Сергей Кузнецов - Метро 2033. Мраморный рай Страница 41

— Ребята, да вы что, с ума сошли?! Макс, ты зачем говоришь моему сыну такие вещи?! Прекрати! Я его отец, я, и моя жизнь зависит от того, найдем мы Возницына или нет! Он мой последний шанс!!!

— Серега, — тяжело сказал Макс, глядя в пол, — а если он… Не твой шанс? Ну, например, умер он… Или вообще?

Теперь обращался он к Сергею, но смотрел по-прежнему на мальчика. А мальчик — на него. Они будто пытались загипнотизировать друг друга взглядами, мерились силой. Никто не уступал, оба были сильными противниками. И в Денисе сейчас — Сергей видел это отчетливо — беззащитный ребенок отступил вглубь, а его место занял другой: тот человек, который исцелял, прорицал, подчинял остальных своим замыслам.

— Что вы затеяли, братцы? — почти жалобно вопросил Сергей. — Хватит вам! Пойдемте, станция совсем близко.

Макс с усилием оторвал взгляд от лица мальчика и направил луч фонаря в лицо Сергею. Тот зажмурился и отвернулся.

— Запиши себе где-нибудь, — глухо сказал Макс. — Я предпринял попытку. Первую и последнюю.

«Шоссе энтузиастов», как объяснили Сергею, была станцией жилой. Люди ежедневно на нескольких дрезинах в сопровождении охраны ездили работать на «Перово» и «Авиамоторную». Первое время несколько раз попадали под «дыхание дракона», те, кто не успел в этот момент спрятаться, — гибли; потом приноровились: у «дыхания дракона» были, оказывается, свои ранние приметы, по которым его можно было предугадывать и избегать.

И то сказать: на маленькой, узкой, короткой, тяжелой станции «Шоссе энтузиастов» с низким сводом, с аляповатыми квадратными колоннами было сложно оборудовать рабочие места, тут и жилых помещений не всем хватало.

Лицо Сергея распухло, голова болела, тело было словно ватным. Успеть бы добраться до «Площади Ильича», думал он, а там… И тут же с горечью одергивал себя: что там? Мгновенно выяснится, куда пропал Возницын? Ерунда… Если его не нашли до сих пор, скорее всего, он мертв: сожжен «дыханием дракона», утащен коммунистами в какой-нибудь закуток и там тихо удавлен, или еще чего… Господи, да все, что угодно! Следовательно, жизни мне осталось — день. Это при самом благоприятном раскладе. А то и несколько часов. Песка совсем уже мало остается в стеклянной колбе. Сыплются песчинки, сыплются, и последнюю уже видно.

Мысль о близости смерти завораживала, замораживала. Он почти физически ощущал, как медленно холодеет и покрывается тонкой ледяной коркой сердце, а мороз уже прокрадывается в душу, легкие… и вот становится трудно дышать, изо рта в теплом натопленном помещении валит густой пар… Вступление к смерти. Пролог. Предварительное охлаждение.

Костлявая тянет белые фаланги пальцев к его горлу. Ухватит, сожмет. Выжмет жизнь и бросит. Скоро. Скоро.

Бойцы на блокпосту смотрели на троих бродяг с удивлением и любопытством. Они уже поняли, что визитеры попали под «дыхание дракона» и чудом остались живы.

— Что уставились? — сказал им Макс. — Сначала огонь на честных граждан насылают, а потом пялятся… будете утверждать, что это не вы? Тогда поставили бы рядом какой-нибудь брандспойт. Наверняка пламя где-то неподалеку от вас зарождается… Только возникло — ливанули по нему водяной струей, глядишь, в другой раз дракон бы подумал, дышать ему или не дышать…

Медик, ставивший Сергею примочки на лицо, осмотревший и перебинтовавший рану в плече, говорил что-то успокаивающее. Сергей не слушал. Он уже ни во что не верил.

Они отдыхали с полчаса; все это время Макс отсутствовал. Но на этот раз Сергея совершенно не интересовало, где он пропадал.

Макс вернулся озабоченным и заявил, что пора в путь.

На блокпосту перед выходом в туннель их предупредили, что сейчас — время сирен. Предложили пару часов переждать. Макс и Сергей переглянулись и решили все же выдвигаться.

Старший смены, худощавый седой человек с изможденным лицом, протянул самодельные беруши. Сергей с благодарностью принял шесть ватных тампончиков. Старший смены проводил смельчаков, удалявшихся по туннелю, сочувственным взглядом и отдал команду смене приготовиться к атаке сирен. Бойцы задвигались, доставая беруши.

Отойдя по туннелю от блокпоста на небольшое расстояние, Сергей заставил Дениса вставить беруши. Сам же держал маленькие ватные тампоны в руке.

— Не боишься? — спросил Макс.

Тот не счел нужным ответить. Лед прочно сковал его изнутри. Этот панцирь не мог растопить никакой страх.

Они торопливо шли по туннелю. Макс ворчал в том смысле, что вот, понесла их нелегкая, теперь соберут на себя всю гадость, какая только есть в эту пору между станциями… «Дыхание дракона» кое-как пережили, едва не преставились, теперь вот тетки попоют, но никакой гарантии, что удастся спастись и на сей раз.

И вдруг, через пару метров.

ЗДЕСЬ ПРОПАЛИ ВОСЕМЬ ЧЕЛОВЕК

ПОШЛИ ВЫ НА… УРОДЫ

ФИЛЛИП + МАША = ЛЮБОВЬ НАВСЕГДА

ПОВОРАЧИВАЙ ДАЛЬШЕ СМЕРТЬ

Сергей, подсвечивая фонарем, читал надписи на стенах и потолке, сделанные чем-то светлым, но явно разными людьми:

Сергей чуть замедлил шаги. Макс осветил надпись на стене.

— Интересно, чем написано? А фраза — загляденье. Похожа на «Казнить нельзя помиловать». А в этой ты бы в каком месте поставил запятую?

И тут началось.

Началось… Сначала шепотом, потом все сильнее, мощнее, заполняя туннель, заполняя весь мир, делая его волшебным, красочным…

Пение! Удивительное пение.

Это было потрясающе; за всю свою жизнь Сергей не слышал ничего прекраснее. Сладкие, слаженные голоса, струясь вокруг, волшебным ключом выбиваясь из невидимой расселины, мгновенно затопили троих людей. Миллион божественных голосов повествовал о райской стране, до которой было всего ничего — протяни руку, прикоснись, войди; молили, зазывали, убеждали, что именно там, только там обретет человек свое истинное счастье; сладкие, как патока, прохладные и свежие, как горный воздух, как лимонад в душный летний день, слышимые не ушами даже, а сознанием и сердцем, голоса обволакивали, манили за собой.

Сопротивляться не было ни сил, ни нужды.

Тело Сергея, стремительно обретя полное здоровье, стало сильным и послушным; голова очистилась от боли и забот…

Он двинулся на зов.

Сколько времени, куда и как он шел — нельзя было сказать. Может быть, час, а может — несколько минут. Раздался страшный грохот…

И голоса смолкли.

Сергей обнаружил себя сидящим без сил на рельсах. Голова гудела, тяжелое больное тело не желало подчиняться. Над ним стоял Макс. Сергей посветил фонарем: дуло автомата задрано вверх.

— Что… ты сделал? — не своим голосом спросил Сергей.

Разогнал этот еп-перный балет, — ответил Макс. — Дал очередь вверх — они и заткнулись. Внес легкий диссонанс в их арию. А тебя лихо пробило. Поперся… Впереди провал под стеной. — Макс указал лучом фонаря. — Еще б чуток, и привет.

Подожди… — Сергей тряхнул головой и поморщился. — А тебя самого что же… Сирены не взяли?

Макс опустил автомат и ответил:

— Меня, брат ты мой, чтоб ты знал, вообще мало что берет в этой жизни. К сожалению. Ну, чего расселся? Двинули! Денис, поднимай отца!

Из-за его спины выступил мальчик. Они с Максом одновременно протянули Сергею руки.

Не задерживаясь на «Авиамоторной» даже на короткий отдых, отправились дальше и вскоре без приключений прибыли на станцию «Площадь Ильича», опять же более жилую и административную, нежели производственную.

Станция была чистой, ухоженной. По ней сновали хорошо одетые жители, которым в это время, очевидно, полагалось находиться не на работе: клерки из администрации, военные и торговцы. Станция была довольно тесной. Внушительный барельеф Ленина, висевший раньше на стене в торце зала, отсутствовал. Продали красным, пояснил Макс.

Переход на «Римскую» в центре зала перегораживал блокпост. Сейчас отношения с ними нормальные, сказал Макс, а были времена, когда с «Кожуховской», района работяг, шпана наведывалась. Кстати, самую распространенную шутку «Крестьянской заставы» знаешь? Хотя, откуда тебе, ты приезжий, лимита… Очень любят там говорить: «Кто заказывал такси на «Дубровку»?»

— И что смешного? — не понял Сергей. Макс поглядел на него с жалостью.

— Это как юмор любой страны, — сказал он. — Чтобы его понимать, надо в ней пожить. На «Дубровку» не ходит ни одна дрезина: рельсы разрушены в нескольких местах. Пытались восстанавливать, да только рабочие мерли непонятно от чего. А сама «Дубровка» — одна больная аномалия, куда там сиренам и «дыханию дракона». Так что это черный юмор.

— Обхохочешься, — угрюмо сказал Сергей. Он прошелся по станции. Много раз от караванщиков ему доводилось слышать об ужасах, творящихся не только в туннелях, но и на станциях метро. Будто бы фашисты на «Пушкинской» объявили войну всем генетическим уродам: лишний палец на руке — полезай в газовую камеру; коммунисты на станциях красной ветки проводят опыты по созданию сверхрасы, способной жить на зараженной поверхности; сатанисты с «Тимирязевской» творят страшные оккультные ритуалы, совершают жертвоприношения…