Олег Кожевников - Возмездие Страница 42

Когда ребята ушли, я уселся в неудобное кресло окрегов и вызвал размышлителя. Требовалось узнать конкретные данные о боксе разгрузки гуяров, да и вообще, выяснить порядок подлёта к базе Окров, подетально я ещё с ним не знакомился. Представлялось всё просто – по графику прилетели на Луну, безо всякой проверки прошли в бокс разгрузки, там под видом креггов проникли в генераторный зал и заложили золотую мину в рабочую зону, а дальше – быстро оттуда смотались. И вот теперь весь этот простенький, нехитрый план требовалось всего лишь детализировать.

Но не прошло и пяти минут общения с размышлителем, как меня охватило сначала оцепенение, а потом и полное отчаяние. Моё психологическое состояние подверглось жесточайшему удару. Я услышал то, что даже в самом страшном кошмаре не мог предположить. Оказывается, автоматическая диспетчерская система базы Окров ни в коем случае не допустит ковт в бокс разгрузки без гуяров. А только из этого бокса можно было попасть без дополнительных процедур в зону Статис-пространства, где и располагался ПВ-генератор. Эта диспетчерская служба могла дистанционно определять совокупную плотность биополя доставленных гуяров и в соответствии с этим ставить ковт в очередь на разгрузку и замену аккумуляторных пластин. Обмануть эту систему невозможно. Получалось, если не отказаться от идеи уничтожения базы Окров, то все находившиеся сейчас в Статис-камере люди, становились коллективными Матросовыми. Только их, не спрашивая, просто кидали на амбразуру дота. Ладно бы в Статис-камере находились одни мужчины, но, по моим приблизительным прикидкам, больше половины сидящих там людей составляли молодые женщины, девушки и подростки.

Кошмар, однако! И исправить безнадёжную ситуацию не представлялось никакой возможности. Даже если мы решим наплевать на уничтожение базы Окров и захотим попытаться скрыться, спасая находящихся в Статис-камере людей, ничего у нас не получится. На Земле пропавший ковт быстро найдут, если мы полетим к какой-нибудь планете Солнечной системы, у нас не хватит заряда аккумуляторных пластин. То есть долететь-то хватит и даже удастся продержаться там недельки три, а вот потом всё – финита…. У той планеты, куда мы сможем долететь на оставшемся заряде аккумуляторных пластин (Марса или Венеры), появится новый безжизненный спутник, а мы вернуться к Земле и произвести посадку на родную планету уже никогда не сможем.

Я попытался смоделировать ситуацию прямого боестолкновения с системой охраны паучьего гнезда Окров. Если бы мы, приблизившись к базе, внезапно открыли огонь по ней из бортового деструктора, какова вероятность успеха такого наскока? Размышлитель совершенно бесстрастно телепатировал мне ответ на этот весьма странный для настоящего Окра вопрос:

– Вероятность уничтожения важных для существования базы объектов – ноль. Деструктор не сможет воздействовать на Статис-зону базы. Через 0,3 секунды ковт, применивший деструктор, будет уничтожен системой безопасности.

Да!.. Безвыходная ситуация вырисовывается! Вариантов её обойти не существовало, нужно решаться кидать в топку борьбы за выживание цивилизации многие тысячи ничего не подозревающих безвинных людей. Я вспомнил безмятежные лица людей, сидящих в зоне пси-облучения Статис-камеры. Особенно впечатляли находящиеся там красивые девушки. И их принести в жертву? Ведь они – будущие матери генетически здоровых детей, которые должны возродить после изгнания Окров нашу цивилизацию. Может, хотя бы их можно будет высадить из ковта?

Ответ размышлителя на этот вопрос опять меня не порадовал. По его информации, плотность совокупного биополя гуяров едва дотягивала до положенной нормы, с которой ковт допускался в бокс разгрузки. Потеря даже одного гуяра ставила ковт в разряд проблемных, и в Статис-камеру немедленно прибывал представитель координатора для разбора причин такой низкой плотности биополя. Сначала он опрашивал Окров, находящихся на борту ковта, а потом осматривал доставленных гуяров, и лишь после этого ковт получал разрешение на разгрузку. Окры опасались, что в полученное концентрированное биополе попадёт инфекция, которая может загубить их урожай. Была такая возможность, в том числе в результате диверсии эмиссаров Пространственно-временной сущности, которой Окры вполне ожидали и были готовы немедленно ликвидировать последствия этой диверсии.

Я даже не заметил, когда вернулись ребята, посвежевшие, сияющие, в чистых инопланетных комбинезонах. Словом, с головой ушёл в свой внутренний мир и вернулся только тогда, когда Саша, переступив границу портала, весело крикнул:

– Ну что, Миха, когда летим за золотом? Прикольно же – подержать в руках золотой слиток.

Трудно было отходить от моих печальных мыслей, но рассказывать ребятам о складывающейся ситуации было нельзя. Слабы! Узнают, что ради нашей цели придётся загубить десятки тысяч невинных душ – сломаться могут. Я готов на всё, а они нет. Всё ещё наивно верят, что именно их близкие, проживающие в Москве, пока ещё не пострадали. Они же не знают того, что знаю я, ведь полученной информацией делюсь с ними не полностью, стараюсь хоть как-то защитить их психику и отдалить то время, когда полностью, без прикрас предстанет открывающаяся перед нами бездна.

Я утаил от ребят, что у Окров имелись ковты, гораздо больше нашего, в гигантские Статис-камеры которых можно было загрузить шестьсот двадцать тысяч человек. За те десять суток, которые длится миссия Окров, в Москве наверняка уже не осталось ни одного человека.

Надежда ребят на то, что их родственники ещё не захвачены инопланетянами, зиждилась на обычном математическом расчёте. Они знали, что в Статис-камеру нашего ковта помещается, максимум, пятьдесят тысяч человек, и не догадывались о том, что у инопланетян существовала выбраковка гуяров перед их загрузкой в Статис-камеру. Учитывая это, даже такой ковт, как наш, за одно посещение планеты прореживал популяцию людей почти на сто пятьдесят тысяч человек. А последствия от деятельности большого ковта и вовсе было страшно представить. А я знал, что один большой ковт работает по Московской агломерации.

Если бы мои друзья знали всё это, точно бы свихнулись. Впрочем, как и я, если бы узнал, что мои девчонки оказались в лапах инопланетян. Но у меня-то хоть была реальная надежда, что инопланетяне не сунутся в тот медвежий угол, где сейчас находится моя семья. А мужикам надеяться уже было не на что. Поэтому мне ничего другого не оставалось, как запрятать поглубже все свои переживания. Сделав гигантское психологическое усилие, я превозмог свой глубоко печальный настрой и ответил Саше:

– Вот прямо сейчас и полетим! Чего тянуть-то? Давайте, ребята, рассаживайтесь, как положено, и вперёд! А я, если мешаюсь, могу и на матрасе, или вон на том большом кресле.

– Да ладно, мест тут на всех хватит, – заметил Саша и подошёл к стоящему неподалёку креслу. Сергей, не вступая в беседу, подошёл к выступающей консоли и, даже не присаживаясь на стоящее рядом кресло, начал нажимать какие-то клавиши.

Я на секунду отвлёкся от мониторов, показывающих площадку перед летающей тарелкой, чтобы глянуть на экран, расположенный прямо перед Сашей. На нём возникла карта местности, снятая из космоса. По-видимому, по ней наш новоявленный пилот определял будущий маршрут полёта. Когда я снова перевёл взгляд на мониторы, транслирующие изображение местности рядом с тарелкой, то увидел, что мы уже в воздухе, а Земля довольно быстро удаляется. Я удивился – процесс отрыва от Земли произошёл совершенно незаметно для моего вестибулярного аппарата, обычно всегда чувствующего любое изменение положения. Несколько ошарашенный, я не отрывал своего взгляда от этой группы мониторов, хотя на них после вхождения летающей тарелки в облачный слой можно было видеть только молочно-белый туман.

Не знаю, как долго продолжал бы я пялиться в те экраны, но слова Саши быстро сбили с меня гипнотическое воздействие от созерцания внутренностей облаков, введя в ещё больший транс. Он воскликнул:

– Ну что, мы над Касимовом! Сейчас будем производить посадку прямо на территорию завода.

Услышав эти слова, я воспринял их как шутку. Ведь мы и взлетели-то всего минуты две назад, к тому же как он в тумане смог определить местоположение завода драгоценных металлов? Но только я перевёл глаза на экран, находящийся напротив Саши, как готовые сорваться с языка слова застряли в глотке. На мониторе пилота отчётливо была видна Земля с расположенными на ней группами зданий. Об окружающем нас тумане говорила только лёгкая рябь на экране. Но через несколько секунд эта рябь прошла, контрастность изображения увеличилась, и стало даже страшновато от того, как стремительно мы приближались к Земле. Я даже не успел проанализировать, соответствует ли запомнившимся мне деталям то место, куда Саша хотел посадить тарелку, как сам факт приземления уже свершился. Весь процесс перелёта разворачивался настолько стремительно, что мой мозг явно не успевал осмыслить происходившие изменения.