Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности Страница 43

— Молодец, — кивнул Андрей и убрал руку с пулемета. Не более чем протокольный жест. Меньше секунды потребуется, чтобы начать стрелять.

Очень медленно, демонстративно, с раскачиванием бедер походкой Лариса приблизилась, стала рядом. Оттопырила нижнюю губу. Чисто — девочка из Марьиной Рощи тех еще годов, когда не понастроили там многоэтажек, кинотеатров и магазинов, а теснились вдоль узких переулков почерневшие от времени дома за покосившимися дощатыми заборами.

— Знаешь его, видела? — спросил Новиков, пренебрегая дипломатией.

— Нет. Ничего похожего. Не ангел, не начальник, не пехота. Другой совсем, — ответила Лариса и сразу расслабилась. От облегчения или от разочарования.

— А в пещерах? Они ж с тобой долго упражнялись. Ты говорила, много чего запомнила… И мыслефон…

— Чуть похоже, но не то. Как испанский в сравнении с латынью… Я лучше пойду. У меня к нему вопросов нет.

Лариса повернулась, направляясь к лагерю, по дуге обходя Ирину. Кажется, действительно настраивалась на другую встречу.

— Присядем, что ли? — полувопросительно сказал «дуггуру» и Сашке Андрей, указывая на покрытый молодой травой холмик. — По-русски говоришь?

— Говорю, конечно, — с едва заметным акцентом ответил парламентер. — Испытание я выдержал?

Сразу отвечать Андрей не захотел. Достал из нагрудного кармана сигареты, зубами вытащил одну, протянул Шульгину, потом и пришельцу. В знак вежливости, вроде «трубки мира».

Тот взял, из тех же соображений, но прикуривать не стал, просто вертел в тонких смуглых пальцах с неестественно белыми ногтями.

Хватило времени, чтобы рассмотреть нового знакомца и составить о нем предварительное впечатление. Почти что человек на самом деле. В городе прошел бы мимо, не обратив внимания. Мало ли таких, то ли таджиков, то ли курдов. Вблизи, конечно, не то. Достаточно много различий, пусть по отдельности и несущественных.

— При чем тут испытание? Испытание скорее мы выдержали, не расстреляв ваши «тарелочки» на подлете, — наконец сказал Новиков, завершив визуальное изучение своего визави. — А для тебя это был обычный фейс-контроль. Лично, значит, в похищении нашей девушки не участвовал, в прочих противоправных действиях замечен не был. Можно начинать переговоры «с чистого листа». Вы инициаторы, ваше первое слово. Прошу…

Глава 10

На ходу Владимиру думалось лучше, чем за письменным столом в каюте, и он наматывал круги по широкой верхней палубе «Валгаллы»: к носу по правому борту, к корме — по левому.

Его сейчас занимал вопрос тактического использования вспомогательных крейсеров. Работа по их переоборудованию и вооружению близилась к концу. По мере готовности пароходы перегонялись в скрытый от посторонних глаз ковш[47] у самого выхода из гавани на внешний рейд. С моря его прикрывала своим высоким корпусом «Валгалла», с берега — проволочное заграждение, охраняемое патрулями. В городе не имелось зданий, достаточно высоких, чтобы послужить наблюдательным пунктом для тех, кто заинтересуется производимыми на судах работами.

Вооружение каждого рейдера составляли три стотридцатки того же типа, что на «Валгалле» и «Изумруде», расположенные в диаметральной плоскости и могущие стрелять на оба борта, обеспечивая практически круговой сектор обстрела. Кроме того, на крыльях мостиков установили по два спаренных пулемета «КПВ». Вдоль палуб к корме протянули рельсы для сброса мин заграждения. Машины и механизмы по возможности защитили котельным железом, старыми колосниками и кипами хлопка, огромное количество которых обнаружилось на портовых складах. Хлопок пропитали негорючим составом, что вдобавок сильно повысило плотность материала. Настоящую броню все эти ухищрения заменить не могли, но от осколков худо-бедно прикрывали, как следовало из опыта грядущих войн.

Артиллерия маскировалась съемными фальшбортами и макетами надстроек.

Единственное, чего нельзя было сделать в местных условиях, — серьезно повысить скорость пароходов. Однако кое-что Воронцову с роботами — судовыми инженерами все-таки удалось. Очищенные от обрастания подводные части, перебранные котлы и машины вместе с компрессорами наддува, пристроенными к топкам, полтора-два узла сверх проектных добавили. Как раз столько, что пароходы на форсаже могли оторваться от большинства английских крейсеров, даже новейших, типа «Хайфлауэр». А «Сити оф Винчестер» и «Камберленд» на мерной миле вообще показали по двадцать три узла, что было не по силам любому из английских легких крейсеров.

Основная проблема возникла с командами. Англичане, что офицеры, что матросы, оставшиеся в Дурбане, по естественным причинам для службы на военных кораблях вражеского государства не подходили. Пришлось для работы на палубе подобрать «скитальцев морей» из бордингхаусов[48], давно забывших, к какой нации они принадлежат, и не придававших ей никакого значения.

Зато с комсоставом вопросов не возникало. Почти половину экипажа «Изумруда» составляли мичманы и лейтенанты, однокашники и сослуживцы Владимира еще с Морского корпуса и операций на Черном море двадцать первого года. Эти энтузиасты предпочли увлекательную жизнь на крейсере увольнению в запас или скучной службы на флоте мирного времени.

Когда пришло время формировать «отряд отдельного плавания», офицеры охотно соглашались на должности командиров крейсеров, старших специалистов и вахтенных начальников. Прислугу к пушкам набрали из знающих полевую артиллерию молодых буров и иностранных волонтеров. А наводчиками и плутонговыми командирами пришлось ставить роботов.

Дело это сложное и ответственное: случайного человека ни за месяц, ни за год метко стрелять на сотню кабельтовых беглым огнем и руководить в бою работой расчетов не научишь.

Хорошо, что Воронцов с Белли в Замке добились, чтобы Антон отказался от исторически изжившего себя запрета. До тех пор пока форзейль окончательно не порвал отношения со своим руководством, он категорически не соглашался на использование биороботов иначе, как в качестве эффекторов системы управления «Валгаллой». Человекообразный инвентарь, одним словом, или — говорящие орудия. Им даже, во избежание эксцессов, воспрещалось удаляться от парохода дальше строго определенного расстояния. В случае нарушения они просто отключались, из всех функций оставалось только непреодолимое стремление вернуться в пределы «мелового круга».

Левашов, естественно, сумел этот запрет обойти, а Антон, изредка возвращаясь на Землю, делал вид, что ничего об этом не знает.

Но все равно роботов было слишком мало, только-только, чтобы обеспечить нормальную эксплуатацию парохода, да и то за счет того, что каждый мог исполнять сотни разных обязанностей, обладал сверхчеловеческой силой и круглосуточной работоспособностью.

И вот, наконец, бывшего форзейля удалость убедить (или заставить) полностью укомплектовать штаты. Как и положено, число роботов на «Валгалле» и «Изумруде» теперь совпадало с предусмотренным уставами количеством личного состава. Что на практике создавало огромный резерв, поскольку один робот легко мог заменить четырех офицеров любой специальности и до десятка нижних чинов. Причем одновременно.

Еще одна должность, для которой не имелось подготовленных людей, — старший боцман. Фигура незаменимая на любом корабле, а уж на наскоро подготовленных крейсерах с разношерстной командой — тем более.

Настоящий боцман-дракон, вроде тех, что по пятнадцать-двадцать лет правили службу на лучших кораблях старого флота, — фигура штучная, «необъясненная и, может быть, даже необъяснимая». Командиры со старшими офицерами приходили и уходили, а боцман оставался. И парусное дело знал в совершенстве, и умел из неграмотного новобранца, до службы никакой воды, кроме жалкой речушки за околицей, не видевшего, сделать лихого марсофлота, без страха умеющего работать в восьмибалльный шторм на ноке бом-брам рея. А порядок на вверенном корабле поддерживал такой, что самый придирчивый адмирал недоуменно взглядывал на батистовый носовой платок, остававшийся чистым после прикосновений к заведомо грязным частям корабля — ступенькам трапов, шлюпбалкам и даже движущимся частям паровых машин. Как это можно было обеспечить — оставалось вечной тайной боцманского сословия.

К счастью, именно таков был старший боцман «Валгаллы», робот-кондукто́р[49] Плетнев, поименованный так в честь одного из персонажей морских повестей Колбасьева. Воронцов, используя имевшуюся матрицу, пять лет учил его и воспитывал в нужном стиле и духе, добившись выдающихся успехов. Вот его и растиражировали, внеся в каждый экземпляр кое-какие индивидуальные черты внешности и характера.