Максим Замшев - Избранный Страница 41

14

Легрен уже в третий раз перечитывал все материалы по делу об убийстве Леруа. Жара не спадала, и его полноватое тело страдало, тяжко дышало, обильно выделяло влагу. Время от времени он с силой тер виски, словно это движение было главным в череде усилий по распутыванию преступления.

В том, как подробно велся протокол места преступления, виделась опытная и профессиональная рука. Это помогало Легрену вновь и вновь представлять ту квартиру, где совершилось злодеяние. Хотя почему все так уверены, что это злодеяние? Да, в крови Леруа найден яд, но никаких доказательств, что его отравили, так и нет. Яд, кстати, определяли весьма долго. Оказалось, что это весьма редкий состав, изготовить который не так уж просто. Его относят к одному из самых древних ядов на земле. Повод, чтобы задуматься? Пожалуй. Но почему же все-таки убийство? Да, есть бутылка. Яд найден и в бутылке, и в бокале, из которого, по всей видимости, пил Леруа. Есть и второй бокал. Почему Леруа выпил вино, а тот, второй, даже не налил себе в бокал и как Леруа мог не насторожиться из-за этого? Еще одна важная подробнотсь в этом деле: почему Леруа закрылся изнутри? Выходит, он сам выпустил убийцу, ничего не подозревая, и против своего обыкновения задвинул щеколду… Надо бы узнать, через какое время действует этот яд.

Легрен переложил нераскуренную сигару из одного угла рта в другой и набрал номер. На том конце провода ответил его старый друг, эксперт-криминалист, не так давно вышедший на пенсию, прежде считавшийся виртуозом своего дела и до сих пор дающий своим коллегам бесценные консультации. Про него в полиции говорили: Парисьи знает больше, чем все.

– Старина Жакоб. Извини, что отвлекаю в выходной…

Парисьи что-то пробурчал в ответ. От него Легрен узнал все о действии яда, от которого отправился к праотцам Жорж Леруа.

Эта информация заставила его тереть виски с особенным упорством.

Наверно, глупо и банально будет повторять в который раз, что все мы равны перед Богом: независимо от пола и возраста, характера и пристрастий, цвета глаз и происхождения. Эта определенная и несомненная истина стала столь расхожей, что человечество всерьез не думает о ней и не обращает внимание. Напротив, оно всячески делит людей, подчеркивая их неравенство, заставляя испытывать «муки происхождения» и «муки неуспеха». Я знавал очень богатых людей, добившихся больших общественных высот, без конца переживавших, что они из простых семей. Это становилось для них чуть ли не проклятием, главной квинтэссенцией жизни, они готовы были на все, чтобы порвать со всем, что указывает на их начальное бедное существование. Вопиющее неравенство, возводимое людьми в некий культ, подвело человечество в начале третьего десятка веков новой эры к очень опасной черте. Моральный климат в обществе стал формироваться только на основе соизмерения денежных эквивалентов. Многие готовы были навсегда отречься от своих семей, родителей, от традиций во имя того, чтобы попасть в ранг успешных и богатых людей. Это отрывало людей от корней, делало их слабыми и несчастными. Никто не мог понять, отчего богачи так подвержены депрессиям и психозам, другим нервным заболеваниям. А ответ простой. Если ты считаешь, что не все равны перед Богом, что ты чем-то лучше другого, Бог уходит из твоей души и поселяется дьявол. Дьявол очень уютно обосновался в душах рабовладельцев и расистов, выскочек и карьеристов и много кого еще. Не случайно у моего народа есть присказка: с собой в могилу ничего не унесешь. В века рабства, кстати, влиятельным людям складывали в усыпальницу богатства. Не уверен, что они им пригодились. Все равны перед Богом.

15

Предложение Пьера посетить сегодня вечером представление в Мулен Руж обрадовало Алексея. Они ведь вечером собирались посидеть с Наташей, а она танцует в Мулен Руж. Все складывается весьма удачно!

– Дорогой друг! Я счастлив, что ты согласился! Понимаю, что в основном из-за того, чтобы не обижать меня… Но я, как последний наглец, должен причинить тебе еще одно неудобство.

Алексей вопросительно поднял брови.

– Мне нужно на пару часов отъехать, чтобы закончить одно дельце. Предлагаю встретиться ровно в восемь около кабаре.

Климов засмеялся.

– Это, бесспорно, очень большое неудобство, но я тебя прощаю. Договорились.

Сейчас, двигаясь от «Ротонды» по улице Вавин к Люксембургскому саду, Алексей вспоминал обед, доброе, немного угловатое лицо скрипача, его деликатность. «Да, Пьер удивительный человек. Мог бы стать моим лучшим другом! Но увы, лучшего друга у меня никогда не было и уже не будет. И никто в этом не виноват, кроме меня самого…»

Солнце еще довольно высоко висело над Парижем, поглаживая мягкими лучами знаменитые крыши, серые стены и ажурные решетки – предмет многолетней гордости парижан.

Алексей шагал, все больше погружаясь в свои мысли, ведя с кем-то бесконечный диалог.

«Как так получилось, что у меня никогда не было друзей? Приятелей хоть отбавляй. Взять хотя бы Стаса Рыбкина. Сколько мы с ним пробалагурили в курилке за время нашей работы. Приятный, неглупый человек, покладистый, с каким-то внутренним несчастьем. К таким людям у меня всегда повышенная симпатия. Но дружить с ним? Доверять свои тайны? Может быть, у меня какое-то идиллическое представление о дружбе и ее в этом смысле вообще больше нет в нашем мире? А Том Сойер и Гекльберри Финн всего лишь выдумки американского чудака? Нет, скорей всего, я слишком закрытый человек».

Вдоль решетки, ограничивающей бывшие владения герцога Люксембургского, Климов дошел до главного входа, того, что прямо напротив старого дворца. В саду было довольно много народу. Алексей увидел, как с одного из стульев встал опрятный пожилой господин. Надо успеть занять освободившееся место!

«А ведь женщины любили меня! Мне всегда казалось невозможным, что меня кто-то любит, кроме родителей. В детстве я испытал столько любви! Да, деревенская жизнь, пожалуй, не располагает к сантиментам, к сюсюканьям. Любовь проявлялась в чем-то другом… Я не понимал, но ощущал ее каждую секунду. Может, потому, что я единственный ребенок в семье? Нет, что это я… Просто родители мои настоящие люди и меня любили по-настоящему.

Как только вернусь в Москву, сразу возьму отпуск и к ним. На родину!»

Неподалеку от Климова на скамейке развалился субъект весьма могучего телосложения, налысо бритый, озирающий всех колючим взглядом свинцово-серых глаз. Климов краем глаза наблюдал за ним, наблюдал с явным неудовольствием: фигура и поза вопиюще не вязались с атмосферой Люксембургского сада, а еще больше с его внутренним состоянием. Алексею всегда были неприятны такие люди: нагловатые, уверенные в своей жизненной правоте, опасные. Он уже собирался пойти поискать себе другое место, как разыгралась неожиданно трогательная сцена. К амбалу подбежал совсем маленький мальчик, от силы лет шести, заверещал по-французски «папа, папа», и этот тип, производивший такое скверное впечатление, расплылся в добрейшей в улыбке, весь выпрямился и играючи подхватил ребенка на руки. Будто ловкий зверек, сынишка сразу устроился у него на плечах, и они прошествовали мимо Алексея.

Климов улыбнулся, пожурил себя за излишнюю мнительность и недоверие, и тут же забыл про них.

«Итак… И Пьер, и Эвелина в один голос твердят, что надо мной нависла некая опасность. Два человека, придерживающиеся в такой ситуации схожего мнения, – это уже немало. Что остается, если отбросить страхи и домыслы? Меня по звонку нового главного редактора Белякова неожиданно отправили в командировку в Париж. Хоть я злился, но ничего из ряда вон выходящего в этом нет. А для репортерской работы чуть ли не норма! Идем дальше… После моего прилета в Париж Эвелина получила два необычных звонка, в которых разные люди приказывали ей по-разному действовать по отношению ко мне. Один велел срочно вызвать из Парижа обратно, другой – наоборот оставить. Никакого смысла ни в том, ни в другом указании пока не прослеживается. Теперь о Пьере и его концерте. Здесь тоже все весьма запутанно. Сегодня днем на Пьера напали, вызвав его в квартиру звонком якобы от меня. Значит, не простые грабители. По крайней мере, очень осведомленные. Слава богу, с Пьером не случилось ничего непоправимого. Кстати, из его слов этот пресловутый и уже отмененный концерт его вынудили организовать некие люди, которых он не захотел назвать; эти же люди требовали, чтобы из России концерт приехал освещать именно я. Что же получается? Одни всячески стремились провести концерт, а другие устроили ограбление в апартаментах музыканта, покалечили ему руку, то есть сделали все, чтобы концерт не состоялся. Опять некие две силы!»

Напротив Алексея на траве, прижавшись боками друг к другу, недвижно лежали и глядели в небо парень и девушка. Заметив их, Алексей отвлекся от своих детективных изысканий. Вспомнилось что-то давнее… Когда они вот также чисто и почти невинно лежали с Настей на траве в Серебряном Бору. А если эта школьница любила его больше всех других его женщин? Что теперь об этом… Он полез в карман за сигаретами, на привычном месте их не оказалось, видимо, он засунул их второпях в другой карман. Сигареты были быстро найдены, а вместе с ними из внутреннего кармана опять извлеклась, прилипнув к пачке, визитка девушки Вероники, официантки из кафе на Маяковке.