Андрэ Нортон - Изгнанники звезд Страница 43

Многие века Тэсса остерегались прибегать к помощи машин. Точно так, как в своё время они приняли решение уйти из городов, отказаться от собственности. Я совсем не разбиралась в машинах. Тем не менее только ограниченный человек в критической ситуации может отказаться от помощи полезного изобретения лишь потому, что ему незнаком принцип его действия. Да, мы, Тэсса, находимся в стороне от общего потока жизни, в котором плывут обычные люди, включая звёздных путешественников, но всё-таки не стоим на месте. Мы знаем, что прогресс — дело великое. Просто мы от него в стороне.

Итак, взять машину в помощники. К тому же машина «Лидиса» или Патруля всегда будет на моей стороне, а не на стороне той, кто наблюдает за мной и ждёт. Поможет мне и то, что она не знает, как я выгляжу. Она чувствует мой дух, но тело моё ей неизвестно. Нужно немедленно предстать перед ней. Неожиданность — мой конёк. Да, но если она почувствует, что мой мозг поддаётся внушению, смогу ли я вывести её из равновесия, взять инициативу, атаковать?

Обдумав действия, я снова обратилась к Крипу и посвятила наконец его в свой замысел. Идея машины ему понравилась, а я вновь погрузилась в спасительное молчание. Я стала ждать, накапливая внутреннюю энергию, какую только была в состоянии собрать. Необходимо было приготовить себя к новой технологии, открываясь силам, которые отдаст мне машина. Правда, за моей спиной будет Крип, а на него-то я всегда могу положиться.

Таким образом, хотя я на время оборвала контакт с Крипом, до моего сознания дошёл мысленный сигнал, но не открытый и чёткий, а скорей коварный и упрямый, словно барск, рыскающий в поисках добычи вызывал переполох в душах будущих жертв.

Мне захотелось выяснить, кто скрывается, кто послал сигнал, но, боясь лишиться эффекта внезапности, я прекратила всякие действия. Интересно, подумала я, насколько хорошо знает она своё дело? Может, я перед ней сразу же спасую, как ребёнок перед нашими Старейшими? Что покажет первое столкновение? Оставалось ждать встречи и надеяться на то, что машина мне поможет.

Хотя вокруг ничего не менялось, я чувствовала, как неуклонно увеличивается давление постороннего тёмного разума и догадывалась, что подбираюсь к самому её логову. Очень трудно ограждать свой мозг от чужих мыслей на двух уровнях. Но позволяя захватчице коснуться моего открытого вовне мозга, я должна допускать такое внедрение с предельной осторожностью. Пусть моя противница поверит, что успешно проникла в меня. Пусть ей покажется, что за силами, которые я ввела в сражение, не скрыты свежие резервы, готовые к контратаке.

В этот день, или ночь, я, наверное, достигла высот своих возможностей, о которых не могла подозревать, даже когда была Лунной Певицей. Но я всё ещё не до конца осознавала силы своего искусства. Я была всецело поглощена тем, чтобы удержать хрупкое равновесие и усыпить бдительность врага, вместе с тем будучи готовой немедленно действовать.

Осторожное вторжение в мой мозг внезапно прекратилось. И хотя у меня сейчас работало только мысленное зрение, я увидела её! Она предстала передо мной во всех подробностях, и точно такая, какой её описал мне Крип и какой всё это время виделась она мне самой.

Но если образ её, впервые всплыв в моём сне, был слегка затуманен, так как он передавался через ощущения Крипа, то теперь я увидела эту женщину чрезвычайно контрастно и рельефно, словно камни Долины Йолор, лежавшие под безжалостным сиянием зимней Луны Йиктора. Сейчас она не лежала на кушетке, как в описаниях Крипа, а, скорее, сидела на ней. Копна тёмных волос, откинутых назад, прикрывала тело, голова была немного приподнята и устремлена вперёд, будто моя противница желала встретиться со мной лицом к лицу, а извивавшиеся кошачьи головы её диадемы, прекратив свою бешеную пляску, взвились прямо на своих тонких нитях, и глаза их тоже устремились на меня. Они следили за мной и выжидали…

Диадема! У меня был когда-то жезл, помогавший концентрировать энергию, когда я пела свои заклинания. Даже у Старейших используют посохи, помогающие им фокусировать и удерживать энергию, над которой они осуществляют контроль. Её диадема служила той же цели.

Вероятно, я совершила ошибку, узнав ритуальный предмет. Она почувствовала это сразу же, и глаза её сузились. На лице больше не играла улыбка. По нитям с кошачьими головами пробежала лёгкая рябь, словно злаковое поле тронул слабый ветерок.

«Майлин — приготовься!»

Крип прорвался сквозь мысленный щит, и на этот раз я не попыталась заслониться от него. Я увидела, что кошачьи головы задёргались, повернулись и вновь пустились в неистовую пляску. Но я отвернулась от них, чтобы последовать за ведущей меня мыслью Крипа.

Каким-то чудом, ниспосланным мне Моластером, я смогла прочесть его указания. Хотя, впрочем, просто «увидела» перед собой машину. Её форма и устройство меня совершенно не интересовали — важно было только то, что она могла послужить моей собственной диадемой. Но с ней меня должен был связать Крип, ибо это скорее его наследство, нежели мое.

Соединить и удержать — понял ли он? Должен понять! Ведь образ машины очень чётко отпечатался в моём мозгу, и я решилась, я направила на противницу всю свою энергию.

Ужас, безумный ужас охватил её!

Как ни пыталась чужачка увернуться, мои воля и решимость мощным потоком обрушились на неё. Правда, пока я ещё не могла сказать с уверенностью, что окончательно достигла цели. Женщина затихла, стоя совершенно неподвижно, и только диадема не позволяла ей полностью подчиниться моей воле.

А в это время между мной и моим мысленным представлением о собственной телесной оболочке в диком танце кружили кошачьи головы. Я больше не могла смотреть сквозь них и сконцентрироваться на оболочке. Страшная боль снова принялась терзать моё тело. Сил моих не хватало увёртываться от заклинаний, которые бросали в меня кошачьи головы. Я больше не могла сосредоточиться на усилителе…

Вдруг я почувствовала прилив сил — Крип! Он не подпевал мне — ведь он не был настоящим Тэсса, но он поддерживал мою связь с усилителем — небольшую, но всё же достаточно прочную. И я была рада, что таковая у меня появилась.

Моей противнице удалось немного сдвинуть меня с завоёванной позиции, но по сравнению с тем, с чего пришлось начинать, я продвинулась весьма значительно. Не смотреть на кошек! Усилитель, пустить в дело усилитель! Наполнить его потоком воли! Наполнить!.. Искажённый образ перед глазами — какой-то проблеск физической способности видеть. Стереть его! Смотреть только внутрь, а не на окружающее — вся борьба проходила внутри! Я уже знала, что приближался её конец, но всё же чувствовала какую-то растерянность. Ещё раз — усилитель! Собрать все свои силы и — огонь!

Я прорвала какую-то невидимую преграду, но всё ещё не позволяла победному чувству вырваться наружу. Успех в одном-единственном деле вовсе не означал окончательной победы. Что меня ожидало дальше? И вот наступила моя очередь содрогнуться от ужаса. Я считала, что сражаюсь за личность, вполне определённую личность, которой являюсь сама я — Майлин из рода Тэсса. Но это оказалось лишь моим желанием, страстным желанием и неясной потребностью господствовать, что вполне вероятно, досталось мне в наследство от прежней хозяйки оболочки, в которую я теперь переселилась. А машина, брошенная своим прежним владельцем, осталась «жить» во мгле веков. Внутри же того тела, что носило диадему с кошками, не оставалось ничего, кроме крох прежней боли и желаний. И когда я прорвалась сквозь оболочку этого тела, я обнаружила пустоту, которую никак не ожидала там встретить. Я поплыла в пространстве, осваивая её и пытаясь перебороть последние следы той, другой.

Эти остатки прежней жизни, словно засевшая в теле робота старая программа, вовсе не собирались исчезать. Возможно, управляя столь долгие годы этим телом, они превратились в самостоятельные частицы, существовавшие как бы отдельно, квази-жизнью, и теперь со всей яростью набросились на меня.

Это были кошки. Кошки!.. Внезапно я увидела их узкие головы, сверкающие злобой зрачки. Они сбились в комок над моей головой, и некоторое время только они и стояли перед взором, извиваясь в безумном танце. Кошки!.. Именно они были тем ядром, которое руководило телом и направляло его.

Но несмотря на все их попытки отгородить меня от внешнего мира, я стала видеть, я стала прорываться сквозь туман незрячести. И это было уже не мысленное зрение, а настоящее. Очертания предметов, хотя мне и трудно было на них сосредоточиться, проступали всё отчётливее. Я поняла, что смотрю на мир вовсе не теми глазами, что когда-то подарила мне Ворса. Я находилась в новом теле, и наконец ясно осознала, что это было за тело!

И оказываемое на меня давление, и враждебные волны, прокатывающиеся по всему телу, — всё это исходило от кошек! Я находилась в теле, у которого имелись ноги, руки, и в котором я сосредоточила всю свою волю, но одновременно со мной яростно боролась та, вторая половина, существовавшая во мне. Она не позволяла мне почувствовать, что я на самом деле двигаюсь, убеждая, что это просто моё горячее желание.