На благо чужого мира. Выходец - М.А. Гард Страница 41

Так и получилось.

Через недели три его допустили в подвальные помещения Академии. В длинном зале оборудовали своеобразный тир с толстыми стенами со звукоизоляцией – руководство правильно рассчитало, что если стрелять во дворе, то ежедневные звуки выстрелов привлекли б ненужное внимание, а тут – хоть единовременный залп из нескольких мушкетов, все равно наверху не услышат.

Обещанный учитель-гном опять же, на удивление Кальвадоса, оказался отнюдь не такого мелкого роста как он себе представлял: черноволосый, с аккуратно заплетенной в одну толстую косу бородой, весь пропахший порохом и оружейным маслом Иварттин Миттар почти доставал ему до груди. А это весьма немало, учитывая, что сам парень роста выше среднего!

В остальном кроме роста ир Миттар выглядел вполне по-гномьи: он походил на крепкое дерево или широкий каменный столб, глубоко посаженные темные глазки с хитроватым прищуром поглядывали из-под кустистых черных бровей, массивный орлиный нос нависал над пышными усами, крупные ладони и стопы, а также, что немаловажно для гнома – слегка выпирающее пивное брюшко.

Выданная гномом лично ему коробочка стала еще одной приятной неожиданностью – там лежали очки, причем две пары! Как ир Миттар объяснил те, что с круглыми линзами и тонкой серебристой оправой сделаны для повседневного ношения. Вторые, у которых дужки заменяла регулируемая резинка, предназначались для активного движения – боев, тренировок, верховой езды. К ним шли сменные «ночные» линзы, как признался с гордостью гном – его личная разработка. Рассказав, как менять линзы и поболтав пару минут о своих последних изделиях, ир Миттар уделил внимание и другим ученикам, до этого с интересом осматривающих стрельбище и стойки с мушкетами.

На его занятиях Кальвадос учился чистить и заряжать оружие, отмерять порох для патронов и, конечно же, стрелять. В свое время родители не захотели отпускать его в армию. Отец же, как отслуживший в свое время, говорил, что армия уже не та, и он не хочет, чтоб его сын тратил даже год на различные глупости, которые его ничему полезному не научат.

Сейчас же, по тому, как постоянно ныло тело от физических нагрузок, у студента складывалось впечатление, что он наверстывает когда-то упущенное. Вот только муштры здесь не было, как и самодурства начальства и «права сильного». А уж кормили в Академии точно не по-армейски и, несмотря на ежедневные тренировки, он успел заметить, что набрал пару кило веса.

Правда, все эти уроки боевых искусств и выживания немного напрягали душевное состояние студента, ведь его учили убивать. Причем убивать безжалостно и добивать раненого противника, иначе если не ты, то тебя убьют.

Все-таки он попал в чужой и опасный мир, где есть место разбойникам и убийцам, частенько случались войны, а в любом кабаке тебя могут пырнуть ножом или вилкой в горячке пьяной драки; где любой зазнавшийся аристократишка вызовет тебя на дуэль, а если это запрещено – подкараулит обидчика в подворотне с кучкой головорезов (это так, чтоб наверняка).

В общем, Кальвадосу пришлось проходить курс «молодого бойца» и морально готовиться к убийству и самозащите, чтоб не стать здесь жертвой, чему почти любой среднестатистический житель Варидии готов с пеленок. Все это вызывало легкий диссонанс и некоторую неуверенность в собственных возможностях, тем более он был вовсе не конфликтным человеком, стараясь до последнего сгладить острую ситуацию.

Помимо уроков выживания чуть больше, чем через пару месяцев он стал проходить занятия по экономике, культурологии, общей истории Варидии и в основном Риосской Империи.

Также немало внимания уделяли верховой езде, рано поутру выезжая за город на прогулки примерно три-четыре раза за окту. Пока стояла теплая погода занимались и плаванием, особенно с теми, кто не умел. Таким выходцам как Рилл, выбравшим мирный путь, меньше преподавали самозащиту, но делали упор на экономические навыки, сельское хозяйство и ремесла.

Так что филонить никому не приходилось. А еще им обещали добавить в изучение травничество. Вначале Кальвадос фыркал и шутил по этому поводу, мол, если что будет знахарем подрабатывать. Но узнав, что это делается для того, чтоб они могли в первую очередь оказать себе помощь или ближним, если под рукой нет готовых лекарств, на изготовление которых также использовались травы, оставил шутки. Разумно решив, что любые знания об этом мире могут пригодиться, парень перестал кривить нос от предстоящего изучению предмета.

Очень часто к нему приезжал ир Алессоро порой с кем-то из чистильщиков, если они не отлучались из города по долгу службы. Все свое время пребывания в Академии англичанин посвящал обучению Кальвадоса не только разговорному языку, но и письму. Также они постоянно упражнялись в фехтовании на шпагах и бое на самом разном оружии. Конечно, пожилому чистильщику тяжело было сравниться в ловкости и мастерстве фехтования с наставником полуэльфом, но сказывалась многогодовая офицерская выучка и практика, поэтому студент не расслаблялся ни на минуту.

То, что показывали парню англичанин с ир Дэйросом, очень мало общего имело с классическим фехтованием, это походило на жесткую рубку и драку без правил. А уж как рубились остальные чистильщики - никаких классических стоек и прочей спортивной ерунды. Только покалечить или убить всеми доступными способами и как можно быстрее!

Иногда по вечерам англичанин присылал к своему подопечному своего нового слугу Иглима. Слуга, передав через привратника записку, ожидал за воротами Кальвадоса и его друга Рилла, после чего сопровождал их к дому ир Алессоро или в таверну Райволаса. За такими вечерами Кальвадос тренировался в разговорном языке с местным населением, учился этикету (хоть он и вырос в интеллигентной семье, но обычаи их миров все же различались) и наблюдательности. Рилл себя не очень комфортно чувствовал в обществе военного, к тому же с повадками знатного человека, но, тем не менее, держался с достоинством.

Такие «вылазки в мир» Кальвадосу очень нравились и немного разбавляли интересные, но изрядно выматывающие занятия в Академии и редкие посиделки в «Перекрестках», которые, кстати, обходились в ту еще «копеечку».

В доме англичанина парню очень нравилось. Ир Алессоро так и не обзавелся семьей в отличие от своих сослуживцев. В его холостяцком аккуратном доме проживала лишь немолодая служанка и