, а кулаки сжались из последних сил. Он с трудом разлепил губы и прорычал.

— Лучше… убей.

Парень потерял слишком много крови, а яд уже полностью смешался с оставшейся.

— Тише–тише. Сконцентрируйся, распредели остатки энергии огня, я не хочу, чтобы ты откинулся от обморожения.

Ивор коснулся двумя пальцами, скрещенными в знаке Истока лба Златозара.

Все тело лучшего ученика покрылось льдом, поглощая энергию Ивора. Как только оно окончательно замерзло, Ивор вытянул свою энергию обратно, тем самым размораживая Златозара. Кровь очистилась от яда, но состояние все еще было плачевным.

Ивор мило улыбнулся. Эта улыбка была очень наигранной.

— А теперь скройся, мусор. — милый тон сделал эту фразу настолько омерзительно обидной, что сердце Златозара сжалось.

Он с трудом встал, не осмеливаясь посмотреть на все еще сидящего Ивора.

Лучший ученик, который всегда и во всем был самым талантливым, всегда был первым. У ног которого открывались все дороги, а опытные практики выказывали ему уважение и пророчили самое светлое будущее. За одно мгновение Златозар потерял все свое самомнение. Конечно, он по–прежнему был невероятным и талантливым учеником, но что–то внутри у него перевернулось. Что–то, что никогда не вернет его в прежнее русло.

Ему было нечего сказать, он не осмеливался ничего сделать, простояв какое–то время юноша собрался с силами и медленно направился в сторону палат знахаря, стиснув зубы и затаив глубокую обиду.

Ивор тоже поднялся и снова перевел взгляд на замерзшего старейшину.

— Хм… Вот значит, как.

Ледяной скульптуры старейшины не было. А на месте, где он стоял разливалась большая лужа воды. Ивор преисполненный уверенностью, что убил противника, ослабил бдительность, но оказалось, что старик смог каким–то невероятным образом избежать смерти от моментального обморожения и сбежал. Однако, Ивор не выказал никакого удивления, а лишь перебирал в голове варианты случившегося.

«Возможно слишком быстрая заморозка не дает телу погибнуть, а лишь вводит его во что–то похожее на сон. В следующий раз я не буду так опрометчив и снижу скорость заморозки… ах навья мать!»

Рука предательски кольнула острой болью.

«Нужно обработать, пока я действительно не лишился ударной руки».

…

В столичном дворце обычно очень много слуг, но сейчас почти все они занимались организацией турнира. При князе Огневеде и его семье оставалось лишь несколько личных, доверенных людей.

Комната Лилии Огневедской отличалась очень большими размерами и невероятно роскошным убранством. Эта комната совсем не была похожа на ту, где живет шестнадцатилетняя девушка.

Лилия сидела на широкой кровати и медленно расчесывала свои рыжие, словно языки пламени, волосы. Ее красное платье с золотой вышивкой, расстегнутое у шеи, обнажало изящные выступающие ключицы, на которых красовалось изумрудное ожерелье, подходящее в тон ее изумительно зеленым глазам.

Раздался короткий стук в дверь.

— Моя пламенная княжна.

Светловолосый юноша медленно зашел в комнату и опустился на одно колено. Такое поведение, казалось, было весьма неприемлемым для родных брата и сестры, учитывая, что Лучезар — старший сын семьи Огневедских.

Девушка встала, и обошла юношу, запустив руку в его волосы. Пройдя круг, она опустилась на колени рядом с ним и нежно провела ладонью по щеке.

— Докладывай, княжич!

— Я не могу выполнить твою просьбу, при всем желании и неуемной любви, слово отца более весомо. Турнир завершится, и тогда ты сможешь делать то, что хочешь, но пока что участники должны быть неприкосновенны людьми извне, только участники турнира могут…

Лилия замахнулась и ударила пощечину Лучезару.

— Думаешь я совсем тупая!? Ты ведь участник! Я лишь просила привести его сюда, чтобы я могла удостовериться, что моя новая игрушка не сломается к концу турнира! А что ты?

— Лилия, я не понимаю твоего интереса. — Лучезар никак не отреагировал на пощечину.

Девушка положила обе ладони на щеки юноши и нежно поцеловала в лоб.

— Мой милый Лучезар. Ты клялся мне в вечной любви несмотря на то, что мы брат и сестра. Это не первая игрушка, что ты ко мне приведешь, так скажи, почему именно сейчас ты испытываешь ревность?

— Я… я не…

Она положила ладонь на его губы и поцеловала через нее в место, где должны быть губы юноши.

— Не скрою, в этот раз мне немного интереснее. Но то все еще игрушка. А брат всегда будет важнее игрушек. А теперь иди. Я подчинюсь слову отца, но запомни, после турнира, приведи его ко мне. Ах и да. Если так случится, что вы встретитесь на арене. Не смей сломать его, понял?

Лучезар послушно кивнул и неспешно покинул комнату сестры, незаметно по пути наслаждаясь запахом, который будоражил его ум всю осознанную жизнь.

Дверь закрылась. Девушка поспешно взяла со стала тканевую салфетку с вышитой на ней росписью и тщательно вытерла свои губы, после чего снова села на кровать и