Уильям Форстен - Никогда не отступай Страница 42

— Когда Тимокин поведет броневики в бой, проследи за тем, чтобы они держались вместе, — прошептал Чак. — Не разбрасывай их по разным частям. И мне до сих пор не нравится твоя идея поднять в воздух наш новый дирижабль. Теряется элемент неожиданности, а воздушная атака тоже должна быть массированной. — Вздохнув, он замолк и опустил глаза. — Хотел бы я поехать с тобой на фронт и увидеть своими глазами, как ведет себя в бою наша техника.

— Ты получишь подробнейшие отчеты, не сомневайся.

Чак посмотрел на Винсента и слабо улыбнулся.

— Посмотрим, — выдавил он и с трудом поднялся на ноги. В этот момент из броневика вывалился Калин, его лицо было мокрым от пота.

— Жуткая машина, — пробормотал он. — Ну, теперь давайте посмотрим, как ты собираешься остановить этих волосатых дьяволов.

Чак медленно подошел к зарядному ящику и приказал канониру открыть его.

— Дайте мне обычный снаряд и заряжайте. — Взяв из рук артиллериста десятифунтовую болванку, Чак вернулся к Калину. — Вот, сэр, стандартный десятифунтовый снаряд из стали.

За их спинами орудийный расчет закладывал снаряд и мешочек с порохом в пушку. Винсент знал, что командир расчета не меньше десяти раз проверил точность наводки, однако, когда заряжающий захлопнул крышку казенника, нервничающий лейтенант вновь склонился над орудием.

— Толщина первой мишени составляет три дюйма, — сообщил Калину Чак. — Мы предполагаем, что бантаги установили на свои машины именно такую броню. Обратите внимание, сэр, стальная плита установлена вертикально, а не под углом. Господа, — повысил он голос, — предлагаю всем отойти в укрытие.

Как только наблюдатели спустились в недавно вырытую траншею, пушка с грохотом выстрелила. Артиллеристы подскочили к орудию, распахнули крышку казенника, и оттуда вырвался сноп искр. Отстрелянная гильза пролетела прямо над головой Винсента. Готорн поднес к глазам бинокль, уже зная, что он увидит. В стальной плите появилась вмятина, но пробить броню снаряду не удалось.

Вторая мишень была установлена под углом к земле, имитируя переднюю стенку броневика. Попавший в нее снаряд с лязгом отскочил вертикально вверх, не нанеся плите никаких видимых повреждений.

В дело вступили еще два орудия, стрелявшие двадцатифунтовыми снарядами. Первый выстрел расколол плиту, врытую под прямым углом, но второй снаряд, как и в предыдущий раз, срикошетил от наклонной поверхности другой мишени.

— Двадцатифунтовка может пробить эту броню с двухсот ярдов, — сообщил Чак, — но только если снаряд попадет в цель под прямым углом. Если угол отклонения составит хотя бы десять градусов, у нас возникнут проблемы.

Инженер закашлялся и бросил отчаянный взгляд на Винсента, который понял, что его друг не в силах продолжать свои объяснения.

— Единственный броневик, который мы подбили, — быстро произнес Готорн, — был поражен пятидесятифунтовым снарядом, выпущенным из «пэррота» с расстояния в триста пятьдесят-четыреста ярдов, и выстрел пришелся в боковую стенку бантагской машины. Сложность заключается в том, что скорость стрельбы из пятидесятифунтового орудия, заряжающегося с дула, составляет в лучшем случае один выстрел в две минуты, для самых лучших орудийных расчетов. К несчастью, наши пятидесятифунтовки установлены в основном на броненосцах, несколько штук есть также в фортах и на бронепоездах. Но во всей армии нет ни одного полевого орудия. Нам удалось сделать тот удачный выстрел благодаря тому, что мы сняли пушку с корабля и установили ее на поезд. Не забывайте, речь идет о махине весом в шесть с лишним тонн. Мы не можем использовать такие орудия, только в укреплениях.

— Иными словами, при наступлении от этих пушек нет никакого толку, — задумчиво заметил Калин.

— Именно так, сэр. Если в открытом бою мы подпустим броневики бантагов на расстояние в двести ярдов, нам крышка. Их пехотинцы хорошо обучены и просто расстреляют наши орудийные расчеты. Возможно, у нас получится подбить один броневик, но оставшиеся машины врагов атакуют наши позиции прежде, чем мы успеем перезарядить пушки. Во время того боя бантаги всей мощью обрушились на наши батареи, а их броневики поливали моих артиллеристов картечью. Выжить удалось единицам.

— Так что же ты придумал, Чак? — спросил у инженера Калин.

Чак повернулся к орудийному расчету десятифунтовки и нервно дернул головой.

— Заряжайте, — просипел он.

Один из канониров выудил из зарядного ящика необычный белый снаряд с темным основанием и загнал его в казенник.

— Цель — наклонная мишень, — сказал Фергюсон командиру расчета. Тот утвердительно кивнул, навел орудие на бронированную плиту, отступил на шаг назад и поднял глаза на инженера, ожидая сигнала к выстрелу. Крепко сжав пальцами бинокль, Винсент навел его на неповрежденную мишень.

Из жерла орудия полыхнуло огнем, но когда вспышка погасла и клубы дыма рассеялись, наблюдатели с изумлением увидели, что в центре плиты образовалась ровная дыра.

На губах Чака появилась загадочная улыбка.

— Как тебе это удалось? — выдохнул Винсент. Вместо ответа Чак направился к передку орудия и попросил одного из артиллеристов достать из находившегося поблизости зарядного ящика странный снаряд. Винсент повертел в руках новое изобретение Чака, обратив внимание на игловидное заострение в верхней части снаряда и необычную гильзу, сделанную — вот чудеса! — из папье-маше.

— Что это еще за чертовщина? — выругался Винсент.

— Этот снаряд изготовлен из самой лучшей прокатной стали, какая у нас есть. Раньше мы использовали обычную сталь, которая разлеталась на куски при столкновении с толстой броней. Кроме того, прежние снаряды были слишком широкими. Я решил сделать снаряд с острым наконечником, чтобы вся его кинетическая энергия фокусировалась в одной точке.

— Похоже на стрелу, — заметил Калин, взяв диковинный снаряд из рук Винсента.

— В каком-то смысле это и есть стрела, сэр. У нас на Земле были такие снаряды Шенкля. Их оболочка была сделана из папье-маше и идеально подходила к нарезке ствола. Когда снаряд вылетал из пушки, эта гильза мгновенно сгорала. Я мыслил в том же направлении. В нижней части этого снаряда находится свинцовая пластина, которая принимает на себя весь напор пороховых газов. Благодаря стенкам из папье-маше, подогнанным под нарезку наших Орудий, такой снаряд обладает более высокой скоростью, чем обычный, а когда он вылетает из жерла, его оболочка тут же распадается. Внутренний стальной стержень снабжен «плавниками», и поэтому снаряд не отклоняется от траектории и легко пробивает любую броню. По правде говоря, я точно не уверен, но мне кажется, что при попадании в бронированную плиту он плавится, прожигает себе путь внутрь броневика и там разлетается на множество капель расплавленной стали.

— Дальнобойность? — лаконически осведомился Винсент.

— Десятифунтовка пробивает наклонную стенку с двухсот ярдов, двадцатифунтовка с трехсот. Для вертикальной брони дальность равняется тремстам пятидесяти и пятистам ярдам соответственно.

— Отлично! — воскликнул Готорн. — Не совсем то, на что я надеялся, но близко к тому.

— К сожалению, на сегодняшний момент ничего лучшего предложить не могу. Нам придется израсходовать уйму стали — кстати, это сильно ударит по производству винтовок и не только по нему, — но я берусь изготовить несколько сотен снарядов в течение ближайших сорока восьми часов. Формы для отливки уже готовы, и литейщики ждут команды приступить к работе.

— И все это ты сделал за одну ночь?! — поразился Калин.

Чак пожал плечами:

— Я начал проводить кое-какие эксперименты сразу после возвращения Ганса. А когда Винсент наконец сообщил мне все необходимые данные, я решил, что пришло время для решающего испытания.

Президент Республики покачал головой:

— Просто удивительно, как ярко проявляются во время войны те черты нашего характера, о которых мы и сами раньше, возможно, не подозревали.

— Что вы имеете в виду, сэр? — недоуменно сморщил лоб Чак.

— Я говорю о нашей способности придумывать все новые и новые средства уничтожения.

Чак вытаращил глаза, не зная, как реагировать на эти слова президента, но Калин тут же дружески обнял его за плечи:

— Если бы не ты, Фергюсон, нас бы уже давно на свете не было. Постарайся изобрести еще какие-нибудь штучки, чтобы мы могли остановить этих ублюдков.

— Я все время об этом думаю, сэр, — отозвался Чак.

— Да, я получил строгие указания от твоей жены. Ты поедешь домой в моем экипаже, нечего тебе трястись на передке. Залезай, сынок, — распорядился Калин.

Проводив инженера до экипажа, суздалец помог Чаку забраться внутрь. Кивнув своему зятю, президент пешком двинулся обратно к городу, и Винсент тут же пристроился рядом.