Кирилл Мошков - Увидеть Хозяина Страница 42

– Кореша мои, – пояснил он, повернувшись к нам. – Союз Уволенных.

– А-а… – понимающе протянул Кассиан. Мы с Фродо переглянулись: похоже, Тауку это название сказало не больше, чем мне. Реостат, заметив наше замешательство, пояснил:

– Телемиты мы. С Телема родом. Нас таких в Императорском Высшем тогда, в шестнадцатом, было двадцать девять человек. Мы выпускались. Я заканчивал с отличием, я был лучший пилот на курсе, практику проходил на «Алмазе Галактики».

Фродо удивленно глянул на Реостата поверх очков:

– Так ты ходил в пятнадцатом в Туманность Андромеды.

– Ну, не я один – экипаж там был под сто человек. Но да, в Андромеде побывал. Это же был первый дзета-крейсер, самая скоростная машина во Вселенной! Почти два года ходили – сорок семь бросков туда, пятьдесят девять обратно. В общем, выпускались мы в шестнадцатом… И вот нам объявляют, что все имперские и колониальные дворяне получают при выпуске старшего субалтерн-офицера, все имперские и колониальные подданные получают субалтерна, а нам, телемитам, с этого года присваивается при выпуске звание главного корабельного старшины, и все тут! Потому что, видите ли, министерство двора включило в инструкции Звездного Флота положения Табели о рангах…

Реостат сжал перед собой два тяжеленных кулака и некоторое время смотрел на них, хмуря брови. Виргил Кассиан осторожно похлопал его по плечу.

– Чего уж там, Рыжий, – проговорил он умиротворяющим тоном. – Дело прошлое. Не волнуйся так.

Реостат выпрямился, разжав кулаки, и некоторое время смотрел на Кассиана с легкой усмешкой.

– Не бойся, Виргил, я скандалить не буду, – проговорил он наконец. – Я уж свое отскандалил. Так вот, – повернулся он к Фродо, – ты понимаешь, что значит после Императорского Высшего выпуститься старшиной, пусть даже и главным корабельным старшиной, пусть даже и с отличием?

Фродо кивнул:

– Курам на смех.

– Вот именно: курам на смех. Хоть ты и не флотский, Фродо, но башка у тебя варит, еще как варит! – Реостат мрачно усмехнулся. – Что ж получалось: если ты имперский граф, да пусть даже и просто личный дворянин, или ты господарь с Ашдола и у тебя было господарство в три болота и два курятника – ты мог шесть лет – шесть лет, ребята, это ж Императорское Высшее, это вам не четыре года в заштатной командной школе! – шесть лет, говорю, мог париться в задних рядах, набирать в обрез по тридцать шесть кредитов за семестр, только чтобы не вылететь с курса, мог летный тест сдать на пятнашку, прочухать все мишени – ну, вылети-влети только, машину не угробь, – и ты при выпуске получаешь старшего субалтерна, а это значит – через год службы ты уже младший строевой офицер и можешь звеном командовать? Да стрём это собачий, вонючий пополам!

Этот выдающийся образчик линковского сленга Реостат выкрикнул так громко, что на нас обернулись из-за ближайших столиков, и Кассиану опять пришлось похлопать телемита по плечу. Усмехнувшись, покачав головой и, судя по внешним признакам, взяв себя в руки, рыжий шкипер продолжал вполголоса:

– А выпустись я, к примеру, лучший пилот курса summa cum laude, главным корабельным старшиной – это что получается? Год – это в лучшем случае! – в звании ГКС, потом экзамен на субалтерна, минимум два-три года с одной соплей на погоне, и все это время – самостоятельное пилотирование без принятия оперативных решений, потом еще экзамен на младшего строевого… – в общем, получается, что я из училища выхожу в восемнадцать, а право принятия оперативных решений и младшее офицерское звание получаю самое раннее в двадцать один, а скорее – в двадцать два или позже, когда эти дворянские бездари – уже лейтенанты с правом командования группой или эскадрильей?

Реостат перевел дыхание.

– В общем, подняли мы бучу. По чести сказать – не я начал. Я не хотел скандалов. Я был лучший пилот курса! Я на «Алмазе» отстоял девяносто вахт на пилотировании крейсера и сделал двадцать один самостоятельный разведвылет, приравненный к боевому, на скаут-катере, и три – на истребителе. У меня была личная благодарность за поход от капитана Хойзингера и от командующего Звездным Флотом! Я не хотел ничего портить. Но речь же шла не обо мне одном! Нас было двадцать девять таких – вон девять из них сидят. Среди них были отличные пилоты, были просто хорошие пилоты, были и посредственные пилоты, но никто из них ничем не заслужил выпуска без погон – ну, кроме того, что все мы родом с Телема, а Телем – даже не колония, а Автономный мир и имеет республиканское, понимаешь ты, правление, хотя его Наследственный и Пожизненный Президент – сам Пантократор.

Реостат оттянул тесный воротник офицерского кителя – не того, драного, в котором мы увидели его в первый раз, а вполне аккуратного и даже щегольского, со шкиперскими тремя «соплями» на правом плече.

– В общем, я выступил вместе со всеми. Было разбирательство. Всех двадцать девять уволили из Звездного Флота без права поступления на имперскую государственную службу в течение сорока лет – ну, то есть, бессрочно, потому что какой пилот в пятьдесят восемь, если он сорок лет не летал? Некоторые пошли в частные компании на чартеры. Другие поступили в конфедератские флоты, или в планетарные, или на пассажирские линии. Сами понимаете, хотя дипломы у нас и есть, после увольнения из Имперского Звездного без звания куда тебя возьмут? Вот куда взяли – туда они и пошли… И, видите, неплохо устроились. Алан Весто – его тут нету – сейчас уже лейтенант-коммандер на Мундо Нуэво. А я…

Реостат махнул рукой.

– Я-то сорвался, – признался он наконец. – Пьянки, гулянки, девчонки-хулиганки, то да се… Правда, диплом у меня по-прежнему summa cum laude, а толку с этого? Два года болтался в Телемском планетарном, получил шкипера, потом уволился, купил эту свою калошу и занялся частным извозом…

Он искоса посмотрел на своих друзей, которые что-то шумно обсуждали.

– Ребята меня вытащили, по хорошему-то, – тихо проговорил шкипер. – Помогли очень. Даже на этой зачуханной линии подкидывали кое-чего. От Летной Лиги прикрывали… да и от других… разных…

Реостат махнул рукой.

– Ладно, чего это я. Пива? Нет, ну его, пиво это. Или хотите?

Мы с Фродо переглянулись и не стали провоцировать Рыжего:

– Нет, Роби, не надо, – твердо сказал Фродо. – Да я, например, алкоголя и не употребляю.

– Это правильно, – решительно сказал Реостат. – Это ты верно придумал.

Он хлопнул руками по столу и встал.

– Ну что же, господа персонал «Реостат Лимитед». Если мы закончили и я не очень утомил вас историей своей жизни, я предлагаю господам соучредителям поблагодарить за хлопоты господина представителя, попрощаться с ним и отправиться вниз. У нас ведь дела внизу, я правильно понимаю?

Реостат понимал правильно. Через полчаса мы втроем уже сидели в накопителе у шлюза челнока, который каждый час ходил от станции «Снег V» к поверхности Компа. Реостат был в повседневном комбинезоне без знаков различия, высоких шнурованных ботинках и с большим флотским рюкзаком, впрочем – полупустым. Фродо и я выглядели как обычно – то есть довольно необычно по здешним меркам: на нас поглядывали. В шлюзе, кроме нас, было человек двадцать.

Мне сразу не понравилось, что двое – один совсем смуглый, другой очень бледный, но оба какие-то неприятные – глазели на нас совсем уж бесцеремонно. Я даже поглядел на шар. Шар был нейтрален.

Потом появился еще один – в каком-то толстом белом комбинезоне или, скорее, даже скафандре с откинутым на плечи гермошлемом, рослый, массивный, но с каким-то детским личиком и розовыми щеками. Он переглянулся с теми двумя, потом внимательно осмотрел нас и, ни слова не сказав, ушел. Я поглядел на шар. Легкие проблески синего и фиолетового. Контрабандисты?

Впрочем, построить сколько-нибудь подробную версию происходящего мне не удалось. Началась регистрация на челнок: за стойкой появились две дамы в коричневой комповской униформе, пассажиры поднялись и выстроились в небольшую очередь. Смуглого и бледного в этой очереди не оказалось: они незаметно ушли. В шлюзе осталось десять человек, считая нас.

Мы вошли в челнок, предъявив на регистрации свои новенькие идентифики. Как выяснилось, раз наша компания была зарегистрирована на орбитальном узле Компа, виза на сам Комп нам была уже не нужна.

Челнок, с моей точки зрения, больше всего напоминал уменьшенный вагон московского метро: пассажиры здесь сидели друг напротив друга, разделенные только одним поручнем. Семеро пассажиров устроилось по одну сторону салона, трое – а именно некие гг. Таук, Кригер и Джервис – по другую: на этой стороне было меньше сидений, так как часть салона занимал кожух вентиляционной установки, непрерывно с шипением качающей сквозь себя воздух. Я исподтишка осмотрел пассажиров напротив: почтенный джентльмен в костюме и при галстуке, флотский капрал, женщина средних лет в комбинезоне инженерной службы Большого Компьютера, два пожилых темнокожих в незнакомой форме, девушка студенческого вида, дама в дорогом кожаном костюме и с золотыми серьгами в ушах… Никто из них не вызывал у меня таких определенных подозрений, как те двое, что незаметно смылись из накопителя перед регистрацией, и все же я ощущал смутную угрозу и враждебность.