Вячеслав Шалыгин - Бессмертие наемника [сборник] Страница 43

— Леон, — Гриша озадаченно поскреб макушку, — ты до сих пор настаиваешь на том, что это другая планета?

— Поверни «глаз» на триста шестьдесят, только медленно, — не ответив на вопрос, попросил его я.

На двухсотом градусе «глаз» замер и принялся увеличивать замеченное почти у самого горизонта темное пятно. Когда мы смогли рассмотреть находку более детально, по лаборатории пронесся дружный вздох.

По вершине холма, приминая траву босыми ногами, прогуливался коренастый человек в серой одежде с тяжелыми, громоздкими ботинками в руках. Он что-то говорил, и некто, наполовину скрытый от нас растущими на холме деревцами, отвечал ему короткими репликами. Гриша пустил «глаз» в направлении холма, попутно подстраивая изображение и звук таким образом, чтобы не пропустить ни единого слова или жеста незнакомца. Когда микрофоны «глаза» позволили нам наконец-то разобрать отдельные звуки произносимых человеком слов, мы вздохнули снова. Незнакомец говорил по-русски.

— Если они хотят сделать из нас пилотов, то зачем мы торчим в этом оцеплении, как пехотные новобранцы? — спросил незнакомец у невидимого собеседника.

— Кроме того, что из нас нужно что-то сделать, как ты выражаешься, нас еще неплохо было бы окончательно сломать, иначе мы сбежим при первом же удобном случае, не так ли? — возразил второй.

— Куда? — удивленно спросил коренастый. — Мы же обсудили этот вопрос? Как можно сбежать, если наш дом находится в трех с половиной столетиях позади?

— Ну, сюда же нас как-то затащили? Значит, если нет другого выхода, придется воспользоваться «входом». Рано или поздно нам, конечно, придется сбежать. Куда угодно, если не домой. Пусть мы застряли не в своем времени навсегда, но оставаться при этом в рабстве, по-моему, будет уже слишком… Нас действительно пытаются «сломать». Сам подумай: не имея шансов вернуться, ты начинаешь включать какие-то неведомые внутренние резервы, приспосабливаться, выкручиваться, предавать, погружаясь таким образом в водоворот новой жизни, топя в ней старые привычки и приоритеты…

— Ну ты и философ, — коренастый скривился.

— Нет, я просто иногда пользуюсь этим предметом, — первый постучал пальцем по лбу, — неизвестным тебе способом.

— Ладно, — здоровяк присел на траву рядом с товарищем и принялся обуваться. — Ну, утопим мы свое славное прошлое в новой жизни, а дальше что?

— А дальше — нам предлагается перепрыгнуть сразу через несколько ступенек социальной лестницы и максимально безболезненно адаптироваться в этом мире. Мы не на улице, не ночуем в подворотнях, не питаемся с помоек, более того — мы принадлежим некоему социальному слою, как я понимаю, уважаемому. И все это нам предоставляется сразу. Как подарок. Соображаешь?

— С трудом, — честно признался коренастый.

— Меньше надо было головой кирпичи разбивать на Днях призывника, Артурчик.

— А ты откуда знаешь? — подыгрывая приятелю, Артур состроил глуповато-удивленную мину.

— Из нас вымогают ответное чувство. Не знаю, как его назвать поточнее, но оно должно быть сродни чувству благодарности «товарищам белоглазым за наше счастливое детство»…

— Теперь понял, — Артур кивнул.

Он уставился на далекие холмы, которые уже заливала закатная волна багрового солнечного отлива. Птичий гам становился все более редким и судорожным. Подул прохладный ветерок. Ребята подставили лица под ласковый воздушный поток и замолчали, застыв в полной неподвижности. Наконец Артур пошевелился и сказал:

— Все равно, Андрюха, ощущается, что мы не дома. Неправильно это. У солдата должен быть дом. Иначе всякая война теряет смысл. Даже агрессоры всегда кричат: «За Родину!» Потом — подготовка наша. Даже общеобразовательная. Столько лет прошло. Может быть, наши знания уже и на третий класс не потянут? Все равно что обучать кормчего со стрелецкого струга управлению «Черной Акулой». Какие из нас пилоты космических истребителей?

— А мне кажется, белоглазые знают, что делают, — возразил Андрей, тоже приходя в себя после недолгой «медитации». — А насчет дома я тебе только что целую лекцию прочел, и ты, кстати, утверждал, что все понял…

— Да хоть зачитайся, не здесь мое место, и все! И ничего мне доказать эти белоглазые не смогут!

— Докажут, не сомневайся. А не смогут — заставят сделать вид, что ты согласен. Только в пехоте, а не в элитном отряде. Будешь тогда полжизни кочевать по таким вот оцеплениям на всяких полигонах в виде «рядового состава».

— Да, угораздило…

Артур встал и, прищурившись, осмотрел горизонт.

— Что-то не торопятся нас подбирать. Может, снова тест какой устроили? На выживание…

— Да ну… — Андрей с сомнением оглянулся. — Настреляются и прилетят. Какое здесь «выживание», не джунгли же.

— Но и кафе-закусочных поблизости тоже не видно, — возразил Артур, похлопав себя по урчащему животу.

— Вот-вот, а ты все торопишься в путь. Сбежав сейчас, ты имеешь шанс спрятаться где-нибудь среди холмов и сдохнуть впоследствии от голода. Только и всего. Давай обучимся тому, что нам предлагают «бледнолицые», получим в свое распоряжение по космическому штурмовику, а там и поглядим, куда здесь ведут дороги…

— Я с тобой в принципе согласен, только боюсь, что к концу обучения нас могут серьезно «перевоспитать», и никуда бежать мы не захотим.

— Тогда так тому и быть, и те, новые «мы», вряд ли будут страдать от несвободы…

Собеседники замолчали, а на контрольной панели «глаза» загорелась лампочка разрядки аккумулятора. Прибору пора было возвращаться. Мы затаили дыхание, потому что проверялась вторая часть гипотезы: сможет ли наш «шпион» вернуться сюда, то есть в «прошлое».

Когда «глаз» плавно приземлился на лабораторную платформу и установка была выключена, мы дружно закричали, похлопывая при этом друг друга по спинам. «Глаз» вернулся, а на видеодиске была записана сцена из жизни через триста пятьдесят лет. Это была сенсация!

— А вы обратили внимание — невольными зрителями какой драмы мы оказались?! — восторженно кричал Антончик. — Насильно призванные на службу новобранцы неведомой армии будущего! Обалдеть!

— Вся проблема заключается в том, Гриша, что ты не уловил сути диалога этих несчастных, — сказал я, просматривая полученную запись в ускоренном режиме. — Эти ребята дважды упомянули «не свое время» и «отстоящий на триста пятьдесят лет назад дом»…

— Интересное совпадение, — пробормотал Савинков, присоединяясь к просмотру записи. — Или не совпадение?

— Ой, какое у меня предчувствие нехорошее, вы бы знали! — сказала, подойдя поближе, Аня. — Может быть, ненадолго прервемся?

— И что нам это даст? — возразил Антончик. — Нет, надо сменить «глазу» батарею и снова выпустить его на охоту. Так, Леон?

Я взглянул на Савинкова. Тот пожал плечами, словно говоря: «Решай сам». Ладно, я уж решу! Когда дело доходит до точки кипения, со мной не сравнится даже Гриша.

— Епифанцев-сан, запускай вторую программу! — крикнул я и принялся натягивать легкий гермокостюм. — Проверим, что там за воздух, органолептически…

— Я возражаю, Леонид, — Савинков положил мне на плечо вялую руку. — Это может быть опасным.

— Предварительный опыт прошел более чем удачно, Евгений Иванович, так что не переживайте, — я видел, что Савинков колеблется и останавливает меня скорее для того, чтобы подстраховаться; «да, останавливал, но он оказался непослушным, молодым, самонадеянным и так далее, и тому подобное…» Свидетели — все. Ну что ж, я его понимал и не осуждал.

— Слушай, Леня, — Епифанцев уже вывел заставку второй программы на дисплей, но на «ввод» не нажимал, — ты хорошо подумал?

— А, — я махнул рукой и натянул перчатки, — не усложняй! Туда и обратно, точно по секундомеру, без всякой самодеятельности. Обещаю!

— Григорий, застегни на «Гагарине» шлем. Аня, подкати лесенку, чтобы он не споткнулся, когда будет залезать на платформу. Лена, бери видеокамеру, снимай все, секунд тридцать — лицо героя крупным планом… — вдруг оживившись, начал командовать шеф. — Борис, цепляй к его поясу трос. Женя, одевайся в такую же шкуру, будешь страховать…

И вот тут-то до меня дошло, что лезу я даже не в дырявый ядерный реактор, а гораздо глубже. В полную неизвестность. Я имею в виду — для живого существа, коим я пока еще являюсь…