Артем Каменистый - Недобитый (СИ) Страница 42

Крови потеряно немного — даже рубашку толком не перепачкало. Вряд ли получится отстирать, но дойду и в такой. Волки, конечно, на запах сбегутся со всей округи, но нифига им не обломится. Разве что Штучкой отоварю самых наглых.

Градус настроения резко пошел вверх и на пике его подъема неподалеку послышался резкий нехороший звук.

Принято считать, что лук оружие бесшумное, но на деле это вовсе не так — не раз была возможность убедиться: работает громко. Главным образом из-за удара тетивой по наручу, или его заменителю. Это, конечно, серьезный недостаток.

Но спас меня не только он. Лук, каким бы мощным ни был, не способен разогнать стрелу до сверхзвуковой скорости. Поэтому потенциальная жертва сперва слышит, как хлопнула тетива, а уж затем прилетает смертоносный гостинец. Проблема лишь в том, что разрыв по времени между этими событиями столь мал, что использовать его проблематично.

Но не в моем случае — тормозом никогда не был, а уж здесь стал близок к превращению в человека-молнию (уж очень жить хочется). Едва уши поймали звук выстрела, как я, не заботясь о сохранности боков, плюхнулся на камни. Увы — недостаточно быстро. Стрелок был слишком близко — не более полусотни метров, и дело свое знал. Целил, вероятно, в грудь — так проще всего испортить здоровье, но мой отчаянный рывок спутал карты. Стрела, вместо того чтобы пробить сердце или легкие, вонзилась чуть левее многострадальной лопатки, прошила мышцы, ударила в кость. Не раздробила, но вспышка боли едва не отправила меня обратно к темной пропасти, для беседы с непонятно кем.

На этом стрела не остановилась. Не сумев справиться с костью, наконечник соскользнул, пошел дальше, и, окончательно потеряв силу, завяз в мышцах, на последнем рывке растянув мясо, вспухшее бугром левее ключицы.

Я был полугол, в крови, раненный в руку и спину, проткнутый стрелой почти насквозь. Солнце вновь уходило за тучи, холодало, где-то рядом засел как минимум один нехороший тип, умеющий работать с луком. Вдалеке нетерпеливо гавкнула собака, видимо умоляя хозяина отпустить с поводка, чтобы затем рвануть вперед, догнать, порвать. Ей ответили еще как минимум два пса. Кто-то пронзительно свистнул, следом послышалось улюлюканье. Последний раз я слышал такие звуки на облавной охоте — ее итогом стала окровавленная туша оленя.

Жизнь дерьмо…

Глава 11 Заячьи бега

Опять лай?! Или померещилось?! Да сколько же можно издеваться над хорошим человеком! Я же не тот олень, которого положено гонять по полям-лесам! Хотя это лишь мое мнение — загонщики почему-то думают иначе.

С первой тройкой собачек все получилось просто замечательно.

Преследователи, по следам определив, что я хулиганю в гордом одиночестве, причем подранен, сделали неправильный вывод — состояние противника плачевно и ничего серьезного от него ожидать не следует. Решили, что лучшие друзья человека справятся с недобитком самостоятельно. И отпустили песиков с поводков.

Я и по басовитому лаю догадывался, что против меня направили далеко не пекинесов, но когда, оглядываясь на бегу, различил их вдали, среди по-зимнему голых зарослей кустов, припустил вдвое быстрее. Не знаю, как называется эта порода — никогда такую не видел. Если бы не лай, вообще бы не догадался, что это собаки — по виду упитанные телята с механическими хлеборезками вместо челюстных аппаратов. Мчались эти чудовища не слишком быстро, но их скорости вполне хватало, чтобы догнать меня за две-три минуты, как ни старайся шевелить ногами. Даже со Штучкой в чистом поле против тройки таких монстров шансы мои не слишком впечатляющие, а, учитывая то, что невидимый лучник не успокоился, вообще нулевые.

Стоит остановиться и развернуться лицом к опасности, как все — поймаю гостинец в грудь. Стрелы то и дело пролетали в опасной близости, но попасть по петляющему беглецу, к тому же сквозь кусты, пусть и голые, задача почти невыполнимая. Разве что сильно повезет, но пока что везло мне, если не считать проклятого первого выстрела, из-за которого левая рука вышла из строя. При попытке ее поднять, древко стрелы, засевшей между костей плечевого пояса, давило, похоже, на все нервные окончания одновременно — боль била не хуже чем кувалда. Даже бежать проблемно — приходилось исхитряться, чтобы пострадавшая конечность не шевелилась, а торчащий в теле посторонний предмет не цеплялся за ветки. Учитывая ворох снятой одежды и то, что правая ладонь занята Штучкой, задача нетривиальная.

Мне бы остановиться, сделать повязку-косынку, или всерьез заняться раной. Но где там…

У меня две минуты. Если повезет — три. Потом песики догонят и, учитывая габариты «хлеборезок», все завершится толком не начавшись. Слабо верится, что смогу управиться с такой сворой. Арбалет не заряжен, а взвести его одной рукой непросто — конструкция не располагает к подобному. Что же делать? Броситься в реку — ведь там собаки не так опасны. Переплыть на другой берег, подлечить плечо и перестрелять их поодиночке… Эх… мечты идиота… Течение понесет меня вниз, как раз мимо позиции лучника. Этот проклятый снайпер такой подарок ни за что не упустит — даже «спасибо» скажет перед выстрелом.

Еще варианты есть? Думай Дан! Думай!

Что там, дальше по берегу? Я же видел его на большом протяжении, когда пытался пристать. Да то же самое — галечные берега, частые россыпи валунов, вдали пологие холмы, поросшие кустарником и деревьями, местами скальные выступы и валунные россыпи. В общем, унылый горный пейзаж — сильно пересеченная местность, камни, ручьи в каждой низине.

Стоп! Ручьи! Один должен быть неподалеку. Я хорошо помню его устье. Пенящийся поток выплескивающийся из узкого каньона. На правом берегу непролазные кусты, левый более пологий и не такой заросший. То, что мне сейчас нужно — лишь бы добежать.

Беги Дан! Беги! На мировой рекорд идешь!

Собачки вот-вот зад отхватят, но зато стрелы перестали летать — в густые заросли вломился. В принципе, дай мне выбор, согласился бы на дуэль с лучником — лишь бы псов убрали. Мало того, что пасти крокодильи, так еще и носятся как наскипидаренные. Нечестная игра. Богатое воображение рисует неприятные картины, а перепуганному носу кажется, что он уже чувствует зловонное дыхание.

Я слишком далеко удалился от знакомого берега и едва за это не поплатился. Почувствовав под ногами приличный наклон пошел на разбег не жалея остатков сил и, пробив стену густо разросшегося можжевельника, неожиданно выскочил на открытую местность, оказавшись на краю неслабого обрыва. Каньон здесь сильно сужался, но не настолько, чтобы суметь перескочить его одним прыжком. Все, что было в моих силах — чуток подкорректировать курс и со всей силы оттолкнуться от края, сиганув с четырехметровой высоты в расчете перелететь через поток. А уж с приземлением как получится — некогда примеряться.